В бизнес-школе ее учили формулировать задачи амбициозно и нагло. Положим, вам надо пройти на руках пять километров. Очевидно, что нормальный человек едва ли протянет и пять метров. Но вам надо. Чтобы одолеть хотя бы половину этого пути, нужно кардинально усложнить задачу. Например, идти и распевать песню «Эй, баргузин, пошевеливай вал», причем на французском языке. Ясное дело, вы свалитесь раньше, но пройдете уже не пять метров, а значительно больше. Амбициозная цель мобилизует и расчищает горизонты сознания. Сегодня у Анастасии была одна цель — убрать Кена с дороги. «Если бы только я смогла посадить Васю на его место — это решило бы все проблемы».
Она взяла трубку и набрала номер Константина Разумова. Липкович встрепенулся от ее голоса, холодного и властного. Затем голос умолк, Настя слушала и на ее переносице обозначилась складка. «Иными словами, — продолжил холодный властный голос, — рыбка сорвалась с твоего крючка?» Порываева встала с кушетки и выпрямилась: «Разбирайся с Алисой сам. Сейчас надо найти того, кто слил все Филиппу. Надеюсь ты понимаешь, что мы потонем вместе… Я ничего не драматизирую… Положим, Кен всего не знает, но шум, который он может поднять вокруг «Персея», нам ни к чему».
Улица Красноармейская, метро «Аэропорт»
Открыв дверь, Максим с удивлением посмотрел на женщину, стоявшую рядом с Кеном. Она обворожительно улыбнулась ему и обаятельными морщинками вокруг колючих глаз напомнила Маргарет Тэтчер в лучшие годы.
— Не пугайтесь. Меня зовут Кристина, я пришла заступиться за своего друга. Я знаю, вы думаете, что Кен украл лэптоп Филиппа, но, поверьте, это не так. Именно поэтому мы здесь. Вы единственный, кроме преступника, кто знаком с содержанием переписки и файлов Филиппа. Нам очень нужна ваша помощь, — Кен не ожидал, что Кристина проявит такой напор. Алехин заметил по лицу Максима, что тот поверил. Не поверить Кристине было просто невозможно: столь проникновенно и искренне звучал ее голос. Максим пригласил их в гостиную:
— Знакомьтесь, это мой друг Серж, — сказал сыпис, указывая рукой на молодого человека, смахнувшего выбеленную челку со лба:
— А мы знакомы с Иннокентием.
— Да-да, — рассеянно подтвердил Кен, деликатно касаясь протянутой ему руки с длинными пальцами. — Моя подруга Кристина. — Молодой человек с интересом уставился на женщину, которая никак не была похожа на Алису.
— Вообще-то мы собирались уходить, — на всякий случай предупредил Максим. — Выпьете по бокальчику вина? — Кену все это напомнило сцену про Винни-Пуха в гостях у Кролика. Захотелось подколоть Максима: «Почему же только по бокальчику, до пятницы я совершенно свободен», — но шутка могла все испортить.
Они расположились на белых диванах. Максим открыл бар-холодильник, наподобие гостиничного, и достал опорожненную на треть бутылку, закупоренную серебряной пробкой.
— Я, собственно, ничего толком не успел посмотреть, — сказал он, разливая белое вино.
Следя за аккуратными, словно в замедленной съемке, движениями сыписа, Кен подумал: «И как это некоторым удается хранить открытую бутылку вина? Все-таки он феерический зануда».
— Макс, — Алехин решил выбрать доверительный тон. — Любая случайная мелочь может оказаться полезной. Просто расскажи все, что тебе показалось любопытным. — Глаза Алехина были настроены на максимально блядскую волну. В такие минуты он был неподражаем.
— Хорошо, — Максим поднялся, подошел к небольшому письменному столу, где еще вчера стоял открытый лэптоп Филиппа, выдвинул ящик и достал черный молескин.
— Я сделал здесь одну пометку, — торжественно сообщил он. Алехин просто впился глазами в блокнот. Максим неторопливо и бережно пролистывал исписанные аккуратным почерком странички, Алехину казалось, что эта процедура занимает целую вечность. — Вот, — сказал наконец сыпис.
Максим обстоятельно поведал о своей находке. Кристина перебила его на фразе «18 января Филипп лежал уже в морге с перерезанным горлом»:
— Можно воспользоваться вашим компьютером? — Максим помялся, но согласился. Он достал белый ноутбук из аккуратного кожаного портфельчика и протянул Кристине. — У меня работает wi-fi.
Кристина вошла в свой почтовый ящик и быстро набрала письмо загадочному youppi: «Филипп Романов незадолго до смерти поручил мне с Вами связаться. Где и как мы могли бы встретиться?» Максим как завороженный смотрел на решительную женщину с волевыми чертами лица и думал, сказать или нет об остальном. «Все-таки сначала я должен поговорить с Сержем», — заключил он.
Когда они захлопнули металлическую дверцу лифта, Кристина констатировала:
— Мне кажется, он кое о чем умолчал.
— Он вообще странный человек. Меня всегда пугали люди, которые открывают бутылку вина и не допивают ее до дна в тот же день.
— Геи… Тебе не кажется, что их стало как-то очень много?
— Геи — это прекрасные люди, — сказал Кен, помогая ей сесть в авто. — Просто есть еще пидорасы. Степа, мы едем на «Винзавод». Ты про цветы не забыл?
