– Да, – прохрипела та. – Кухня будет. Надеюсь, гостям позволяют ею пользоваться.
Гейл переложила украшенный Таб пряник на тарелку.
– Ты сможешь их уговорить. Такие вещи у тебя отлично получаются.
Саманта вздрогнула. Похоже, ей предстоит провести рождественские каникулы в Шотландии в обществе матери и человека, перед которым ей невообразимо стыдно.
Какая радость.
Кирсти
– Не могу поверить, что ты позволил незнакомым людям приехать в наш дом на Рождество. Это… это… – Кирсти резко выдохнула. – Это жестоко.
– Это практично. – Ее брат выхватил из кучи очередное полено и одним ударом расколол его пополам. – И наш единственный шанс в данных обстоятельствах.
Она не хотела думать об обстоятельствах и единственном для них шансе.
Горе огромной черной тучей заслонило весь свет в ее жизни.
– Должен быть другой способ. – В глубине души она понимала, что его не было. Понимала, что находится в состоянии отрицания, но не готова была признаться даже самой себе. Она не желала, чтобы все происходило именно так, потому старалась игнорировать очевидное.
Брат отбросил дрова.
– Если есть желание поговорить о чем-то другом, готов выслушать.
– Нет, не готов. Ты уже все решил и не откажешься от своего мнения, что бы ни случилось. – На его непреклонность она будет отвечать нелогичностью.
Брат всегда делал то, что следовало, как бы неприятно и тяжело это ни было. Когда умерла ее первая собака, он, ничего не говоря, ее похоронил.
Стерев рукавом пот со лба, он поднял голову и посмотрел на сестру. Вокруг глаз появились темные круги, при их виде ей стало стыдно. Ему так же трудно, как и ей, но он молчит и делает то, что необходимо.
– Прости, я должна тебе помогать, но мне так больно. Половина комнат была заперта десять лет, а ты внезапно решил их использовать. Джеймс даже не смог открыть окно в той, которая выходит в сад. Мне совсем не хочется стелить постели и взбивать подушки. Ненавижу сидеть в доме…
– Я знаю, – резко остановил он. – Но есть вещи, которые надо сделать, Кирсти, и ты их сделаешь.
От его слов становилось еще больнее и печальнее.
– Да, я понимаю, тебе тоже непросто.
– Я в порядке. – Он пристроил под топор очередное полено. – Нам придется признать, что большую часть времени они будут находиться в доме. Американцы любят сидеть у камина, поэтому нам понадобится много дров. Возможно, больше, чем я смогу наколоть сам. Предстоит отапливать дополнительно четыре спальни.
– Четыре?
– С ними еще ребенок.
– Ты собираешься оставить в детской разожженный камин?
– Здравая мысль. Значит, три спальни. А еще главный холл, гостиную и разные другие комнаты.
– И сколько нам это будет стоить?
– Надеюсь, немного по сравнению с тем, какую прибыль принесут нам группы богатых американцев. Позови Джеймса, надо передвинуть это бревно.
– Я помогу. Джеймс пытается починить квадроцикл, а потом повезет Медведя к ветеринару, бедный пес съел какую-то дрянь. – Она потянула рукав куртки. – А что еще любят американцы? Мне придется торчать в кухне, печь коржики?
Брат улыбнулся, услышав сарказм в ее голосе.
– Пожалуй. Но после того как закоптишь лосося, которого выловишь в озере. А потом стряхнешь пыль со скрипки, чтобы мы устроили кейли-танцы.
Она подхватила полено, норовившее скатиться вниз с кучи.
– Твоя требовательность раздражает.
– Лучше видеть тебя раздраженной, чем грустной.
– Ты наденешь килт?
– Если потребуется. Ты бы не хотела?
– Ты послушаешь, если я скажу, что нет? Его надевают на свадьбы, выпускные вечера, а не для демонстрации туристам. – Она вздохнула и скрестила руки на груди. – Расскажи мне о них, об американцах.
– Они наши гости. Саманта владеет туристическим агентством в Бостоне. Ее специализация – волшебные рождественские каникулы.
– Волшебные? – Кирсти вскинула бровь. – Ясно, она точно не была в нагорье в разгар зимы.
– Это мы должны сделать отдых волшебным. Потому я и колю столько дров и бросил шкуры на кровати.
– Шкуры? Это не слишком?
– Это практично и тепло. И это то, что они ожидают здесь увидеть, как я понимаю.
– Ты решил превратить дом в съемочную площадку?
– Я решил обсудить это с Самантой. В начале января к нам приедет группа из Эдинбурга. Если им понравится, они будут нас рекомендовать знакомым.
– Итак, нам предстоит жить под прицелом камер и фотоаппаратов; если всем все понравится, у нас будет много туристов, желающих увидеть места, где сделаны кадры. Я верно понимаю?
– Я думаю о деньгах.
– Но это же наш дом. Дом!
– И нам нужны деньги, чтобы сохранить наш дом – это огромное пространство, где много сквозняков. Его содержание стоит столько, что слезы наворачиваются. Ты в последнее время не просматривала счета?
Кирсти сглотнула ком в горле. Она боялась заглядывать в папки с бумагами.
