Итак, меня нисколько не удивило, что я заприметил на улице Саню с Гореловым. Возможно, они как раз для того и смотались из коттеджей, чтобы никто не подслушал их разговор. Что ж, тем больше у меня оснований постараться расслышать, о чем они говорят.
Я выскочил из бара, на ходу натягивая пуховик, и бросился вслед за ними. К счастью, Горелову с моим другом не удалось далеко уйти. Я издалека видел возвышающуюся над толпой голову Сани. Я прибавил хода, стараясь остаться незамеченным.
Мне удалось подобраться к ним довольно близко. Конечно, это было рискованно. Стоит одному из них оглянуться – и они меня засекут. Но… овчинка стоила выделки. Меня интриговало вранье Сашки по поводу «Драйви» и полное отсутствие у него алиби… Помнил я и рассказ Жени о том, что ее муж тайком ходил куда-то ровно в то время, когда произошло убийство… И вчерашний спор между Петром и Саней…
К счастью, говорили парни громко – как довольно часто орут в чужой стране иностранцы. Я следовал за парнями на расстоянии метров десяти, и мне было слышно каждое их слово. Они, кажется, продолжали свой давешний спор.
– Не было этого! – горячо восклицал Горелов. – Не было! И не могло быть!
– Чего ты меня паришь? Я видел сам, своими, блин, вот этими вот, глазами! – отвечал на повышенных тонах Саня.
– Что ты видел, скажи? Ну, что?!
– Я видел, мой дорогой, как ты выходил из дома Вадима. И было это за полчаса до того, – тут мой приятель все ж таки понизил голос, но я все равно расслышал, – как там обнаружили труп.
– Нет. – Решительно помотал головой Петр. И еще раз: – Нет.
– Значит, – хладнокровно молвил Саня, – платить ты не будешь.
– Не буду и не собираюсь.
– Тогда мне ничего не остается делать…
– Делай что хочешь.
– Я расскажу всем нашим. И Женя твоя узнает, и, главное, Настя.
– Пожалуйста.
– И полиции расскажу – тоже.
Тут Горелов разразился громчайшим, витиеватым матом. Из его тирады следовало, что Саня – проклятый шантажист. Впрочем, голос Петра, обвиняющего моего друга, звучал тоскливо.
Я интуитивно понял, что мне пора куда-нибудь сховаться, и резко остановился, сделав вид, что разглядываю ледяную скульптуру. На меня налетела идущая сзади компания, обтекла и заслонила от спорящих. Однако я заметил, как Петр отрывается от моего друга и резко перебегает заснеженную улицу. Саня останавливается, смотрит ему вслед и задумчиво закуривает.
Чтобы он меня не засек, я быстро развернулся и пошел в обратную сторону.
Мысли метались в моей голове. Значит, Саня видел, как Горелов выходил из нашего коттеджа примерно в то время, когда там произошло преступление… И теперь он требует с него денег за молчание… А тот не хочет платить… Неужели убийца – Петр?.. Неужели это он зарезал своего партнера?.. Все, кажется, сходится, и все против него: и Женя на ушко мне шепнула, что супруг тайком ходил куда-то, когда они устроили сиесту… А Санька и вовсе, оказывается, видел, как тот тайно выходил из коттеджа, где совершилось убийство… Неужели убийца – и правда Горелов?.. Или… Или – мелькнула у меня мысль – Женя при помощи моего Сани устроила против него заговор?..
К тому же… Есть ведь еще и девушка… Та, что пыталась заказать беднягу Вадима браткам… У гоблинов какой резон врать мне?.. Кто та незнакомка и какова ее роль в убийстве? И при чем тут какая-то Марфа?
Я глянул на часы. Мне пора было отправляться на опознание. А для этого следовало переехать вдоль подножия горы к другому склону: к бару «Гондола», где коротко стриженные забили мне стрелку.
Я вернулся к «Хонде» и медленно поехал прочь из городка.
…Гоблины, в расстегнутых горнолыжных костюмах, уже расположились в «Гондоле». Приземлились они здесь, похоже, давно. Посреди стола красовалась бутылка финской водки. Закусывали салатом, чрезвычайно похожим на наш оливье.
Первый, завидев меня, сказал:
– Садись.
Я уселся за столик и небрежно бросил пластиковый файл с фотографиями наших шестерых красоток – пока лицом вниз. Стриженые, как по команде, уставились на пакет.
– Пить будешь? – спросил меня Володька.
– Я за рулем.
– Дело твое.
– Будете смотреть?
– Давай показывай.
Хотя от братков не исходило явной агрессии, все равно я чувствовал себя в их обществе неуютно.
– Может, каждый из вас посмотрит фотографии по отдельности? – предложил я. – Чтобы получить более точный результат?
– Ты че, мент? – уставился на меня тяжелым взглядом Володя. – Будешь меня проверять?
– Как хотите, – легко отказался я от первоначального замысла. В конце концов, инициаторами нашей встречи были братки, им и диктовать условия.
Я раздвинул стаканы и тарелки и на освободившемся месте разложил на столе фотографии всех шести наших девушек. В два ряда. Настя, Женя, Валентина. Стелла, Светка, Леся.
Долго ждать мне не пришлось.
– Эта, – ткнул мощным пальцем Володя.
– Да, она, – согласился второй.
Третий молча, но весомо кивнул.
Я был поражен.
– Вы уверены?
– Слушай, мы бываем пьяными, но мы не слепые.