— В багажнике, — вальяжно ответил водитель, давая понять, что у него все под контролем.
— Какой еще «Винзавод»? — с изумлением спросила Кристина.
— Это такой актуальный лофт, он находится в здании старого винзавода. Сегодня там день рож.
— Что, прости?
— Много рож соберутся поздравить одну рожу с тем, что тридцать два года назад она вылезла на свет божий, красная и вся в слизи. Будут геи и чуть-чуть пидорасов. Поедешь со мной?
— Ни за что.
— Напрасно. Ну, может быть, завтра? Запланирован благотворительный вечер в пользу детей, больных лейкозом, который ведет Алиса. Ожидается Горбачев. В финале добрые самаритяне, орошенные слезами умиления, собирались оттянуться в караоке «Крик».
— На слезы Алисы я взгляну как-нибудь в другой раз. Довези меня до «Вога» и я пересяду в свою машину.
— Ну ладно. Хотя бы позвони, если будут новости от этого youppi, — голос Алехина звучал обиженно.
В это время на девятом этаже в бывшей квартире поэта-песенника Сергей задал вопрос Максиму:
— А что стало с Алисой? Все, кирдык?
— В каком смысле?
— Ну, у Кена теперь новая пассия, тебе так не показалось?
— Кристина? Интересная женщина, — Максим погрузился в прострацию.
— Они у него все одинаковые, и имена у них дурацкие, — фыркнул Сергей. — А что им, собственно, понадобилось в компьютере Фила?
— Что-то, связанное с одной компанией, — медленно процедил Максим.
— Кто этот youppi?
— А ты не знаешь?! — во взгляде Максима читалось бешенство. Повисла пауза.
— Максик, что ты имеешь в виду? — наконец осторожно осведомился Сергей.
— Что я имею в виду?! Это ведь твой адрес, ты мне с него писал. И объясни мне, что делала твоя фотография в почтовом ящике Фила? — Максим пристально посмотрел в глаза друга.
— Моя фотография?
— Да, твоя фотография. И еще — ты ведь работаешь в «Персее», не так ли?
Редакция журнала «Джентльмен», ул. Петровка
— Кто-нибудь мне объяснит, откуда взялась съемка этой лохушки Альбы? Мы что, журнал для прыщавых задротов? — Алехин ткнул пальцем во флэт-план — большой лист бумаги, на котором квадратиками были обозначены все страницы журнала.
Десять из них предполагалось отвести под съемку американской актрисы Джессики Альбы. Окинув всех присутствующих наглым взглядом, Кен встал из-за редакционного стола, быстро вошел в свой кабинет, закурил сигарету и вернулся. Ассистентка мигом понеслась искать пепельницу.
— Нет, я спрашиваю, журнал «Джентльмен» издается для прыщавых задротов?
— Наши читатели задроты, но не прыщавые, потому что регулярно делают пилинг лица, — сухо пробурчал заместитель главного редактора.
— Кен, но ты ведь сам говорил, что нам нужны свежие заводные девчонки. Это очень хорошая съемка. Вот посмотри — девушка-фоторедактор передала ему распечатанные на цветном принтере страницы.
На каждой из них Джессика Альба была запечатлена во всех классических позах: она улыбалась на фоне пляжа, раздвигала ноги в полумраке, мылась в душе, лежала в задумчивости с задранными кверху ногами. Таких съемок он видел миллион.
— И по деньгам она тоже проходит, — продолжала увещевать фоторедактор. — К тому же до дедлайна осталось всего ничего. Мы едва ли…
Кен не дал ей договорить:
— Деньги меня не интересуют, дедлайн тоже. Меня интересует, для кого мы издаем этот журнал? Для тех, кто ставит смайлики в конце каждого предложения?
— Подожди, Кен, что тебя не устраивает? — заместитель повысил голос. — Ты же сам говорил, что в журнале должна быть одна умная баба и одна сисястая. За умную у нас — Валентина Ивановна Матвиенко, а за сисястую — Альба.
— Саша, как ты не понимаешь. Может, нам еще Машу Распутину снять в люрексе? Она тоже сисястая.
— Ну, Джессика Альба — ни секунды не Маша Распутина, — резонно заметил редактор отдела культуры.
— Баста! — лицо Алехина выглядело сердитым. — Когда я говорю, что в журнале должна быть съемка сисястой бабы, я имею в виду сисястую бабу par excellence. Живые насадки на пенис, которые умеют часто дышать, стонать и покрываться испариной, оставим «Плейбою».
— Кен, полагаю, что ты дикий зануда в постели, — примирительно сообщил заместитель главного редактора. — Ты что, обсуждаешь с девками «Феноменологию духа» Гегеля? Неужели тебе никогда не хотелось просто расслабиться с качественным организмом… Чтобы она приковала тебя наручниками и трахнула? Поверь, Джессика Альба на это способна.
— Умоляю! Я тебе скажу, на что она способна. Она будет ебать мне мозг и банковский счет, а должна сосредоточиться на других моих достоинствах. Альба — бесхарактерная подростковая героиня. Я не хочу, чтобы кто-то приклеивал жвачку к моей столешнице. Я за наручники, я за догги-стайл, я за нож для колки льда, я за то, чтобы мне разодрали спину ногтями, но в Альбе рокового не больше, чем в кока-коле лайт, которую она пьет литрами.
— Пепси, — сухо констатировал редактор отдела культуры. — Она пьет пепси.