Ее голос звучал безапелляционно, и я подчинился.
Через пять минут она прыгнула на пассажирское сиденье. Щетки работали вовсю, сгребая с лобового стекла снег.
– Поехали домой, – скомандовала Леся. – У нас очень мало времени.
– Мало – для чего?
– Слава богу, в нашем доме впервые со дня убийства никого нет.
– И что?
– Можно кое-что поискать.
– Что именно?
– Если б я знала, – развела руками девушка.
Я не стал возражать. Неэтично, конечно, рыться в вещах наших спутников, но… В случае убийства этика отходит на второй план. Душегубов не ловят в стерильно-белых перчатках. Это вам не анализ ДНК.
Мы подъехали к коттеджу номер два – где проживали Женя, Родион со Стеллой и девушки.
Я, кажется, уже упоминал, что наши дома почти никогда не запирались. На всех постояльцев коттеджа имелся всего один ключ. Обычно он лежал, на всякий случай, в сундуке с дровами для камина.
Вот и сейчас коттедж оказался открыт.
Леся остановилась в предбаннике. Стала поднимать горнолыжные ботинки, что стояли у стены рядами, и осматривать подошвы.
А мне скомандовала:
– Надо искать вещи с пятнами крови. Когда убили Вадима, крови было много, убийца должен был испачкаться…
Я начал с комнаты Жени. Там пахло валерьянкой.
Носильные вещи помещались в небольшом шкафчике, на вешалках, прибитых к стене, и в чемодане под кроватью.
Вскоре ко мне присоединилась сыщица.
– Саня мне сказал, – доложил я ей, – что, когда Петя выходил в день убийства из коттеджа Вадима, он был в красной ушанке, желтом пуховике и серых штанах.
– Вот как?
Мужской желтый пуховик и серые горнолыжные штаны висели на вешалке.
Леся осмотрела их тщательнейшим образом, особенно штаны.
– Ни пятнышка… – пробормотала она. И попросила меня: – Просмотри, пожалуйста, их аптечку. «Фервексы» всякие откладывай, а незнакомые названия выписывай, ладно?
Я снова подметил, что моя напарница ведет себя со мной гораздо мягче, чем раньше.
Сама она залезла в чемодан и стала, в прямом и переносном смысле, рыться в чужом грязном белье.
– А Женька-то неряха… Лифчики аж черные!.. – пробормотала она как бы про себя, но я понял, что не так уж ей безразличен мой фортель с госпожой Гореловой.
Медикаментов у парочки нашлось множество. Я откладывал в одну сторону общеизвестные, вроде геделикса и арбидола, а незнакомые фиксировал в записнухе своего мобильника: арифон… цинкит… лепонекс… найз… феназепам… аевит…
Леся вдруг присвистнула.
– Что, кровь? – отвлекся я.
– Лучше.
Она вытащила из потайного отделения чемодана и продемонстрировала мне коробочку зеленого бархата. Открыла ее. Внутри оказались изумительной красоты золотые серьги с громадными изумрудами. Из того же кармана девушка извлекла новогоднюю открытку. Раскрыла ее. В открытке было написано аккуратным почерком лишь два слова: «Моей любимой…»
– Забавно… – задумчиво протянула Леся. – И странно…
– Что странного? Петя сделал подарок жене на Новый год.
– Думаешь? – с сомнением переспросила девушка. – Сфоткай, пожалуйста, и серьги, и открытку.
Я пару раз щелкнул фотоаппаратом своего телефончика.
Леся положила коробочку на место.
– А следов крови нет нигде, – сообщила она.
Я закончил опись незнакомых мне лекарств.
– Окровавленные вещи убийца мог просто закопать в снег, – возразил я.
– Мог-то он мог, но рано или поздно снег сойдет…
– Но нас к тому времени здесь уже не будет…
– Знаешь что, Вань, поставь, пожалуйста, чайник и налей нам чаю.
– Зачем?
– Скоро наши вернутся.
Леся оказалась предусмотрительной. Я отправился выполнять указание. Девушка переместилась в комнату, где размещались Родион и Стелла.
Я расставил чашки и вскоре присоединился к ней. Пока сыщица рассматривала одежду, я залез в тумбочку, принадлежащую Родиону. Там лежала дорогая кожаная визитница, ломившаяся от карточек. Я перелистал ее.
– Вот интересно, – сказал я вслух Лесе, – сотни визиток, и ни одной известной фирмы. Никакого тебе «Самсунга», или «Хьюлетт-Паккард», или «ИКЕА». Все какие-то ООО «Корвет» и ИЧП Налбандян Ашот Айрапетович… Что у Родиона за бизнес?
– А ты сам у него спроси, – усмехнулась сыщица. – Посмотрим, что он ответит.
Помимо карточек, я отыскал записную книжку, потрепанную, но также из дорогой кожи. На каждую букву в нее оказались вписаны десятки номеров. Много абонентов зашифрованы инициалами, например, «А.Г.Т.» или «Ж.Л-б». Возле таких, как правило, значатся мобильные номера. Есть и контакты, обозначенные латинскими литерами: «W.Q.S.», «GLB», «Z.R.F.»… Телефоны, относящиеся к ним, начинались явно не с российских кодов. Я щелкнул пару страниц своим телефончиком.
На последней странице записнухи значилось:
БНГК – МРМН: 18–22
МРМН – РВНМ: 2–3
РВНМ – СТКГЛ: 2–3
Я не знал, что означали пометки, но они меня заинтриговали, и их я тоже на всякий случай сфоткал.