– Ну, может, вы обознались? Светой на самом деле зовут другую…
Моя реплика осталась без ответа.
– Значит, ты, Володя, точно говорил с ней именно позавчера, в день убийства? И она просила, э-э, нанести тяжкие телесные повреждения Вадиму?
– Мы тебе уже все сказали, – не выдержал Вова. – Фули переспрашиваешь? Ты что, тупой?
– О’кей. – Я собрал фотки и спрятал их в файл. – Я передам Родиону вашу информацию.
– Захочешь нас сдать с этой историей в полицию, – с оттенком угрозы молвил Володя, – язык, на хрен, вырвем. Ты ведь понял, что мы не при делах?
– Вы ко мне пришли, мужики, – спокойно молвил я и встал. – Не я к вам. Хорошего вам отдыха.
Я вышел из бара.
Беззаботные люди слетали с горы, грузились на гондолу, веселились, вдыхали кристальный воздух. Румянец во всю щеку, улыбки на лицах… Они отдыхают, им легко, весело, а я копаюсь в этой грязи! Какого черта я, как идиот, занимаюсь этим делом? Зачем мне эти дерьмовые стриженые молодчики? Что мне, больше всех надо? Раньше я старался ради Леськи, а теперь мои отношения с ней испорчены – и, кажется, уже навсегда. Да и какая мне, по большому счету, разница, кто убил Вадима?
Я помотал башкой. Все запутывалось окончательно – потому что все трое гоблинов в девчонке (которая назвала себя Светой) уверенно опознали Стеллу.
Стеллу! Которая проявляла к Вадиму столь явные знаки внимания. Которая познакомилась с ним лишь неделю назад. Которая позавчера, в день убийства, не могла сидеть ни в каком здешнем баре в компании гоблинов, уговаривая их нанести увечья Сухарову. Потому что она ездила в тот день с мужем в Рованиеми. Но… Об этой поездке мы знаем только со слов Сыромятских. Значит, Родион и Стелла врали? Значит, они оба заодно? И кто такая Марфа?
Голова у меня кружилась. Я выкурил сигарету, так и не нашел ответа ни на один вопрос, сел в свою «Хонду» и отправился в сторону наших затерянных в лесу домиков.
Я считал своим долгом рассказать Лесе о результатах опознания. Слава богу, для этого мне не пришлось заходить в ее коттедж – и, значит, видеть тех, кого я видеть решительно не хотел: Женю и Петра.
Я встретил частную сыщицу по дороге. Она на лыжах возвращалась домой после прогулки. Леся уже сошла с лыжни и по заснеженной обочине поднималась в сторону наших домиков. Я увидел ее со спины, издалека. В горушку, без лыжни, она шла неуверенно. И даже не глядя ей в лицо, по одной только фигуре, было заметно, что она расстроена, растеряна, одинока. Меня кольнула жалость.
Я притормозил рядом с девушкой – Леся обернулась на звук мотора. Я опустил стекло.
– Садись, подвезу.
– Спасибо, не надо.
– Да ладно тебе.
– Нет, я дойду сама.
– Мне надо кое-что тебе рассказать. Что-то важное. И весьма секретное.
Тут она заколебалась, однако ответила:
– Езжай потихоньку рядом, вот и расскажешь.
Все время, пока мы вели сей содержательный диалог, она не останавливались, скользила, как и раньше, своим не слишком уверенным коньковым ходом. Мне приходилось следовать за ней на первой передаче.
– Нет уж. Надоело машину мучить.
– Тогда поговорим позже.
– Приходи к нашему коттеджу.
– О’кей.
И я нажал на акселератор, обдав упрямицу облаком выхлопных газов. Слишком уж непоколебимый у девушки характер, подумал я. Бескомпромиссный. Трудно ей будет в жизни.
…Я ждал ее, выйдя из машины и покуривая, метрах в пятидесяти от нашего дома. Леся наконец подъехала ко мне на своих лыжах. Лицо ее хоть и было раскрасневшимся после прогулки, но глаза смотрели уныло, как она ни старалась выглядеть бодрой и независимой.
Я рассказал ей о результатах опознания – все это время она не смотрела на меня: отстегивала лыжи, отряхивала их от снега, складывала вместе с палками.
– Значит, Стелла… – прошептала она. – Странно…
В ее глазах опять вспыхнул огонек азарта. Лицо преобразилось. Оно словно засияло. Надо же, до чего заводит Леську работа! И ведь видно, что деньги для нее, конечно, важны, но главный движок – интерес. Я даже позавидовал ей. Сроду меня так моя работа не увлекала. Разве что дневник свой я готов писать с такой же заинтересованностью. Но за него мне гонорары в евро не платят…
Тут из нашего домика вышел Саня и направился к нам. Одет он был по-прежнему цивильно – так же, как во время разговора с Петром в поселке. Я глянул на него с неприязнью – не знаю, сумел ли я ее скрыть. Выходит, Санька – по меньшей мере шантажист. А может, он ведет какую-то еще более сложную и подлую игру?
Игнорируя меня, сосед хмуро обратился к Лесе:
– Леся, раз ты по делу об убийстве вроде как главная, я хочу, чтобы ты собрала всех наших.
– Зачем?
– Я хочу сделать важное заявление.
– Важное правительственное заявление, – низким голосом проговорил я, пародируя дикторов советских времен.
Сашка метнул на меня недовольный взгляд. Интересно, чего он хочет? Чего добивается, созывая собрание? Собирается прилюдно поспорить с Гореловым? Или напря