– Значит, ночью вы лежали на крыше? А что было утром?
– Он смылся, а я поехала на дачу к подруге.
– Зачем?
– Затем, что он велел спрятаться, обещал позвонить.
– А мне ты так и не позвонила! – рявкнул Денис.
– Вы бы дров наломали и все испортили. Я хотела, как лучше, получилось, как всегда. Теперь у меня сломаны кости и попорчена рожа, так что за свою глупость я уже расплатилась с лихвой.
– Я тебе не верю. Ты знаешь, где он. Знаешь? – Он с чувством съездил мне по физиономии, а я тихо порадовалась: мы начали разговаривать, значит, у меня есть шанс убедить этого придурка. Всегда стоит надеяться на лучшее.
И тут зазвонил мой мобильный. Он уже давно перекочевал к одному из парней. Теперь тот взирал на Дениса, молча вопрошая, что делать.
– Значит, так, – наклонился Денис ко мне. – Если это кто-то из твоих знакомых, скажи, что очень занята. Но для тебя будет лучше, если это Лукьянов. Назначишь ему встречу. Поняла? – Он достал пистолет и ткнул дулом в мой затылок. – Попробуешь хитрить, и я тебе снесу башку, – сказал он зло. В этом я, кстати, не сомневалась, но особенно не боялась, вряд ли это Лукьянов, следовательно, дурень потычет пистолетом в мою голову и угомонится.
Но в тот день я чем-то очень досадила господу. Парень откинул крышку телефона и сунул его мне. А я услышала голос Саши.
– Эй, где ты? – Можно попытаться повалять дурака, к примеру, сказать: «Вешняков, позвони позднее», но по тому, как напряглись мои друзья, стало ясно: номер не пройдет.
Я чувствовала, как дрожит рука Дениса, придурок мог выстрелить просто с перепугу. Я зажмурилась и заорала:
– Сматывайся, я у них!
Я еще не успела произнести фразу до конца, как грохнул выстрел. Что-то обрушилось на мою голову, а я слегка удивилась: если меня пристрелили, то чувствовать я еще не перестала. Видеть не вижу, но слышу выстрелы, а боль такая, что я завыла. Раз уж я на том свете, то стесняться нечего. А где обещанный туннель и свет в конце его? Может, он меня недострелил?
На мгновение стало тихо. Потом я услышала, как кто-то всхлипывает рядом. Это уж точно не я. Раздались шаги, и вдруг дышать стало легче. А потом я даже кое-что увидела. Возле стены ползал парень и пытался запихнуть назад свои кишки. Рядом со мной лежал Денис с аккуратной дыркой в черепе. Он свалился на мою многострадальную голову, а я-то решила, что уже на том свете. Я подтянула ноги к животу с протяжным «ой-ой-ой…» и подумала, что с меня хватит. Вслед за этим сознание покинуло меня.
Кто-то громко разговаривал, но слов я не разбирала до тех самых пор, пока хорошо знакомый голос не произнес:
– Осторожно переворачивай ее.
Ну почему бы людям не оставить меня в покое? Поняв, что такого счастья не дождаться, я открыла глаза и увидела Тагаева, он сидел на корточках рядом и с большим недовольством разглядывал меня.
– Жива? – спросил он, презрительно вздернув губу.
– Вроде бы, – ответила я и сцепила зубы, чтобы не взвыть от боли. – Ты здесь какими судьбами? – проявила я любопытство, хотя в тот момент меня это интересовало меньше всего.
– Когда Вешняков отпустил этих придурков, мы решили присмотреть за ними. Потерпи немного, отвезу тебя в больницу.
– Не надо, – покачала я головой, а он продолжил:
– Опоздай мы на пару секунд, и к трупам прибавился бы еще один.
– А много трупов?
– Четверо этих и хозяин дома. Выглядит он так же паршиво, как и ты.
– Помоги подняться, – попросила я. – Ой, рука, рука… – взвизгнула я и пояснила виновато: – Пальцы сломаны.
Свои возможности я опять переоценила: на ногах я стоять не могла. А еще очень боялась зеркала, не приведи господи сейчас себя увидеть. Сколько бы я ни потешалась над своими прелестями, но все же красотой дорожила. Все-таки куда приятнее ходить в красавицах. Тагаев поддержал меня за плечи.
– Осторожнее, – сказала я, – не то выпачкаешь свой роскошный костюм.
– Новый куплю, – буркнул он, глядя на меня с неодобрением. – Идти сможешь?
– Попробую.
И он повел меня к выходу под взглядами своих парней. Может, мне показалось, но взирали они на меня уважительно, хотя сии взгляды, скорее всего, стоило отнести на счет Тагаева.
Как мы дошли до машины, я даже не помню. Тагаев протянул мне мой мобильный, кто-то в суете раздавил его ботинком.
– Выброси, – отвернулась я к окну.
– Вызови врача, – сказал он недовольно парню, что устроился впереди, тот поспешно кивнул и стал звонить.
Я порадовалась, что меня оставили в покое, и дремала до тех самых пор, пока мы не остановились возле моего дома. Я попробовала выйти и свалилась в грязь. Тагаев помог мне подняться, достал ключи из кармана моей куртки и открыл дверь.
– Дальше я сама, – пробурчала я, очень надеясь, что он уйдет. Единственное, в чем я сейчас нуждалась, – остаться одной, лечь и по возможности не шевелиться. Может, тогда боль утихнет.
Тагаев моих надежд не оправдал. Втащил меня в гостиную, устроил на диване и ушел в ванную. Вернулся через пять минут с аптечкой, и началось врачевание.
