– Саша, – сказала я. – Сашенька… – обхватила его шею руками и заревела, не таясь.
– Мой маленький отважный котенок, – сказал он, целуя меня. – Давай выбираться отсюда. Я пожарил курицу, второпях, конечно, но надеюсь, получилось неплохо. Там есть замороженная картошка, разогреть ее в микроволновке дело двух минут, еще салат из помидоров и перца. Я бухнул туда банку фасоли, хуже не будет, как считаешь? – Он осторожно вытирал меня полотенцем, поцеловал шрам на плече. – Еще заметно, – сказал он с удовлетворением, точно гордился делом своих рук. Подал мне халат, сам завернулся в полотенце. – Идем, – позвал он с улыбкой.
Пока я была в сауне, он успел растопить камин, здесь у открытого огня было даже жарко. Я устроилась на диване рядом с низким столиком, на котором он расставил тарелки с приготовленным ужином, сам он устроился на полу. Открыл бутылку вина, и мы молча выпили и поели. Я смотрела на огонь, боясь перевести взгляд на Лукьянова. Он отодвинул стол, привалился спиной к дивану и тоже смотрел на огонь.
– По большому счету, этим придуркам надо сказать спасибо, – заметил он с улыбкой. – Когда еще мы смогли бы посидеть вот так.
– Ты правда был женат? – спросила я, хотя какое мне до этого дело?
– Нет, конечно. Жаль, с нами нет Сашки. Семья была бы в сборе, – засмеялся он, погладил мои колени, пряча взгляд. – Я надеялся, что ты меня ненавидишь, – вдруг сказал он серьезно. – То есть, конечно, надеялся, что все еще любишь. Говорил тебе гадости, злился. Верил, что и дальше так смогу. Тебе было бы легче. Но не смог. Почему бы немного не пожить в свое удовольствие? Как видишь, я опять думаю о себе. А надо бы о тебе подумать.
– Замолчи, – попросила я, взяла в руки медальон, похожий на солдатский, что висел на его шее. Медальон меня интересовал мало, просто я боялась поднять глаза.
– Он открывается, – заметил Лукьянов. – Вот здесь есть кнопка. Открой.
– Зачем?
– Увидишь. – Щелчок, и крышка приподнялась, я увидела свою фотографию. – Я сентиментален, – опять засмеялся Лукьянов. – Вот так Светка узнала о твоем существовании. Я люблю тебя, и ничего с этим не поделаешь.
– Саша… – прошептала я.
– Тише, тише… все нормально. Прости меня. Я не должен был допустить этого, переоценил свои возможности. Бывает. Ты, главное, меня не жалей. У меня скверная работа, на пенсию у нас не выходят. Так что спокойно выполняй задание.
– Компромат у тебя?
– Конечно.
– Никакого задания Дед мне не давал. Может, он на что-то надеется, но напрасно.
– Эй, – посуровел Лукьянов, – насчет твоего обещания я пошутил. Забудь об этом. Просто делай свое дело.
– А ты бы смог? – спросила я. Он нахмурился.
– Не знаю. Не думай обо мне лучше, чем я есть на самом деле. Хочешь, скажу, что я подумал, когда охотился на киллера, а ты прикрывала Тагаева своей спиной? Шлепнуть вас обоих, смыться и начать жизнь с чистого листа.
– Хорошая идея, – кивнула я. – Может, это выход для всех нас.
– Не болтай чепухи. Просто, оказалось, я страшно ревнив. Видеть его рядом с тобой было… Жаль, что он ушел раньше, чем я появился у Филиппова. Шлепнул бы его с удовольствием.
– Замолчи, – попросила я, – не о том ты говоришь.
– А что сказать? Что я люблю тебя? Люблю. И что? Впутал тебя во все это дерьмо. Радуюсь, что ты рядом. Устроил себе маленький рай перед близкой кончиной, вместо того чтобы просто исчезнуть, не мучая тебя.
– Ничего не имею против рая напоследок, – улыбнулась я. – Кончай болтать чепуху, лучше поцелуй меня. – Я обняла его и притянула к себе.
Утром я проснулась поздно. Ставни в доме были закрыты, и я не сразу сообразила, который час. Лукьянова рядом не было. Я вдруг перепугалась, вскочила, распахнула дверь и увидела его в кухне, он стоял перед плитой и что-то помешивал в сковородке, напевая какой-то мотивчик.
– Привет, – улыбнулся он, поворачиваясь ко мне. – А чего глаза испуганные?
Я подошла и уткнулась в его плечо.
– Саша, – сказала я тихо, – не бросай меня, ладно?
– Учитывая, что это ненадолго… – скроил он забавную физиономию, – так и быть, не брошу. Кофе будешь? Бери чашку и садись за стол.
Я выпила кофе, разглядывая столешницу.
– Давай прикинем… – начала я неуверенно, но он перебил:
– Эй, а как же наш маленький рай?
– Лукьянов, – разозлилась я, – не собираешься же ты сидеть здесь и ждать, когда тебя в самом деле пристрелят.
– Можно, конечно, подергаться, – насмешливо изрек он. – Одно теперь ясно: не видать мне рая как своих ушей, ты ведь очень деятельная особа.
– Давай подумаем, как тебе смыться, – предложила я.
– Давай подумаем куда, – в тон мне предложил он.
– Черт… да куда угодно.
– Нужны деньги и документы.
– Ни за что не поверю, что ты об этом не позаботился, – съязвила я.
– Скажем так: я работаю над этим. Такой ответ тебя устроит?
– А если попробовать поторговаться с Дедом?