Странный, странный человек наш Родион…
В этот момент послышался шум подъезжающей машины.
– Атас, – тихонько молвила Леся.
Я бросил книжку в тумбочку. Она поспешно задвинула под кровать чемодан, принадлежащий Сыромятским.
Мы бросились в гостиную и спустя пару секунд уже сидели, словно добрые друзья, друг против друга за кружками чаю. Чай уже успел слегка остыть, зато мы, кажется, не вызвали подозрений.
Первой, с помощью Насти, в гостиную вошла Женя. Ей явно не доставило удовольствия видеть нас с Лесей мирно беседующими за чаем.
Настя усадила подругу в кресло и отправилась на кухню. К ней присоединилась Стелла.
Родион исчез в своей комнате.
Если два дня назад, когда я носил Женю на руках, от нее распространялись волны позитивной энергии, притягивающей меня, словно наэлектризованную бумажку, то теперь она излучала мощное отрицательное поле. И это поле отталкивало меня. Прямо-таки ощутимо – из комнаты, из домика, из Жениной жизни.
Я поспешно допил чай и бросил Лесе: «Пойду покурю».
Юная сыщица через пару минут тоже выбралась на крыльцо. Потянулась к моей сигарете:
– Дай затянусь.
– Возьми целую.
– Не хочу. Неохота привыкать.
Я дал ей затянуться.
Наши отношения с Лесей описали круг и снова пришли к той же точке, откуда начинались. Опять одна сигарета на двоих. Это уже было, было, было…
– Ты много нашел незнакомых лекарств у Гореловых? – спросила девушка.
– Достаточно. Может, я просто мало болею?
– Постучи по дереву!.. А ты можешь узнать по Интернету, что это за препараты?
– Легко.
– А я хочу наконец побеседовать со Стеллой.
– По-моему, рылись в чужих вещах мы зря.
В ответ девушка только пожала плечами.
– Я лично ничего особенного не нашел, за исключением очередного подтверждения того, что Родион – странный человек.
Я продемонстрировал девушке на дисплее мобильника сфотографированную мною запись на последней страничке его блокнота:
БНГК – МРМН: 18–22
МРМН – РВНМ: 2–3
РВНМ – СТКГЛ: 2–3
– Да, любопытно… – без особого интереса молвила Леся. – Да еще эти серьги с изумрудами…
– А что серьги? Петька подарил Жене на Новый год, что тут странного?
– Если бы подарил он да на Новый год, она бы их надела на новогоднюю вечеринку. А не прятала бы в потайном кармане чемодана.
– Ты думаешь?
– Любая женщина поступила бы так.
– Значит, ей втайне от мужа подарил серьги Вадим, который, вопреки ее утверждениям, до самого последнего времени оставался ее любовником.
– Может быть, – вздохнула Леся. – Но ты, Ваня, слишком скор на выводы.
Я отправился в свой домик. Снег валил по-прежнему. Даже подножия горы не было видно в тумане.
Иннокентий и Валентина заперлись в своей комнате.
Саня торчал у телевизора.
Через двадцать минут интернет-серфинга я узнал, отталкиваясь от списка лекарств, что Петр Горелов, по всей видимости, лечился от простатита. Против воли у меня в голове прозвучали грозные слова рекламы: «Простатит… Учащенное мочеиспускание… Импотенция…» Импотенция… Может, у Горелова, грубо говоря, не стоял? А его жена развлекалась со всеми подряд (судя по тому, как она вела себя со мной, это вполне возможно). И с Сухаровым в том числе. Вот вам и мотив – даже более мощный, чем деньги, – чтобы убить Вадима, а самому покончить с собой… Эх, Петька, псих ты ненормальный…
Однако пара препаратов, найденные нами в чемодане Гореловых – феназепам и лепонекс, – к простатиту отношения не имели. Феназепам – легкий транквилизатор, снотворное, а вот «лепонекс (как я узнал из Интернета) – антипсихотический препарат, показанный при лечении шизофрении». Значит, Петя реально был ненормальным и даже лечился? А что, очень похоже… Мне опять вспомнился разговор Жени с Настей, случайно подслушанный мною в первый день нашего пребывания здесь… И то, как Горелов странно, заторможенно выглядел на следующий день после убийства Вадима… И эта дикая история с дуэлью…
Я оделся и вышел на крыльцо. Снег все летел и летел, усыпая крыши, машины, дорожки. Вдруг в нем проявилась знакомая фигурка. То была Леся. Весь ее пуховик был усыпан снежинками.
– Я готова расколоть Стеллу, – сказала она мне безо всяких предисловий. – Только мне нужна машина.
– Зачем?
– Родион отпускает нас в поселок, посидеть в баре. Все-таки сегодня Рождество.
– А ты водить-то умеешь?
– У меня и права есть.
– Что ж, плати шестьдесят евро – получишь ключи.
Девушка сморщилась.
– Шестьдесят евро?
– Нормальная цена за день проката. Узнай в «Хертце» или в «Ависе». У меня даже еще со скидкой.
– Нельзя ли на других условиях? – с долей кокетства осведомилась Леся.
– На каких? Предлагай.
– Н-ну… Скажем, ты получишь двадцать процентов от моего гонорара, когда я успешно завершу расследование.
Наконец-то она додумалась – дней пять прошло! – что забесплатно мне работать неинтересно.