– Что там с моей рожей? – спросила я.
– До свадьбы заживет, – заверил он. – Пальцы переломаны, тут без врача никак. Сильные ушибы грудной клетки. Сейчас полотенцем перетяну покрепче, будет легче.
Он усердно трудился, избегая моего взгляда, а я его. Сделал неловкое движение, я вздрогнула, он замер, наши взгляды встретились. Он смотрел на меня, тяжело смотрел и дышал тяжело. Точно не меня, а его избили.
– Он бы выстрелил, – сказал Тимур тихо. – Не успей я вовремя, он бы выстрелил.
– Возможно. Но я надеялась на лучшее. А тебе огромная моя благодарность. Не хотелось бы скончаться в столь юном возрасте.
– Заткнись, – перебил он и покачал головой. – Он бы выстрелил, и ты бы сейчас лежала с простреленной башкой. А твой Лукьянов… что ж это за любовь такая? – спросил он со злостью.
– А у тебя что, по-другому? – не выдержала я. – Если кишка тонка, языком болтать не стоило.
Он сцепил зубы, лицо побелело, а я вдруг подумала, что сейчас он запросто может меня убить. И испугалась. Придурка, что крушил мне кости, не боялась, а сейчас внутренности свело от страха.
– Катись отсюда, – сказала я, закрыв глаза.
Он резко поднялся и ушел в холл. Но входная дверь не хлопнула, зато через двадцать минут в дверь позвонили, и очам моим предстал высокий мужчина средних лет в сопровождении все того же Тагаева.
– Ну-с, посмотрим, – сказал он деловито, из объемной сумки появился белый халат. Я готова была зареветь от жалости к себе, нет бы оставить человека в покое?
Но после двух уколов мне в самом деле стало легче. Я даже начала смотреть на жизнь с оптимизмом, чему способствовали слова врача: меня-то больше всего пугали зеркала, то есть моя физиономия, а он весело сообщил, что нож был тонкий, как бритва, порезы быстро затянутся, зашивать не надо, а значит, и шрамов не останется.
– Пальцы тоже ерунда, – продолжил радовать он. – Рука мне не нравится, надо бы сделать рентген. Наложу повязку, рукой пока особо не двигайте. На груди повязка наложена профессионально, – похвалил он Тагаева. – Думаю, все будет хорошо. Сейчас для вас главное отдых, – заверил он, и я была с ним полностью согласна.
Он наконец-то собрал свои вещи и направился к двери, пожелав мне всего хорошего. Я надеялась, что Тагаев уйдет вместе с ним, но он вскоре заглянул в гостиную.
– Хочешь чаю? – спросил он вроде бы виновато.
– Хочу, чтобы ты убрался отсюда.
– Тебя нельзя оставлять одну.
– Можно. Ты сделал даже больше, чем требовалось.
Меня начало клонить в сон, наверное, лекарство подействовало, и тут появился Вешняков. Тагаев совершенно спятил, позвонив ему, вот уж нашел сиделку.
– Та-ак, – грозно начал он, подходя ближе, перед этим немного пошептавшись с Тагаевым. Не знаю, что тот ему наплел. Неужто рассказал правду о том, как вытащил меня из дерьма? Это было бы довольно забавно. Впрочем, в настоящий момент Артема меньше всего волновало, как я оказалась на диване в столь плачевном виде, его расстраивал сам вид.
– Прежде чем ты начнешь топать ногами, – вздохнула я, – хочу предупредить: я уже практически ничего не соображаю.
– Было бы чем соображать! – взорвался Вешняков, нахмурился и спросил совсем другим голосом: – Как ты?
– Хреново. Но есть шанс, что дальше будет лучше.
– Не будет, – покачал он головой. – Неужто ты не понимаешь…
– Все я понимаю, – пожаловалась я.
– Тогда почему?
Я кивнула, и он склонился к моему лицу, а я сказала тихо, чтобы не слышал Тагаев:
– Каким бы крутым он ни был, а подыхать одному хреново.
– О господи, – пробормотал Вешняков, качая головой, выглядел он при этом совершенно несчастным.
– Будь другом, – улыбнулась я, – отойди в сторонку. Иногда это самое лучшее, что можно сделать. – Последние слова я произносила с трудом, веки мои отяжелели, мысли путались, и я наконец уснула.
Когда я вновь открыла глаза, рядом со мной сидела Ритка, на кресле чуть поодаль примостился Лялин. Я скривилась от такого-то счастья. Только Деда не хватает.
– Привет, – вздохнула я.
Среди моих гостей наметилась суета, меня поили чаем, потом кормили кашей, потом Ритка сделала мне укол. О том, как я оказалась в столь плачевном состоянии, не было сказано ни слова, и это меня воодушевило. Выпив чаю, Лялин поднялся и, похлопав ладонью по моей здоровой руке, сказал:
– Ну, пока… – И ушел. Я подумала, что не зря считала его человеком умным. Лялину, что да как, объяснять не надо, он и так все поймет. Ритка, пока он был здесь, тоже вела себя образцово, однако стоило ему уйти, нахмурилась, смотрела на меня с укором, но помалкивала.
К вечеру появился Дед. Я надеялась, что у него хватит ума не приходить, но не тут-то было. Ритка при его появлении растворилась в направлении кухни.
– Мне очень жаль, – заявил он, устроился в кресле рядом со мной, не удержался и добавил: – Я ведь предупреждал…
– Игорь, – сказала я.