Я повернула голову и увидела Тагаева, он стоял в дверях кухни, лицо точно булыжник.
– Ты еще здесь? – удивилась я.
Он развернулся, пошел к холодильнику, достал початую бутылку водки, чудом оставшуюся после наших последних посиделок с Вешняковым, долго искал стакан, хлопнул дверцей шкафа, схватил чашку и налил водки. Руки у него дрожали, он запустил бутылку в стену, осколки полетели по всей кухне. Залпом выпил, жадно, точно воду. Меня при виде этого перекосило. Он бросил чашку в мойку.
– Сама напросилась, – сказал зло.
– Извини, – усмехнулась я и пошла за пылесосом.
– Куда ты? – рявкнул он, точно я собралась нарушить государственную границу.
– Надо убрать здесь, иначе собака порежет лапы.
Я открыла шкаф-купе, где у меня стоит пылесос. Тагаев подошел сзади. Он молчал, привалившись плечом к шкафу.
– Ты… – пробормотал он невнятно.
– Я помню: сама напросилась. А ты наглядно продемонстрировал, кто тут принимает решения, а кому следует помалкивать. Не зря мускулатуру накачивал. Может, и мне стоит железо потягать, потренируюсь как следует, глядишь, набью тебе морду.
Я вернулась в кухню, прислушиваясь к тому, что происходит в холле. Через минуту он заглянул в кухню, уже в ботинках и куртке.
– Твоего Лукьянова подставил Дед. Не одному мне он занозой в заднице. Будь осторожной, у тебя на хвосте очень шустрые ребята. – Повернулся и ушел. Через несколько секунд хлопнула входная дверь. Я плюхнулась на стул, забыв про пылесос.
– Он врет, – сказала я громко, чтобы слышала моя собака. – Этого не может быть.
Допустим, Дед действительно не жалует Лукьянова, но если Тагаев сказал правду, тогда выходит, что Дед знал о готовящемся убийстве, а такого быть не может, раз он делал ставку на Никитина. Рассчитывал на то, что Лукьянова схватят во время покушения? Если так, то он здорово просчитался. Никитин мертв, а Лукьянов гуляет на свободе. Пока.
Сказал Тагаев правду или соврал со злости, желая лишить меня последних иллюзий, это еще предстоит выяснить. Кстати, иллюзий у меня кот наплакал. Полчаса назад накрылась очередная. В любом случае над его словами стоило поразмышлять. Если Тагаев не соврал, то убийство девушки и кровавые каракули на паркете становятся понятны. Дед рассчитывал, что я выйду на исполнителя раньше условленной даты, и не сомневался, что отправлю Лукьянова в тюрьму. Как известно, самый злейший враг мужчины – отвергнутые им женщины. Дед хорошо знает, как велико мое желание поквитаться. Но я его надежд не оправдала, слишком долго мы возились, и в результате Никитин погиб.
– Одни психи вокруг, – покачала я головой. – Как жить в этом мире приличной собаке?
В дверь позвонили. В первое мгновение в голову мне пришла нелепая мысль, что Тагаев вернулся. Но по здравом размышлении я решила, что это чересчур, однако дверь открывала с опаской. На пороге стоял мой друг Вешняков. И так препротивно улыбался, что становилось ясно: новости у него скверные, и он спешит поделиться ими.
– Я тут по соседству проезжал, не мог удержаться.
– Зря. Ехал бы себе мимо, – буркнула я, потому что в чем, в чем, а в мужском обществе в настоящий момент я нуждалась меньше всего.
– Ты чего такая злая? – притихнув, спросил Вешняков, пробираясь на мою кухню. – Пожрать есть чего? Сегодня весь день, как савраска, бегаю, кишки от голода сводит. А чего с кухней? – додумался спросить он, с изумлением оглядываясь вокруг. Я успела прибраться, но кое-какие следы недавней баталии все же остались. Пятно от разбитой бутылки на стене выглядело свежим и интригующим.
– Чего пристал? – вздохнула я. – Садись, сейчас кормить буду.
Вешняков устроился на своем любимом месте, с настороженным видом поглядывая на меня. Я все еще бродила в банном халате и, наклоняясь над столом, не учла, что передо мной великий сыщик, который все видит и подмечает. Синяки на груди он точно увидел, потому что его физиономия приобрела весьма гневное выражение, и он спросил сурово и непреклонно:
– Украшения откуда?
– От верблюда. Сиди и ешь молча.
– Ничего я есть не буду, пока не скажешь.
– Тогда сиди голодный.
– Можешь ты по-человечески сказать, что произошло? – рявкнул он так, что я от неожиданности подпрыгнула и некстати подумала, что добрый и плюшевый Вешняков вполне способен создать женщине определенные трудности, то есть, говоря проще, не очень-то с таким забалуешь.
– Не ори, – скривилась я. – Есть вещи, о которых женщина предпочитает не распространяться, считай, что это как раз такой случай.
– Я ничего не понял, – поскучнел Артем. Было заметно, что он сказал правду, задумчиво покусал губы и потом вдруг спросил: – Это что, Тагаев? Да я ему морду набью, сволочь бандитская.
– Вешняков, отвянь. И морду бить никому не надо. Это вообще не твое дело.
– Не мое… Что на него нашло?
– Выясняли отношения, – пожала я плечами.
– Выяснили?
– Вполне. Скажи лучше, с какими новостями ты явился пред мои светлые очи?
– С хреновыми, конечно.
– Так я и думала.
