— А это что вообще такое?
— Первые развороты — их еще называют туннелем — это рекламные страницы в начале журнала до оглавления и письма редактора. Они считаются самыми престижными и, как правило, стоят в два-три раза дороже, чем рекламные страницы в остальной книжке.
— Ну и печатали бы их, сколько влезет. В чем проблема?
— Проблемы действительно нет. В американском Vogue оглавление начинается на девяносто шестой странице. Но все не так просто. Круто, когда тебе принадлежит самый первый разворот, сразу после обложки. Если у тебя несколько брендов — как у «меркурей», — то важно, чтобы они следовали один за другим, сплошняком, а конкуренты сосали где-нибудь на отшибе. Последовательность рекламы в туннеле — это иерархия мировой индустрии роскоши. Все, как в жизни: кто первый встал, того и тапки. «Мы никогда не пойдем за гуччи-шмуччи-тамагуччи, мы… — нет, вы понимаете, МЫ — всегда были раньше. Лучше мы вообще не встанем, чем встанем за этим безвкусным масс-маркетом».
— Каждый сходит с ума по своему, — Кристина смотрела в увлеченные глаза Кена снисходительно, как мать смотрит на ребенка, которому захотелось поумничать.
— А четвертая обложка — это, собственно, задняя обложка журнала. Уважающий себя глянец ее даже не всем продаст. Как и первые развороты, четвертая обложка резервируется загодя. Пролезть в это царство фанаберии совсем непросто, практически нереально. Любой, кто сегодня сунется на наш рынок, сможет получить место под глянцевым солнцем, лишь отняв его у «меркурей». А это возможно только по мегаценам.
— Или за нескромный подарок главному редактору. Часы — это и есть твоя мегацена, Кеша?
— Кристина, странное дело, я ищу твоей помощи, а ты пытаешься меня обидеть. Мне и так несладко. Просто дослушай.
— О’кей.
— Речь действительно идет не о мегаценах, а о подкупе. Но часы — это ерунда, они стоят копейки.
— Для кого-то копейки, а кто-то на эту сумму лет пять живет.
— Брось, они всего-то стоят около пяти тысяч евро.
— Значит — шесть-семь лет.
— Хорошо, вот ты сколько проживешь на пять тысяч евро?
— Я не про себя.
— Ну и я не про себя, а про свой коммерческий отдел.
— Константин Разумов?
— Именно.
— Ты все это говоришь, потому что Константин — старый друг Алисы. Ревнуешь?
— Поверь, я только сегодня узнал, что они дружат. Я их видел на похоронах.
— Господи, дружат?! Они спят!
— Такое ощущение, что об этом знают все, кроме меня, — спокойно сказал Кен.
— Ну ладно, это тоже к делу не относится. Я имела в виду, что они спали раньше, когда Костя работал на MTV.
Кен молчал и ковырялся в тарелке с сибасом. Он пытался разобраться: «Она интригует против своей подруги ради себя? Неужели я ей тоже нравлюсь?» «Тоже» означало, что Кристина очень интересовала Кена.
— Итак, что ты имеешь против Кости? — в лоб спросила Кристина.
— Ничего. Решительно ничего. Вот только Филипп…
— Костя гомофоб, что могло их связывать?
— Ничего, кроме работы. Утром накануне убийства Филипп пришел ко мне, он был очень взволнован и непохож сам на себя. Ему стало известно, что Костя получил большую взятку за то, чтобы отдать четвертую обложку и первые развороты конкуренту «меркурей».
— Твоему «Ричму́нду»?
— Нет, другим. Эта компания лишь недавно вышла на российский рынок, меж тем она является крупнейшим luxury-холдингом в мире. У нее очень много денег. Нет, неправильно сказал. У НЕЕ ПРЯМО-ТАКИ О-О-ЧЕНЬ МНОГО ДЕНЕГ!!!
— Поздравляю, скоро у тебя будут новые часы.
— Кристина, пожалуйста, — голос Кена был усталым и раздраженным. — Компания называется Louis-Vuitton-Moët-Hennessy. Ее представляет здесь английское рекламное агентство смутного происхождения — «Персей». Филиппу стало известно, что «Персей» сделал Косте подарок.
— Часы?
— Нет, они подарили ему новый Jaguar XK, который стоит 150 тысяч евро, плюс выдали скидку на Louis Vuitton в размере 50 % (там в принципе не бывает скидок), а также, я полагаю, перечислили некую сумму кэша. В результате Костя пообещал им четыре четвертых обложки и восемь первых разворотов в год.
— А откуда Филипп обо всем этом узнал?
— У него был один источник в «Персее», некий паренек. Я так понимаю, что они периодически встречались.
— Хорошо, Кеша, убийца каким-то образом узнал о том, что Филипп слышал про «Персей». И что? Рано или поздно все бы все равно узнали, что четыре четвертых обложки и восемь первых разворотов ушли этому твоему, как его…
— LVMH.
— Что?
— Эл-Ви-Эм-Аш — сокращенно от Louis-Vuitton-Moët-Hennessy. Кристина, я не знаю. Может быть, кто-то боялся разоблачения?
— Может быть… Кому еще Филипп говорил об этой подковерной сделке?
— Не знаю, не уверен. Он просто хотел со мной посоветоваться.
— Хорошо, а ты кому-то говорил?
— Я?
— Да, может быть, ты спровоцировал убийцу.
— Я… Я сразу сказал генеральному директору.
— Сразу — это когда?
