– И я говорю, вокруг полно психов.
– Вот что, сгоняю-ка я на вокзал.
– Зачем?
– Узнаю, не покупала ли Лика билет до Москвы.
– И что это нам даст?
– Вешняков, надо работать, глядишь, что-нибудь и нароем.
– Ты рой, а я домой поеду. Должна же быть у человека личная жизнь?
– Должна, – согласилась я и пошла переодеваться, а когда вернулась, смогла убедиться, что с личной жизнью Вешняков не торопится, пьет чай, болтая с Сашкой. Увидев меня, он сделал последний глоток и поднялся.
– Ну что? Поехали на вокзал.
– Тебе-то зачем?
– А я там давно не был, соскучился.
На вокзале мы отправились к дежурному, который привел нас к приятной даме лет пятидесяти. Поколдовав у компьютера, она сказала:
– Да, на фамилию Колчина А. Г. продан билет на московский экспресс.
– Если она села в поезд, то выйти смогла бы лишь в Москве, экспресс идет без остановок.
– Значит, что-то ей помешало сесть в поезд. Она почему-то решила остаться и в результате оказалась в морге.
Женщина с беспокойством взглянула на нас.
Я спросила:
– Можно узнать, кто ей продал билет?
– Седьмая касса. Любавина Анна, ее смена была. Она и сейчас в седьмой.
Мы отправились к седьмой кассе. Девушка встретила нас настороженно.
– Не помните женщину, которой вы продали билет на экспресс? – спросила я, назвав число и фамилию.
– Шутите, – нахмурилась она. – Вы знаете, сколько я этих билетов продаю? Подождите… ну конечно, Колчина… деньги из паспорта выпали, целая пачка. Только билет не женщина покупала, а мужчина. Точно. Он паспорт мне протянул, я его открыла, и доллары посыпались. Он еще засмеялся, сказал: жена от него заначку прячет. Хороша заначка, там долларов пятьсот было. А он мне говорит, жена на дубленку копила, мол, нашла, где прятать, в паспорте, видно, сама забыла, куда убрала. Он еще торопился и сдачу оставил, двести тридцать рублей. Вот они, до сих пор лежат. Я кричала ему, да он не слышал, побежал на эскалатор. Жена, видно, на платформе ждала. А чего случилось? Нажаловался, что ли? Вот его сдача лежит, мне чужого не нужно.
Успокоив девушку, мы пошли в бар пить кофе.
– Похоже на то, что парень очень старался, чтобы его запомнили, – заметил Вешняков.
– Похоже, – кивнула я. – Не худо бы с проводниками поговорить, села Лика в поезд или нет.
– Нет. До Москвы два часа без остановок. В Москву экспресс прибывает в девять вечера, в это время она была уже мертва. Значит, в поезд она не села. И шофер исчез. Либо женщину убил он, либо… что-то на вокзале произошло, и они оба оказались в морге.
– Его-то в морге нет.
– Возможно, это вопрос времени, – пожал плечами Вешняков.
– Веселенький прогнозик. В пользу первой версии тот факт, что парень старался быть заметным. Мол, билет купил и в Москву отправил, а что там дальше с Ликой было, мне неведомо.
– Если шофер к убийству не причастен, значит, он по какой-то причине до вагона ее не провожал, не на ходу же она выпрыгнула?
– А если она его просто обманула? Села в вагон, помахала ручкой, а когда он ушел, покинула поезд.
– Зачем? – усмехнулся Вешняков.
– Вдруг что-то вспомнила! Или испугалась, или захотела с кем-то поговорить!
– Шоферу следовало дождаться, когда поезд тронется.
– А если торчать на перроне ему попросту было лень?
– Могу еще версию подкинуть. Кто-то подошел к нему и, очень интересуясь его хозяином, предложил прогуляться для задушевной беседы. Сделал предложение, от которого он не мог отказаться. Лика это видела и выскочила из поезда до его отправления.
– Мне бы понравилась твоя версия, – кивнула я, – если бы парень не вел себя так странно возле кассы. Уж очень он хотел запечатлеться в памяти кассира. Стрельцова надо найти.
– Ищем, – кивнул Артем. – А вот найдем ли… Хозяина его шлепнули. Если у Стрельцова рыльце в пушку и он с благословения Филиппова избавился от Лики, самое время пуститься в бега. Хозяина нет, и вступиться за него некому. Если он ее не убивал, все равно лучше где-то отсидеться и выждать, что за винегрет здесь получится. Знаешь, о чем я сегодня думал?
– Ну…
– Я лет пять на лыжах не катался. Каждый год собираюсь, не получается. Сколько всего хорошего мимо проходит, бежит время, а у нас все трупы, трупы…
– Иди работать к Лялину, – отрезала я. – И катайся на лыжах.
– И пойду. Вот получу подполковника и со спокойной душой…
– Вешняков, – вздохнула я. – Слыхал пословицу: «Горбатого могила исправит»?
– Так это про тебя, – отмахнулся он. – Я-то здесь при чем?
Я отвезла Вешнякова домой, а сама отправилась в Ромашково, хотелось проверить, не появлялся ли там шофер Филиппова накануне смерти Лики. Вешняков к этой моей идее отнесся прохладно, всех соседей уже опрашивали и ничего интересного не узнали, народ там не любопытный. Я тоже не надеялась на удачу, скорее просто не хотела возвращаться в свою квартиру. После сегодняшнего происшествия она казалась мне неуютной.