– Так где хороших взять… Слышь, Ольга, может, того, врачу покажешься?
– Ты спятил, что ли? С синяками к врачу? – возмутилась я.
– Я б этого урода…
– Тему оставили. Еще раз вякнешь, и я тебя огрею чайником. Скажи лучше, кого господь прибрал?
Вешняков вздохнул, поскреб в затылке и сообщил:
– Лику нашли. В двух километрах от города. Лежит второй день в морге, неопознанная. Без документов была.
– Застрелили?
– Задушили, аккурат в тот день, когда вы виделись. Так что ни в какую Москву она не уехала, тут и лежала, неподалеку.
– Кому понадобилось ее убивать? – нахмурилась я.
– Ну… – пожал плечами Вешняков. – Ей кто-то звонил на мобильный. Так?
– Так.
– И не пришел в восторг, что она здесь и беседует с тобой.
– По-твоему, это был Филиппов?
– Возможно. И ему очень не хотелось, чтобы она рассказала нам что-то.
– Что, собственно, она могла рассказать? – усомнилась я. – Что Филиппов купил ей дом, в котором жила ее подруга? Вот уж криминал.
– Допустим, Филиппов не хотел, чтобы мы вышли на него.
– Чушь. Они же регулярно встречались и с Никитиным, и с Ликой, и этому есть свидетели, иначе как бы об этом узнал Лялин?
– Значит, было еще что-то. Просто так людей не убивают, всегда есть причина. У девчонки имелась информация, о которой мы не должны были знать. Я другой причины не вижу.
– К примеру, ограбление, – подсказала я.
– Маловероятно. Тут вот еще что: Филиппов приехал сюда не один, а в сопровождении шофера, который одновременно и его охранник.
– И где был этот охранник, когда хозяина пристрелили?
– Сие неведомо, – развел руками Артем.
– Имя у шофера есть?
– Есть. Стрельцов Денис Витальевич, тридцать семь лет, дважды судимый, оба раза за разбойное нападение.
– Занятный выбор, – усмехнулась я.
– И я того же мнения. Зачем Филиппову охранник из уголовников, когда бывших ментов как грязи?
– Бывший мент на мокруху не подпишется, если он с мозгами. Так что парень с двумя разбойными нападениями в биографии в этом смысле предпочтительнее.
– О мокрухе пока речи нет, но уже интересно, правда? Со Стрельцовым этим сплошные загадки. Приехал он вроде бы с хозяином, но в гостинице не поселился. Где болтался – трудно сказать. Зато в день убийства Лики его видел швейцар.
– Подожди. Лика была в гостинице у Филиппова? Она что, там остановилась?
– Остановилась в «Москве», но к нему приезжала, администратор ее запомнила. А швейцар видел, как она садилась в «Лексус» с московскими номерами. В руках несла сумку, швейцар решил, что дамочка уезжает. Так вот, у Филиппова как раз такой «Лексус».
– И где он сейчас?
– Кто?
– «Лексус».
– На стоянке. А шофер исчез. Мы считали, что Филиппов шофера с машиной тут же отпустил. Обычно те, кто приезжает на своем транспорте, ставят тачки на стоянке. Заметь, «Лексус» – тачка дорогая, где попало не бросишь. Но Филиппов этой услугой не воспользовался. Вот мы и заключили: либо шофера с тачкой отпустил, либо на экспрессе приехал. Но швейцар видел машину.
– Шофер мог жить не в «России», а где-нибудь в гостинице подешевле. Или вообще у знакомых. А зачем, кстати, Филиппову гостиница понадобилась? У него же дом есть?
– Не забывай, что он появился здесь, когда Светлану уже убили. Вполне естественно, что он не хотел быть замешанным в таком деле. А может, он боялся, что дух погибшей Светланы будет мучить его по ночам. Или еще проще: не хотел, чтобы о его контактах знали. В этом смысле гостиница предпочтительнее. Толпа народу, и никому ни до кого нет дела.
– Утверждение спорное, но допустим. Тут появляется Лика. Филиппов звонит ей, и она спешит к любимому с отчетом, а любимый отправляет ее с шофером неизвестно куда.
– Примерно известно, раз она в морге оказалась.
– Не фантазируй, – призвала я его к порядку. – В морге она могла оказаться и без помощи шофера. Допустим, Филиппов решил отправить ее в Москву, от греха подальше…
– А по дороге шофер решил, что Москва – это слишком далеко, и оставил ее на втором километре, да и то в другой от Москвы стороне.
– Шофер мог просто отвезти ее на вокзал. Когда он исчез?
– Кто его знает.
– Подожди, я правильно поняла: шофера видели лишь однажды, и то не его самого, а машину?
– Машина до сих пор стоит на стоянке, а шофер исчез. Домашние понятия не имеют, где его искать.
– Так он был здесь вообще или нет?
Вешняков пожал плечами:
– Должно быть, был.
– Если киллера подставил Филиппов, ему по идее надо было озадачиться своей безопасностью. И тут бы охранник очень пригодился. А охранника-то и нет.
– Парня надо найти, это ясно, – вздохнул Артем. – Только внутренний голос настойчиво мне шепчет: «Не найдем или найдем, но ни о чем не спросим».
– Не каркай.
– Я не каркаю, я предчувствую.
– Если Филиппов был спокоен и отпустил охранника, то, может, он не имеет отношения к звонкам по телефону с предупреждением об убийстве и хлопнули его по другой причине? Все-таки должен был человек насторожиться, а он благодушествует.