– Ольга! – орал он. – Ольга!
Я споткнулась, упала, он догнал меня, схватил за плечи и рывком поставил на ноги.
– Они уже там, – сказал он, задыхаясь. – Давно там. Все бесполезно.
– Отпусти, – сказала я и стиснула зубы.
– Ты что, не понимаешь? Он хотел тебя спасти. Хоть на это хватило ублюдка.
– Да пошел ты к черту! – рявкнула я и толкнула его. Он даже не качнулся.
– Ты ему не поможешь. Ему никто не поможет.
– Убирайся к черту, – повторила я. Он держал меня за руку, крепко сжал, левой рукой потер лицо, точно пытался прийти в себя после долгого сна.
– Хорошо, – сказал он тихо. – Давай попробуем. – И повернулся к своим парням. – Поехали, может, еще успеем.
Все трое переглянулись.
– Тимур… – нерешительно начал один.
– Поехали, я сказал.
Подъезжая к поселку, я уже поняла, что опоздала. У ворот стояла пожарная машина, дальше милицейский газик. Парень, что был за рулем «Хаммера», затормозил, я выскочила и бросилась бежать к дому. Только его не было. Все, что осталось: наполовину развалившаяся кирпичная труба. Среди обугленных досок и груды камней бродили люди в форме. Меня заметили. Один из мужчин шагнул мне навстречу, я торопливо достала удостоверение. Он мельком взглянул и представился.
– Что произошло? – спросила я.
– Похоже, братва бузила. Сторож говорит, настоящую битву устроили. Один засел в доме, а человек десять пытались его оттуда выкурить. Говорят, гранатами закидали. Сталинградская битва. Как видите, все начисто выгорело. Мы приехали, когда все уже смылись, сторож в лесочке спрятался, не мог позвонить.
– Труп нашли?
– Все, что осталось, вон в том мешке, видно, на гранате подорвался… Да еще полыхало тут – будь здоров. Вряд ли дознаемся, что за герой оборону держал, но, видно, кто-то из крутых, раз такая баталия развернулась.
Я прошлась по пепелищу, на месте, где был холл, глубокая воронка.
– Тут кое-что нашли, – подошел пожилой майор, до этого прислушивавшийся к нашему разговору. Он протянул мне целлофановый пакет, в котором обычно хранятся вещдоки.
– Можно взглянуть? – спросила я.
– Взгляните.
В пакете был медальон, наподобие солдатского. Я щелкнула крышкой, фотографии не было, вместо нее горсточка пепла.
– Забавная штука, – кивнул майор. – Может, и узнаем, кого бог прибрал.
– Одной сволочью меньше, – пожал плечами мой собеседник.
Я попрощалась и пошла прочь. Тагаев ждал меня у ворот.
– Поехали, – сказал он как-то неуверенно.
– Я пройдусь.
– Не дури…
– Ты нас выследил, – перебила его я. – Ты и не думал отпускать его.
– Если ты решила, что его сдал я, то напрасно. Послушай, он все сделал правильно. Может, единственный раз в жизни поступил как человек. У него не было шансов. Понимаешь?
– Ага. – Я достала из кармана диск и протянула Тагаеву. – Держи. Это компромат на хозяев Лукьянова. Понятия не имею, что там, но, должно быть, что-то интересное. С этим ты их возьмешь за задницу и легко договоришься. Так что неприятностей у тебя не будет.
Он презрительно усмехнулся и даже не вытащил рук из карманов.
– Отдай это своему Деду.
– Сам отдай, – ответила я. – Ты меня совсем дурой считаешь? Это вы другим мозги пудрите, а мне не надо. Вы с Дедом двигаете по жизни рука об руку, широко шагаете и, думаю, далеко уйдете. Конечно, Дед большой любви к тебе не афиширует… Время от времени вы даже разыгрываете спектакли. – Я сунула диск ему в карман, похлопала по груди и весело сказала: – Дед велел тебе прикрывать меня, да? Ты молодец. Хороший мальчик. Я тебя уже спрашивала и спрошу опять: ну и чем ты лучше Лукьянова?
Я развернулась и пошла к своей машине, «Хаммер» обогнал меня. Когда я выбралась к шоссе, мой «Феррари» уже был на дороге, из грязи его успели вытащить.
– Всем спасибо, все свободны, – громко сказала я и поехала в город. Забрала Сашку, к вящей радости Риткиного мужа и моей тоже, потому что Ритка была на работе, и все обошлось без вопросов.
К вечеру ко мне приехали Вешняков с Лялиным. Олег молча выставил на стол две бутылки водки. Мы выпили. Олег рассказывал о дочке, о сыне, что учился в Англии, Вешняков все больше помалкивал.
Когда они ушли, я подхватила Сашку под мышку и отправилась в ближайший кабак. Оттуда я позвонила своему другу Алексею. Он приехал, мы кочевали из бара в бар, говорят, неумеренно пили и даже буйствовали. Разошлись мы под утро, но дома мне не сиделось, тянуло на подвиги. Я шлялась по друзьям, активно портила им жизнь, да и саму себя не радовала.
Дней через пять или шесть, теперь и не вспомнишь, вновь появился Вешняков. Он это время потратил не зря, до всего докопался и во всем разобрался. Дело благополучно закрыли, потому что на тот момент привлекать к ответственности было некого. Кого привлечешь, если в деле одни трупы? Ему наконец-то дали подполковника, и мы на радостях запили. Неизвестно, сколько бы продолжалось это празднование, но уже на второй день появилась жена Артема, подняла его с моего дивана, где он дрых без задних ног, и увела домой, сказав мне на прощанье:
– Я понимаю, у вас работа нервная, но мы тоже не из железа. Имейте совесть.