– Нет. Это твоя зона ответственности, не моя. Ты знаешь, у меня нелады с цифрами. – Ей с трудом удавалось успевать по математике в школе, только помощь брата и его терпение позволяли получать приличные отметки.
– В любое время буду рад тебя с ними познакомить, – произнес он и помрачнел еще больше.
Кирсти покачала головой: надо поскорее увести разговор подальше от скользкой темы финансов.
– Значит, Саманта приедет с мужем? Или с другом?
– Без друга. – Он поправил перчатки и стал собирать ветки падуба. – Приедут также ее сестра с мужем и дочерью. Кажется, ей года четыре или пять. И еще ее мать.
– Пять лет? Такая маленькая? – Кирсти нахмурилась. – Надо будет следить, чтобы не упала в озеро.
– Она же не будет гулять одна.
– Городские жители плохо ориентируются в сельской местности. Вдруг им не понравится Медведь?
– Городские жители не любят собак?
– Девочке такого возраста будет здесь скучно, тут нет магазинов и тематических парков. – Она отлично знала, что такое детские истерики, и была сыта ими по горло. Почему жизнь так несправедлива? Ей изо всех сил хотелось кого-то ударить, а единственным человеком рядом был ни в чем не повинный брат.
– Мы покажем ей, как замечательно можно проводить время на свежем воздухе. Она покатается на Пеппере, покормит оленей.
– На Пеппере уже давно никто не ездил.
– И он немного взбодрится для разнообразия. – Брат срезал колючки в нижней части веток. – Думаю, надо украсить гостям камины, будет нарядно и празднично.
– Почему нет? Можем добавить омелу, вдруг твои американцы романтики.
– Они не «мои американцы».
– Но идея твоя. – Кирсти помедлила и продолжила: – Я видела маму в кухне, она плакала. Сказала, что резала лук, но это ложь. – В таких ситуациях она чувствовала себя беспомощной, что выносила с большим трудом.
– Мы всё делаем, прежде всего, ради нее. Ради ее единственного родного дома. Как ты не понимаешь?
– Будем ли мы по-прежнему ощущать себя дома, когда здесь появятся толпы чужих людей?
– Приедет всего одна семья, Кирсти! Если моя затея вам не понравится, мы больше никого не пригласим. – В голосе брата появилось нескрываемое раздражение. – Несколько человек – это не толпы. Рождество получится тихим, по-семейному уютным. Мы как раз делаем акцент на том, что у нас можно встретить Рождество в семейной атмосфере, что это не вечеринка для всей округи.
– Тихое, семейное Рождество. Но они не наша семья. Вместо того чтобы побездельничать, провести время вместе, мы будем торчать на кухне, работать, чтобы накормить чужих людей. А вдруг им не понравится? Может, у них сложные характеры. Гостей будет не так много, чтобы не обращать внимания на грубость или занудство некоторых из них.
– Тогда у нас точно будет запоминающееся Рождество. Тебе помочь с дровами или сама справишься?
Кирсти бросила на него выразительный взгляд.
– Похоже, ты не представляешь, как тяжело устраивать в родном доме праздник для чужих людей.
– Не только для них, для нас всех. Ты тоже здесь живешь, Кирсти. Поверь, все будет как обычно, только, пожалуй, лучше спланировано. Возможно, тебе очень понравится. Все зависит от твоего личного отношения.
– Нет, дорогой брат, ты принес наш семейный праздник в жертву ради денег. Это факт, его надо признать.
– Ради нашего благополучия, а не денег. И не будет никаких жертв, Рождество мы отпразднуем. У нас будет такая же елка, как и всегда, с теми же игрушками и украшениями. Тебе будет полезно не ждать волшебства от судьбы, а относиться к жизни более прагматично.
Неужели она выглядит так жалко?
– Рождество никогда уже не будет волшебным без…
– Я знаю. Оно будет не таким, как прежде, а другим. Давай же встряхнемся, сделаем его иным, особенным. – Голос стал резким, грубым, движения такими же. Со ствола дерева упали один за другим несколько кусков коры.
– Я ничего не имею против, но впускать в дом в такое время незнакомых людей…
– С каких это пор тебя смущают посторонние в доме? Где же знаменитое гостеприимство жителей нагорья?
Кирсти сглотнула ком, слова брата заставили ее чувствовать себя низкой, очень эгоистичной, какой она не была.
– Саманта, скорее всего, одна из тех деловых женщин с идеальной прической и маникюром, с такими же безупречными поступками и решениями. – Кирсти обхватила плечи руками, стыдясь собственного поведения. Жаль, что у нее не получается относиться к переменам легко и с юмором. – Скажу на всякий случай, если ты не заметил, что сегодня у меня отвратительное настроение.
Брат отбросил топор, подошел ближе и крепко ее обнял:
– Не стоит извиняться, у всех такое бывает.
– Но ты умеешь не демонстрировать чувства. – Она фыркнула и отстранилась. – Тебе надо в душ, от тебя пахнет дымом.
– Это профессиональное.
– Стараюсь найти повод на тебя разозлиться.
– Я понял.
– Скажи, зачем лететь за тысячи миль, чтобы провести рождественские каникулы в глуши с незнакомыми людьми? Разве это не странный поступок?