Дед задумался, стало ясно: это для него новость.
– Что собираешься делать? – спросил он через пару минут.
– Поговорить с Тагаевым, – пожала я плечами. – Тут еще какая-то мутная история с фотографией, которую ему якобы показала убитая.
– Что ж, не мне тебя учить… – Дед поднялся, поцеловал меня несколько рассеянно, из чего я заключила, что мыслями он ушел далеко. – Обо всем сразу же докладываешь мне. И поосторожней, пожалуйста.
Он ушел, а я сказала своей собаке:
– Не поверишь, как меня достали эти тайны. Макиавелли хренов. Чего нос воротишь? Макиавелли – это не ругательство. Был такой дядя, наши политики у него опыт перенимают. А дураки, вроде нас, получают по ушам. Но мы к этому делу привыкшие. Справимся.
Ох, как я была зла на Деда. А еще больше на себя. В самом деле, что мне мешает бросить все и попросту смыться? Оказалось, многое мешает. К примеру, то, что убитая женщина верила, что я найду убийцу. Чего уж об остальном говорить. Да и любопытство разбирает, что за хрень творится в Датском королевстве.
– Поедем к Тимуру, – сказала я. Сашка шевельнул ушами и завозился в сумке.
Я отправилась в «Шанхай», надеясь застать там Тагаева. Звонить ему я сочла излишним, вдруг он не придет в восторг от моей затеи и постарается избежать встречи.
Выезжая на площадь, я увидела толпу граждан. Не сказать, что слишком большую, но и не маленькую. Толпились не просто так, а под музыку. Дюжий молодец гнусаво пел что-то кабацкое, что сейчас принято называть шансоном. Молодец, помахивая ручкой, ходил по наскоро сколоченному помосту под плакатом «Казино «Пирамида», далее шли буквы помельче. Напрягать зрение и разглядывать я не стала. Тут что-то здорово бабахнуло. Я втянула голову в плечи, оказалось, зря – бабахнул салют, в темном небе расцвели экзотические цветы, жаль, почти сразу исчезли. Но тут же вновь бабахнуло, и далее минут пятнадцать сие продолжалось без перерыва.
Обалдев от всего этого великолепия, я притормозила, решив не принимать близко к сердцу знак «остановка запрещена», потерла нос и сказала Сашке:
– Смотри, пес, это то, что называется «деньги на ветер».
Кстати, казино «Пирамида» уже два месяца как принадлежало Тимуру. Чего это он вздумал народ радовать без особого повода? Неужто в самом деле метит в политики?
– Грустно и тягостно видеть, как человек пропадает, – скроив печальную физиономию, молвила я. – У него нет фантазии. Неужели нельзя придумать что-нибудь поинтереснее? Как денег накопят, так обязательно в политики. Впрочем, у меня тоже фантазии нет. Хотя в политики я не лезу, зато вожусь с трупами. Скажи на милость, зачем мне это? – Пес меня не слушал, с глупостями я ему давно надоела, и он перестал обращать на них внимание.
Пару раз вздохнув, все еще сетуя на себя, я поехала дальше. «Хаммер» Тимура красовался на стоянке, рядом с «БМВ», на котором он ездил чаще. Значит, Тагаев в «Шанхае». Китаец на входе был единственным в штате. Не подумайте, что с китайцами у нас проблемы, нет, просто Тимур решил, что для придания ресторану некой экзотичности и одного за глаза хватит. Так вот, китаец, увидев меня, распахнул дверь и поклонился, без улыбки и с величайшей серьезностью. Было время, я ломала голову, пытаясь решить, чему приписать такое его поведение, может, особому расположению ко мне Тагаева? Оказалось до смешного просто: Тагаеву попался неулыбчивый китаец.
– Тимур Вячеславович у себя, – сообщил он с троекратным поклоном.
Я свернула налево, длинным коридором прошла к кабинету Тимура и постучала. Ответа не последовало, я постучала еще раз, потом еще. Китаец слов на ветер не бросает, а он определенно сказал, что Тагаев у себя. Неужто увидел в окно мою тачку и теперь прячется? Тут дверь распахнулась, и Тагаев рыкнул без всякого намека на любезность:
– Чего надо? – Увидел меня и нахмурился. – А… это ты… заходи.
В одежде моего друга был заметен некий беспорядок. Стало ясно: штаны он надевал второпях. Пиджак валялся на столе, но комната была пуста, что, впрочем, не удивило, здесь был еще один выход в коридор. Надевая пиджак, Тимур хмуро кивнул мне:
– Садись.
Я села на диван и наткнулась взглядом на скомканные колготки, которые не только не надели, но и забыли прихватить. Я отвела от них взгляд, пытаясь сделать вид, что не заметила их, но Тагаев колготки уже увидел, подошел и выбросил за дверь. Не скажу что со злостью, но с некоторым раздражением. Потом он сел и уставился на меня, точно я была во всем виновата.
– Извини, что не вовремя, – сказала я с улыбкой. – Колготки мне не мешали.
– Заткнись, – попросил он с печалью.
– Я же извинилась. И вообще, чего ты злишься? Мог бы не открывать. Я еще немного бы попинала ногой твою дверь и ушла. А в том, что ты успешно соединяешь приятное с полезным в рабочее время, я не вижу ничего плохого.
– Не трудись, я уже понял, что ты хочешь сказать. Звучать это должно примерно так: «Мне по фигу, с кем ты трахаешься». Точно?
– Ну… – развела я руками.
– Спасибо, что еще раз напомнила, как я тебе безразличен.