Мне стало стыдно, и было решено выходить из запоя.
Потянулись дни серые и унылые. Я подолгу гуляла с Сашкой, а в остальное время лежала на диване и разглядывала потолок. Иногда меня посещали очень интересные мысли. Кое-какие из них я хотела проверить и как-то, оставив Сашку смотреть телевизор, поехала в дачный поселок.
Пепелище припорошило снегом, и теперь оно выглядело вполне мирно. Не спеша я обошла его по кругу, заглянула в лесок, вернулась, осмотрелась, прикидывая, что к чему.
– Здравствуйте, – услышала я голос за своей спиной, повернулась и обнаружила мужчину в ватнике.
– Здравствуйте, – отозвалась я бодро, сообразив, что это сторож, подошла к нему и предъявила удостоверение.
– Из милиции? Ну, смотрите, смотрите… А я вот проверить пришел, мало ли что. Тут с неделю как тоже были. Человек пять понаехали. Все здесь перекопали, искали чего-то.
– Искали? – переспросила я.
– Ага. Чего уж им тут понадобилось?
– Так спросили бы.
– У таких, пожалуй, спросишь. Видать, дружок их здесь обретался. Потом трактор подогнали и все заровняли подчистую. Ваське, трактористу, три тысячи отвалили, а всех делов-то, что два раза проехаться.
– На машинах приезжали?
– А как же.
– На номера внимания не обратили? Наши или московские?
– Наши. Одна машина здоровенная такая, вроде армейской. Забыл, как называется.
– «Хаммер», – подсказала я.
– Точно, «Хаммер».
Я устроилась на корточках, привалившись спиной к дереву.
– У вас закурить не будет? – спросила я виновато.
– Закурить-то есть, только вам такие не подойдут.
– Мне без разницы.
Он протянул мне сигарету и коробок спичек.
– Ну, я пойду. Крикните, если что, я тут в будке у крайнего дома.
– Спасибо, – сказала я ему вслед.
Я сидела, курила, зябко ежась, и думала о Лукьянове. Что он там говорил о пенсии? Работа у него скверная, и на пенсию с нее не выходят? Он к своей пенсии готовился. Может, даже не один год. Купил участочек, дом построил. С подвалом, а в подвале лаз. Спустишься в этот самый лаз, а выйти можно уже в лесочке. А еще имелся ледник, где удобно хранить все, что угодно. Труп, к примеру… Надо полагать, свой собственный. Главное, повесить на него медальон и позаботиться о том, чтобы труп разнесло на куски. Когда в ход идут гранаты, это нетрудно. Можно еще гранату оставить, чтобы лаз засыпало. Как говорится, концы в воду. Компромат Лукьянову был без надобности, и в нашем городе он появился, зная с самого начала, чем все это кончится. Он ведь на пенсию собрался, оттого и Филиппова убил, чтобы мальчики понаехали и устроили на него охоту. Он послал меня к Валентину, точно зная, что я попаду к ним в руки. Рассчитывал, что мне развяжут язык и я приведу их сюда. А я своим дурацким молчанием едва все не испортила. Пришлось все начинать заново. Очень может быть, что сам Лукьянов и намекнул ребятам, где его следует искать, хитро так намекнул, чтобы не вызвать подозрений. И меня за диском отправил, чтобы я не смогла помешать осуществлению его грандиозного замысла. Убивать меня, наверное, он все же не хотел, но и не с собой же брать? Зачем? Где-нибудь возле теплого моря Лукьянов весело скалит зубы и думать не думает, что я… Я прижалась затылком к шероховатому стволу и засмеялась. Главное, убедить всех, что тебя нет. И его нет.
Я опять засмеялась и покачала головой. Тагаева наверняка посетили те же мысли. Не зря он здесь объявился.
Я уткнулась лицом в колени, посидела так некоторое время, потом поднялась и побрела к машине.
И опять пошли дни, похожие друг на друга, как братья-близнецы. Днем я все больше спала, а по ночам бродила по улицам, потому что ночей боялась. Очень подмывало сделать глупость, взять да сигануть с третьего этажа головой вниз. Но Сашке это вряд ли бы понравилось, ему и ночные прогулки были не по душе, правда, он терпел.
Ко всему можно привыкнуть, к дурацким мыслям тоже. И я привыкала. В Новый год каталась с Сашкой с горки, выключив мобильник, чтобы ненароком не нагрянули в гости друзья. Я сейчас не подходящий компаньон для веселых праздников. Потерпите, ребята, все встанет на свои места, и я вновь вольюсь в ваши ряды. «Ну вот, – думала я, вышагивая по заснеженной улице. – Теперь все довольны. Те, кто остался в живых, я имею в виду. Дед, сообразив, что его друзья имеют слишком большое влияние на Никитина, убрал его чужими руками, заодно избавился и от Лукьянова. Теперь с компроматом на дружков он имеет возможность диктовать им условия. Тагаев станет депутатом, Дед по этому поводу разразится гневной речью, и они продолжат пудрить гражданам мозги. Ларионов в большой чести у Деда, человек, на которого можно положиться. Вот только Светлана… Она была права, когда говорила: вы меня поймете… Я ее понимала. Поставить на кон все ради любви, которой не было. Рискнуть и проиграть. Прости, что не оправдала твоих надежд. В этой игре у меня не было шансов. Ведь я, как и ты, все-таки верила…»