— Иннокентий Александрович, вы бы хоть бабочку сняли, — предупредительно попросил Степан. — И разрешите, я с вами пойду? Тут всякое может случиться.
— Да, пожалуй. Знаешь, где здесь стриптиз?
— Разберемся.
Они припарковались. Степан вышел, строго посмотрел по сторонам, как делают охранники в сериалах про гангстеров, подошел к двери Алехина и открыл ее. Главный редактор нацепил черные очки и ступил лакированным штиблетом на замызганную мостовую. Степан щелкнул замком сигнализации и величаво направился к дверям заведения. Подростки почтительно расступились. Алехин следовал за ним.
— Вау, вот это чувак, — услышал он сдавленный девичий шепот.
— Это Маликов, — пропищала другая и вдруг взвигнула: — Дима! Дима! — Алехин со своими длинными волосами и скуластым лицом действительно напоминал Маликова.
Степан обернулся, приобнял патрона, пропуская его вперед. Другой рукой рванул дверь, и они оказались в грохочущем помещении. Путь им преградили белобрысые охранники в форменной синей одежде, висевшей на их худосочных телах. Немая сцена продолжалась секунду, но стражи «Зари» были повержены убедительным взглядом Степана.
— Командир, где у вас тут стриптиз? — доверительно осведомился Степан.
— Тут налево. Но вход платный, — собрался с мыслями один из охранников. Степан достал тысячу и сунул ему в красную шершавую ладонь.
— Надо бы в кассу, — замялся охранник.
— Браток, надо бы, кто спорит?! Ну а мы пока в стриптиз по-быстрому. Лады? — Степан потрепал паренька по плечу и направился налево, как ему и было указано.
Они очутились в полумраке. За головами немногочисленных посетителей виднелась ярко освещенная сцена, на которой атлетичный мальчик в джинсах пытался показать эротику. Степан занял лучший столик, усадил Алехина и через минуту организовал ему двойной Red label — другого «виски» в «Заре» не предлагали. Глядя, как парень, сладко кривляясь, стягивает тугие джинсы, Кен вспомнил про Алису. И выпил виски залпом.
— Еще, — буркнул он Степану и вновь набрал номер Сергея. Было уже 12:35. В трубке раздавались длинные гудки. На этот раз Алехин дождался механического сигнала и строгого женского голоса «Перезвоните позже». После второго виски история с телефоном повторилась.
Юноша на сцене уже избавился от узеньких трусиков и зачем-то вертел мясистыми ягодицами перед группой девочек-подростков, кучковавшихся у сцены. В зале кроме них, Степана и Кена был только один мужчина лет 50, грузный и в галстуке, сопровождавший свою жену в цветастом платье и с халой на голове. Едва ли мужчина даже слышал о том, что такое «жесткая анальная фиксация». Дама смущенно смотрела на мальчика и явно испытывала смесь пробудившегося от вечной спячки желания и жгучего стыда.
— Степа, поехали, — сказал, наконец, Алехин. Они расплатились и покинули культурно-развлекательный центр, в котором начался творческий путь Никиты к камере предварительного заключения по обвинению в убийстве Светланы Бобылевой.
«Мазерати» остановился напротив подъезда Сергея. К этому времени Алехин уже в пятый раз безуспешно пытался дозвониться до бывшего друга Филиппа и Максима. Наконец он принял решение подняться по указанному адресу. Домофон тоже молчал. Алехин наугад набрал номер одной из квартир и дождался сердитого «Слушаю». Главный редактор не менее сердито сообщил: «Скорая помощь в тридцать третью». В микрофоне что-то пискнуло, и дверь ответила бодрым электронным голосом: «Входите». Алехин оказался в грязном, тускло освещенном подъезде, пол которого был устлан толстым замызганным картоном из-под бытовой техники. В лифте пахло мочей, на стене было начертано «Ден — ты лучший», половину кнопок сожгли местные вандалы, и Кен не без труда нашел пятый этаж. Двери лифта открылись, и Алехин шагнул в темноту лестничной клетки.
Лампочка либо перегорела, либо была вывинчена. Он услышал чьи-то шаги, удалявшиеся вниз. Хлопнула подъездная дверь. Лифт со скрежетом и судорогами закрылся. Алехин погрузился почти в полную темноту. Он достал зажигалку и стал изучать нумерацию. «Вот она!» — почти вскрикнул главный редактор, отыскав 29-й номер. Звонок уже несколько минут пел свою механическую трель, но за дверью все молчало. Алехин не знал, что делать дальше. Он зачем-то подергал ручку, и та вдруг поддалась.
— Сергей, это Алехин, можно войти? — облегченно спросил главный редактор. Ответа не последовало. Он приоткрыл дверь и шагнул в полумрак крошечной прихожей, мигом отразившись в зеркале. Свет в прихожую проникал из комнаты слева.
— Есть кто? — вновь окликнул деликатный Алехин. В квартире было тихо. Алехин вошел в комнату и застыл. На полу лежал Сергей с перерезанным горлом. Выбеленная челка, обычно прикрывавшая пол-лица, упала назад, и от этого лицо Сергея было непросто узнать. Его ноги, затянутые в голубые джинсы, были раскинуты, белая майка набухла от крови, полуприкрытые глаза как будто подглядывали.