– Хочешь, устрою сцену ревности? Разобью посуду на кухне, выцарапаю твоей девке глаза. Только скажи, внутренне я всегда готова. Могу заехать тебе в челюсть, хотя не жалую экстремальные развлечения.
– Заедь, – кивнул Тагаев, глядя на меня с непонятным выражением.
– Это в том смысле, что мало мне не покажется? Так я тебе на слово верю.
– Заедь и узнаешь.
– Нет уж, что-то не хочется. Пожалуй, я прощу тебе твои маленькие шалости.
– Лучше не надо.
– Кончай злиться, а? – попросила я исключительно миролюбиво. – Надеюсь, ты не думал всерьез, что я считаю, будто ты проводишь время в посте и молитве. Или есть еще причина злиться на меня, кроме забытых барышней колготок? Кстати, – решила я сменить тему, – на площади грандиозное шоу с фейерверком. Очень впечатляет.
Тимур махнул рукой, давая понять, что это ерунда, по крайней мере, обсуждать сие он не намерен.
– Ты зачем приехала? – сурово спросил он.
– Поговорить. Но вижу, что ты не в настроении.
– И о чем ты собиралась поговорить?
– О Светлане, – вздохнула я.
– О ней уже говорили.
– Точно. Но ты тогда кое-что забыл.
– Да? – Он усмехнулся.
– Да. Светлана показывала тебе фотографию.
– И что?
– Очень бы хотелось знать, что это за фотография. – Я была уверена, что он выдаст мне ту же историю, которой Светлана попотчевала Никитина: мол, у подруги приятель и все такое… Но Тагаев удивил меня, он с усмешкой помалкивал и отвечать явно не собирался. Ни усмешка, ни его взгляд мне не понравились. Было в них что-то, отчего волосы начинали подниматься дыбом. Хорошо, что прическа у меня пышная, не то беда.
– Дед пустил тебя по следу, – вдруг изрек он. – Дурака свалял. Правда, пока он об этом не знает.
– Обожаю загадки, но те, что попроще. Вот сейчас, к примеру, ты что сказал?
– Старую истину: иногда, копая яму другому, очень легко угодить в нее самому.
– Ты о себе или моем старшем друге? – Я вздохнула и заговорила серьезно. – Тимур, мне казалось, что мы вполне способны найти общий язык. В конце концов, мы друзья…
– Что? – спросил он, улыбнулся, а потом рассмеялся так задорно и весело, что я бы тоже засмеялась, если бы способна была обнаружить в своих словах хоть что-нибудь смешное. – Мы с тобой друзья? – продолжал он веселиться. – Ты хоть соображаешь, что говоришь?
– Если честно, я тебя считала другом. До сего момента точно считала, а теперь гадаю, чем умудрилась насолить тебе, раз ты занес меня в черный список?
– Ах, Детка, Детка, – хохотнул он. – Это мы-то друзья? Ты у меня заноза в заднице, мой ночной кошмар. Пристрелил бы тебя, да жить без тебя не могу.
– Не преувеличивай, – попыталась я воздействовать на него добрым словом. – Живешь, и неплохо. С эрекцией, уверена, тоже все в порядке.
Он подхватил со стола пресс-папье, неизвестно с какой целью приобретенное в антикварном магазине, и запустил в меня, но промазал, потому что я предусмотрительно залегла на диване. Сашка высунулся из сумки, с интересом наблюдая за нами и пытаясь сообразить, что за охота пришла нам дурачиться. Я подняла пресс-папье и вернула его на стол.
– Веди себя прилично.
– Пошла вон, – спокойно сказал Тагаев.
– Ладно, я все поняла. Я не ответила на твою любовь, и теперь ты копаешь под Деда, то есть просто мелко пакостишь под дверью. Это плохая идея. Мне все равно, задержится он в своем кресле или нет, а ему не все равно. Он без всего этого дерьма жить не сможет. Не буду говорить, что он мне отец родной. С родным отцом нормальные люди не трахаются, а он был моим любовником… Однако ближе человека у меня нет, и я на его стороне. Не хотелось бы видеть тебя в стане врагов. Если честно, очень бы не хотелось. Ты завариваешь кашу, которую всем нам придется расхлебывать, и я даже не уверена, что тебе это доставит удовольствие.
– Посмотрим. Вдруг ты не права, – улыбнулся Тимур.
– Что ж, – вздохнула я, – сегодня не мой день, помечу его в календаре черным. Сашка будет по тебе скучать. Я, кстати, тоже. – Я пошла к двери, не удержалась и сказала: – А если ты убил Светлану, я приложу максимум усилий, чтобы ты сел в тюрьму.
– А если не я, а кто-то другой? – спросил он с тем самым выражением, которое мне так не понравилось. – Его ты тоже посадишь?
– Не сомневайся.
– Удачи в бою, дорогая. И помни: ты только что дала слово, а слов на ветер не бросают. Даже не представляешь, какой тебя ждет сюрприз.
Можно было хлопнуть дверью, уйти гордо и с достоинством, но для этого я была слишком здравомыслящим человеком, потому предприняла вторую попытку. Вернулась и со вздохом сказала:
– Ты меня здорово напугал. Помоги мне, а?
– Хороший костюм, – подумав, сказал Тагаев. – Тебе идет. У тебя что, было свидание? Не для меня же ты так вырядилась.
– Точно, не мой день, – констатировала я с большой печалью и покинула его кабинет.
Сказать, что я насторожилась, мало, я была напугана, да так, ч