В Ромашкове меня встретили неласково, в трех домах дали от ворот поворот, еще в двух говорили весьма неохотно.
Совершенно не к месту я вспомнила Тагаева. Что он там болтал о том, что я хочу свалить вину одного человека на другого? Ничего подобного, я просто хочу разобраться.
Возвращаясь к машине, я позвонила Вешнякову.
– Скажи, друг милый, фотография Стрельцова у тебя есть?
– Ну, – невнятно промычал он, из чего я заключила, что человек ужинает.
– Надо показать ее в новостях. Лучше сегодня. Черт, сегодня не успеем.
– А пожрать мне сегодня можно? – разозлился Вешняков.
– Приятного аппетита. Ладно, я на телевидение позвоню утром и договорюсь. Желательно, чтобы фотография походила на оригинал.
– Я его сам сфотографирую, – продолжил злиться Артем.
Я ласково простилась с ним, нажала на кнопку, чтобы отключить сигнализацию, и тут выяснилось, что я забыла поставить машину на сигнализацию. Со мной такое случается сплошь и рядом. Посоветовав себе быть внимательнее, я устроилась в кабине, решив, что моя невнимательность происходит оттого, что не очень-то я дорожу своей собственностью. Вот если бы тачку я купила на свои кровные, заработанные тяжким трудом, небось… Но тут некто ухватил меня за шею, применив бойцовский захват, и прижал к сиденью. Я попыталась взглянуть в зеркало, но этого у меня не получилось. Сердце скакнуло вниз и осталось там.
– Где он? – сурово спросил мужской голос, точнее рыкнул, причем совсем рядом с ухом. Я невольно скривилась. Хватку малость ослабили, и я смогла говорить.
– Если вы хотите услышать вразумительный ответ, уточните.
– Где Лукьянов? – еще больше посуровел парень. Черт, как же я забыла о шустрых ребятах на джипе? Им надоело тратить время попусту, и они решили поторопить меня.
– С чего вы взяли, будто мне известно, где он? – спросила я, очень надеясь, что мой голос не дрожит.
– Отвечай на вопрос, сука. А будешь…
– Спокойно, – попросила я. Просьба относилась в основном к самой себе, тут, главное, не терять присутствие духа и быть максимально убедительной. – Если не ошибаюсь, мы с вами из одной команды. Сверни вы мне шею ненароком, вряд ли Деду это понравится. – Я совершенно не была уверена в правоте своих слов, но попытка не пытка.
– Плевать я хотел… – презрительно фыркнул парень, но шею все-таки отпустил.
Я повертела головой, заглянула в зеркало и увидела пренеприятную рожу. Можно было сказать, что мы знакомы, раз совсем недавно он одарил меня зажигалкой, сидя в джипе возле моего дома.
– Так с чего вы взяли, будто мне известно, где он? – вежливо спросила я.
– Он твой любовник.
– Точно. Был. Довольно давно. Мы не сошлись во мнениях по ряду ключевых вопросов. И я пообещала, что, если он здесь появится, я его пристрелю. Лукьянов серьезно отнесся к моим словам.
– Почему я должен тебе верить? – спросил парень все еще зло, но уже спокойнее.
– Если не веришь, так я с этим ничего поделать не могу. Зато я знаю, что он поверил. Ищите его в другом месте. Если хочешь знать мое мнение, так он давно отсюда смылся. Что ему здесь делать, скажи на милость? Но если вы все-таки его найдете, передайте от меня привет. Я бы с удовольствием станцевала на его морде.
– Серьезно? – с заметным интересом хмыкнул парень. – И чем он тебя допек? Бабу другую завел, а ты узнала?
– Я не ревнива. Лукьянов ваш – сволочь. А я сволочей не люблю.
– А чего же тогда с ним трахалась?
– По глупости. Поверила, что он принц из сказки, а он киллер из Москвы. Мама, я летчика люблю… – отчаянно заголосила я.
– Чего ты орешь? – разозлился парень, хотя и до того добрым не выглядел.
– Нервничаю, – покаялась я.
– Значит, вину за собой знаешь, – глубокомысленно изрек этот придурок.
– Я без вины нервничаю. Тебя боюсь. Свернешь башку, а я ни сном ни духом. Обидно. Девушка я еще молодая, пожить хочу.
– Вот что, красавица, – сурово заговорил он, однако то, что я теперь красавица, а не сука, меня воодушевило. – Держи номер телефона, это мой мобильный. Если он вдруг объявится, весточку пришлет или что, сразу звони. И помни, я с тебя глаз не спущу. И если ты мне здесь по ушам ездила, то красота твоя сильно пострадает. Я уж постараюсь, чтоб от красоты ничего не осталось, без носа да без ушей особо подолом не пометешь. Поняла? И никакой Дед тебе не поможет.
– Спасибо, что поверили и не нанесли увечий, – очень серьезно ответила я.
Он ненадолго уставился в зеркало, где отражалась моя физиономия, но при всем желании придраться ко мне не мог, вид у меня был благодарный до идиотизма.
– Пожалуйста, – буркнул он и полез из машины.
Я рванула с места как ошпаренная. Не могу сказать, что я была особенно напугана, не первый раз меня пугали и, боюсь, не в последний, если господь еще даст пожить, но разозлилась я здорово. Сразу и не сообразишь, на кого больше: на себя, на Деда с его хитрыми ходами, на Лукьянова… Меньше всего досталось мордастому, хоть он и старался бо