— Сережа! — Алехин бросился к трупу и измазался в крови. — Блядь! — прошипел главный редактор, глядя на свои липкие руки. Он встал, помялся и осмотрелся. Никаких признаков драмы. Чай на крошечном столике для двоих, бутылка красного вина, пара бокалов, пепельница с несколькими окурками. «Так, — подумал Алехин. — Серж стоял у стола под окном, когда преступник перерезал ему горло». Дело в том, что в тесной комнате упасть навзничь можно было только из этого положения. Кен подошел к столу. На нем громоздился компьютер фирмы Asus. Индикатор на панели сообщал, что машина находится в спящем режиме. Кен ударил по клавише пробела, системный блок зашипел, дисплей ожил и на нем возникла страница фотоальбома. Вероятно, Сергей подошел к компьютеру, чтобы показать какие-то фотографии, и в этот момент ему нанесли удар. Алехин хотел было исследовать содержимое альбома, но заметил, что уже оставил кровавый отпечаток на клавиатуре. Он достал трубку, отыскал телефон Липатова и нажал «вызов».
— Антон, здравствуйте, это Алехин, — деловито сообщил Кен в трубку.
— Доброй ночи, что-то случилось?
— Случилось! Еще один труп с перерезанным горлом.
— Где? Кто? — голос Липатова звучал возбужденно. Кен продиктовал адрес и решил, пока не приедет милиция, осмотреть квартиру как следует.
Алехин предусмотрительно натянул перчатки из тонкой телячьей кожи, чтобы не следить дальше. Квартира была явно съемной. Едва ли молодой человек мог окружить себя такой чудовищно нелепой мебелью, которая фиксировала все грани и фазы нищеты советского человека. Коричневый ковер в бежевых цветах, складной продавленный диван, шкаф из ДСП, лакированный стул с зеленым матерчатым сиденьем в катышках. Треть небольшой комнаты занимал обшарпанный буфет из 50-х с дешевыми бокалами под хрусталь и чайным сервизом в крупных пионах. По центру его верхней панели возлежала круглая вязаная салфетка грязно-белого цвета. На ней стояла вазочка, тоже псевдохрустальная. Компанию ей составляли фигурка растрепанного Пушкина за письменным столом и толстая балерина с приподнятой ножкой, склеенной в районе бедра.
Кен открыл нижнюю секцию буфета и тотчас был вознагражден за свое пристрастие к бытовой культуре совка. Среди застиранных полотенец и скатертей он увидел компактный портфель Prada, очень хорошо ему знакомый. В нем Филипп всегда носил свой лэптоп. Алехин быстро извлек находку. Ноутбук марки Apple был на месте. Кен сразу же решил не повторять прежних ошибок. Он аккуратно закрыл буфет, встал и вышел из квартиры. Сердце его бешено колотилось. Алехин никогда не нарушал закон, кроме как в далеком детстве. Будучи лет двенадцати от роду, он с пацанами проник в частично расселенный коттедж, который шел под снос. Его тогда поймали и обвинили в краже полотера и бензопилы, которых он, конечно, не брал. Как знать, стал бы Иннокентий Алехин главным редактором журнала «Джентльмен», если бы отсидел два года в колонии для несовершеннолетних? Но ему повезло. Сердобольный милиционер отпустил Алехина с хохотом, когда увидел, что всхлипывавший чумазый мальчишка под протоколом допроса нацарапал «Кеша».
Алехин решил спуститься пешком. На ходу он сообразил, что если столкнется с Липатовым, то скажет, дескать, ему стало нехорошо и он решил дождаться милиции в машине. Во дворе было пусто. Алехин быстро сел на заднее сиденье машины и убрал лэптоп под ноги.
— Степан, человека, с которым я должен был встретиться, убили. Я вызвал милицию.
— Еб твою мать! — не сдержался водитель.
— Подождем их в машине, — Алехин закурил и в этот момент увидел поворачивавшие во двор автомобили с мигалками, мгновенно загромоздившие собой двор. Кен вышел из «Мазерати» и направился к симпатичному молодому человеку, только что выскочившему из грязненькой гражданской девятки. Они встретились под фонарем, закрепленным у козырька подъезда.
— Извините, я не смог там оставаться, — сказал Алехин Липатову, снимая перчатку и протягивая руку.
— У вас кровь, — Липатов посмотрел в глаза главному редактору внимательно и строго, даже не собираясь пожимать протянутую ему руку.
— Да, простите, я сначала был без перчаток, измазался в его крови. Только потом догадался их надеть, — дрожащим голосом оправдывался Кен. — Надеюсь, я не очень наследил.
— Я тоже на это надеюсь, — сухо ответил Липатов. — Ну-с, пройдемте.
Они поднялись наверх, Липатов быстро вбежал в квартиру и опустился на колени перед телом:
— Он еще совсем теплый. Четверть часа назад парень был жив!
— Я и пришел четверть часа назад, — недоумевая, сказал Алехин.
— Я в курсе, вы позвонили мне в 12.50, — Липатов поднялся и снова внимательно посмотрел в глаза Алехину: — Либо вы спугнули преступника, либо… — он сделал паузу, изучая лицо главного редактора.
— Либо?
— Либо сами убили его, — веско произнес следователь. — К тому же зачем вы не сказали мне правду о том, что знакомы с убийцей вашей подруги?
Издательский дом «Голдпресс», ул. Петровка
— Тебе надо отдохнуть, Кен, — сказала Анастасия Порываева, пересаживаясь из-за своего стола в кресло напротив Алехина. Этим она дала понять, что из начальника превращается в друга. Глаза ее выражали почти искреннее волнение.