— В тот же день, Филипп еще был жив. Это было сразу после ланча с тобой и Алисой.
— Может быть, это Порываева? Ты допускаешь, что Настя была в курсе? И, вероятнее всего, в доле?
— Я об этом не подумал. Но почему тогда не убить меня до кучи?
— Не исключено, что тебе угрожает опасность. В каком виде сейчас ваши отношения с «меркурями» и этим, как его, «хеннесси»?
— Настя обещала разобраться. В конце концов, я отвечаю только за редакционную политику.
— Хорошо. Давай попробуем предположить, что убийца не маньяк. Тут могут быть два сценария. Выбор между ними зависит от одного обстоятельства: знал ли убийца о вашем разговоре с Филиппом, или нет. Рассмотрим первый сценарий: убийца не знал, что Филипп успел тебе все рассказать, но при этом как-то выяснил, что Филипп осведомлен о сделке, и решил его устранить. Кстати, ты знаком с этим пареньком из «Персея», который встречался с Филиппом? Интересно, с ним все в порядке?
— Он называл его имя. Кажется, Сергей, но я не уверен. Что ни гей — то Сергей.
— Надо выяснить. И если он жив, следует срочно с ним увидеться. Если парень мертв, то тебе действительно нужно меньше болтать. Ты будешь следующим.
— Полагаешь, что это Костя? — неуверенно осведомился Кен.
— А кто еще?
— Да кто угодно, — ответил Алехин. — Это могут быть люди из «Персея». Ведь у них огромные бюджеты от LVMH, с которыми они едва ли хотят расстаться. Напротив, им нужно доказать, что они способны эффективно работать. Любой провал или скандал означает уход от них LVMH. Это солидная консервативная западная компания, которая очень бережет свою репутацию.
— Звучит логично. Только я не понимаю, ты же сказал, что этот «лавмаш» вышел на русский рынок самостоятельно. При чем тут «Персей»?
— LVMH аутсорсил рекламное агентство для продвижения своих брендов.
— Аут чего?
— Ну, то есть, нанял, передал ему определенную сумму денег на рекламу в журналах и организацию мероприятий.
— О’кей. Итак, по первому сценарию выходит два подозреваемых: Константин Разумов или кто-то из руководителей компании «Персей».
— Ты говорила о втором сценарии… — Кен не успел закончить. К ним подошла официантка, разлила по бокалам остатки вина и поинтересовалась, не хотят ли они заказать еще.
— Я выпью кофе, — отрезал Кен.
— А мне, пожалуйста, ромашкового чая. Итак, второй сценарий. Именно ты сообщил убийце о том, что сделка под угрозой. Тогда, по идее, ты должен быть уже мертв — а ты сидишь как ни в чем не бывало в гостинице «Балчуг» и рассказываешь мне про тиары.
— Ты хочешь сказать, что второй сценарий выглядит малоубедительно?
— Да. Если предположить, что наш генеральный в доле, она бы устранила вас обоих, причем сразу, пока вы не разболтали дальше. К тому же мы знаем, что убийца — мужчина. Как ты думаешь, стал бы Филипп растегивать ширинку перед Настей?! Если в туалете был не маньяк, этот некто не имел ни малейшего представления о вашем разговоре с Филиппом. Чего ты, собственно, хочешь от меня?
— Совета. Кристина, мне нужен кто-то не из милиции. Понимаешь, речь идет об очень конфиденциальных вопросах. Любое официальное расследование приведет к грандиозному скандалу. Я не могу рисковать журналом, репутацией издательского дома и честным именем рекламодателей.
— Насчет честного имени я бы не была так уверена… Тебе нужен только совет?
— Ты юрист, и по деловому протоколу должна визировать все контракты между журналом и рекламодателями. Я бы хотел, чтобы ты попыталась вспомнить, не было ли чего-то странного, необычного в последнее время.
— Для начала попробуй найти этого мальчика из «Персея», а там посмотрим. Да, и помни, что убийца, если это не маньяк, не знает, что ты в курсе. Любой случайный треп — и твои часики за пять тысяч евро остановятся.
Красная площадь
Кен попрощался с Кристиной на освещенном пандусе гостиницы. Сев в поданный к подъезду «Мазерати», он проследил глазами за тем, как ее фигура в черном приталенном пальто исчезла в темноте аккуратного «Опель Корса», который был припаркован на стоянке через дорогу. «Со спины она похожа на спортивного подростка или Земфиру в белом парике. Она удивительная. Никакой вульгарной женственности, даже намека». — Кен закурил очередную, вероятно, уже сороковую сигарету за этот долгий день.
— Однако, одинадцать… — Зазвонил телефон. Это был Костя Разумов. Кен вздрогнул, подождал в нерешительности пару секунд, а потом ответил:
— Хорошо, где?.. Я тут рядом, в «Балчуге», пройдусь, пожалуй, — сухо сказал Алехин в трубку.
Разъединившись, он попросил водителя:
— Степа, подбрось меня на Москворецкий мост, я хочу прогуляться, а сам жди у Третьяковского проезда.
Пар валил изо рта, искристые переливающиеся в огнях снежинки кружились и кололи теплые щеки Алехина. Над пряником огромной средневековой крепости висело зарево подсветки. В прозрачном зимнем воздухе контуры башен и бизешки куполов Покровского собора были видны категорически четко и выпукло. «Мечеть срыть», — вспомнил Алехин слова Наполеона о Василии Блаженном из толстовской «Войны и мир