– А что решает твой Дед? Если ты нацелилась на компромат, то он в надежном месте. Не здесь.
– Перестань, – попросила я.
– Да-да, я помню. Ты на моей стороне. Иди ко мне.
– Саша…
– Иди ко мне, дурочка, и выброси из головы все свои мысли. Будешь портить мне жизнь, пошлю к черту.
Я перебралась к нему на колени, и, не успев толком позавтракать, мы очень скоро оказались в постели. Однако поверить в то, что Лукьянов сдастся без боя, я не могла. Это на него непохоже. Пусть он мне не верит и держит свои планы в секрете, у меня есть свои. Но чтобы реализовать их, требовалось кое-что уточнить. И я принялась приставать к Лукьянову с вопросами, пользуясь тем, что он благодушествовал, развалясь по соседству.
– Саша, – спросила я, – кому принадлежала идея убрать Никитина?
– Что ты за человек такой? – посетовал он. – Помнится, приставала ко мне с любовью: «Саша, скажи, что меня любишь», – передразнил он, кстати, получилось похоже. – Теперь я готов болтать о своей любви сколько угодно. И что? Ты пристаешь ко мне с убийствами.
– Считай, что это женское любопытство.
– Если женское любопытство, тогда валяй, – милостиво разрешил он.
– Я же вопрос задала, – надула я губы, он приподнялся и поцеловал меня.
– Кто сие придумал, не знаю. Мне не докладывают. Филиппов вызвал меня и дал задание. Я приехал, познакомился с этой бабой… Чего смотришь? Не нравится, как я сказал? А если скажу, что влюбился без памяти, понравится?
– Ты с ней познакомился, – напомнила я.
– Угу. Потом она увидела твою фотографию. Начала приставать с расспросами. Она могла тебя знать, ты ж здесь знаменитость, поэтому я придумал историю о любви с большой буквы, твоей, не моей. Любила ты меня, и я тебя вроде тоже, но подлость характера восторжествовала, и я сделал глупость. Короче, лишился счастья. Плел я все это, не подумав, что бабам такие истории, как завязавшему бутылка. Она кинулась узнавать, кто ты и что. Слушай, зачем я это рассказываю, ты и так все знаешь.
– Не все. Ты действительно рассказал ей о готовящемся убийстве Никитина?
– По-твоему, я спятил? Мне нужен был компромат, я пел ей песни о том, как славно мы заживем на денежки, что получим, если свистнем у Никитина эти бумаги. Она поверила и принялась обрабатывать дядю. Он оказался безнадежным дураком, сам ей эти бумажки принес, просил спрятать. Мол, в такое время держать их у себя неразумно, а у бабы, конечно, в самый раз.
– Ты забрал их у Светланы и передал Филиппову? – спросила я.
– Я узнал, где они находятся. Теперь можно было спокойно разделаться с Никитиным и сматываться, но Филиппов заявил, что произойти печальное событие должно двадцать шестого. И вдруг Светку убивают. Представляешь, как мне это понравилось?
– Представляю. В результате Филиппов компромат не получил?
– Я кое-чем поделился. Несущественное отошло к нему, а что получше… оставил себе на память, – усмехнулся Лукьянов. – Дальше ты знаешь.
– Убив Никитина, ты сразу отправился к Филиппову или для начала побеседовал с его шофером?
Саша поморщился, но тут же выдал ослепительную улыбку:
– С тобой неинтересно. Ты действительно всегда все знаешь.
– Значит, все-таки начал с шофера?
– Когда Светка сказала, что к ней приехал гость из Москвы, я им заинтересовался. Выглядело занятно: шофер Филиппова с наклеенной бородой приглядывает за Светкой.
– Тебя не посетила мысль предупредить ее? – Вопрос был излишним, и Лукьянов даже не думал на него отвечать.
– Она меня подозревала, хотя делала вид, что верит мне безмерно.
– Она действительно любила тебя, – не выдержала я, хотя говорить ему об этом – напрасный труд.
– Возможно. Но я ее об этом не просил. У каждого своя голова на плечах. Твой Тагаев рассказал ей обо мне. Могла бы сообразить… В общем, я обоснованно предполагал, что шофер прибыл по мою душу. Когда я уберу Никитина, он уберет меня. Но он убил Светку. Я хотел знать, что происходит, и немного побеседовал с парнем.
– Беседовать у тебя хорошо получается, – вслух подумала я.
– Ему за риск доплачивали.
– Зачем Филиппов приказал убить ее?
– Ты меня вообще-то слушаешь? – возмутился Лукьянов.
– Слушаю, и очень внимательно. И вот что тебе скажу: либо Ларионов врет, либо Филиппов спятил. Чтобы тебя подставить, девушку убивать было ни к чему, достаточно просто позвонить в милицию.
– Ты плохо знаешь Филиппова, а я знаю его очень хорошо. Он рассчитывал, что начнется следствие и неизбежно выйдет на меня. Он тянул с убийством Никитина для того, чтобы дать вам время. И если бы вы меня взяли, Филиппов остался бы ни при чем. Он чувствовал себя в безопасности.
– Это я заметила. Бедняга не предполагал, что ты займешься его шофером.
– Вот-вот. Он даже свою любовницу не пожалел и послал шофера грохнуть ее, чтобы все было шито-крыто.
– Зачем ее было убивать?
– Она Светке звонила, а трубку снял этот недоумок. Она узнала его голос, удивилась: что шофер ее любовника делает у ее подружки? Он что-то наплел ей, но после убийства, когда она примчалась сюда, забеспокоился.