что ты так жмешься?!»
— Кто там жмется? — сочувственно отозвался Алехин.
— «Лендкрузер» за нами тащится. Не разъедемся ведь во дворе!
При упоминании «Лендкрузера» Алехину стало не по себе, он вспомнил слепящий ксенон и лязг шипованных огромных шин в сантиметре от своей ноги.
Кен машинально обернулся и поежился. Несмотря на тонировку заднего стекла «Мазерати», он отчетливо видел здоровую черную махину, хищно сверкавшую хромом и фарами. Но, слава богу, «Лендкрузер» Как будто замер в нерешительности — наверное, искал парковочное место, — а потом свернул налево и прижался к шеренге уродливых «ракушек». Глазницы его потухли.
— Завтра как обычно, Иннокентий Александрович? — своим вопросом водитель вывел Алехина из оцепенения.
— Да, подъезжай к девяти, — прежде чем выбраться из машины, Кен еще раз оглянулся назад.
У отливавших серебром «ракушек» темнела грузная туша зверя. Все было тихо. В любом случае «Лендкрузеру» его не достать, «Мазерати» преграждает дорогу. Алехин вышел, с удовольствием вдохнул морозного воздуха и открыл дверь в подъезд. В отдалении он услышал, как мощно рванул 460-сильный двигатель его авто.
Стало тихо, на лестничной площадке потрескивала и мигала лампа дневного освещения, точь-в-точь как тогда в Гольяново, в доме, где с перерезанным горлом лежал несчастный Сергей. Кнопка вызова лифта активизировала кабинку, стоявшую где-то высоко. Она вздрогнула и стала спускаться вниз с подвыванием, шелестом и щелчками, отмечавшими этажи. Лифт никуда не торопился, Алехин же, напротив, нервничал. Ему казалось, что человек из «Лендкрузера» вот-вот войдет в подъезд. Но ничего не произошло. Кабинка остановилась перед Алехиным, дернулась, слегка подпрыгнув на пружине. Главный редактор спешно открыл дверь и почувствовал себя лучше, только когда оторвался от земли и поплыл вверх.
— Нервы ни к черту, — констатировал Кен. — Завтра я покончу с этой историей. — В таком настроении он вставил ключ в замочную скважину стальной двери и с удивлением обнаружил, что замок не поддается.
— Что за черт! — главный редактор приложил силу, но щелчка не последовало. Тогда он взялся за ручку, несколько раз нетерпеливо нажал, и дверь с легкостью пошла внутрь. Алехин заволновался, но, увидев свет, проникавший в прихожую из кабинета, успокоился.
В квартире было уютно. Проблемы остались там, а здесь будет теплый халат, виски в хрустальном стакане, Вагнер в колонках, мягкий диван.
— Блядь, дверь не запер. И свет не выключил, — сказал Алехин, но без раздражения, по-доброму. Он поставил свой портфель марки Burberry у зеркала в тяжелой барочной раме, стал расстегивать пальто, и тут услышал в кабинете шорох, мужской кашель и стук каблуков по паркету. Внутри все оборвалось. На пороге кабинета появился сначала один мужчина, потом второй, смутно знакомый. Взгляд его был суровым.
— Добрый вечер, Иннокентий Александрович, — заговорил первый — полковник ФСБ Севостьянов. Со следователем Липа… — в голове Алехина пронеслась одна мысль: «Компьютер!» Он развернулся и ринулся бежать.
Поступок был идиотский, но в тот момент Алехину казалось, что у него нет выбора. Выскочив на улицу, Кен едва не поскользнулся. Опять подвели кожаные без набоек подошвы. Восстановив равновесие, он с секунду колебался, а потом бросился в сторону набережной. Уже подбегая к гигантской пасти арки, Кен краем глаза заметил «Лендкрузер», который врубил фары, выпустил клубы дыма и с ревом сдал назад. Алехин понял, что зверь на этот раз его не упустит. Балансируя на скользком асфальте, он оглянулся и увидел в паре метров от себя огромную набиравшую скорость машину. Кен буквально отскочил от арки на тротуар, который вел к английскому посольству. За спиной он услышал резкий скрип тормозов, но оглядываться не стал. Не было времени.
Кен пронесся мимо темного офисного этажа соседнего дома. Прямо перед ним в высоте раздался хлопок. Массы воздуха вырвались наружу из подземелья. По метромосту, нависшему над рекой, с характерным «ты-дых-ты-дых» прошел поезд Филевской линии. Алехин решил, что бежать по набережной рискованно — так он будет у всех на виду, — и быстро свернул направо. Вдоль метромоста наверх к Садовому шел Николо-Щеповский переулок, превращенный стройками в узкую темную и грязную тропинку. В морозном воздухе Алехин отчетливо слышал за спиной топот ног. Кто там, убийца из «Лендкрузера» или ФСБ? Оглядываться не было времени.
Подняться в гору на скользких подошвах оказалось непросто. «Упал — значит пропал» — отчетливо понимал Алехин, и потому демонстрировал чудеса эквилибристики. Спасение пришло от деревянного настила поверх какого-то котлована. Настил был с крышей, а потому льда там образовывалось меньше. Алехин быстро преодолел расстояние в пятьдесят метров. Слева вздымался из-под земли туннель, переходящий в метромост. Его украшали сталинские чугунные вазоны, увитые полезными в народном хозяйстве злаками. Справа находилось какое-то продолговатое сооружение непонятного назначения. Красной краской на нем было начертано «Даже Вова Маяковский уважал Спартак Московский».
Алехин слышал преследователя — клацанье каблуков по асфальту сменил глухой стук по дереву. Злоумышленник вбежал на деревянный настил над котлованом. У Кена была одна секунда, чтобы спрятаться. Он обогнул прибежище любителей Маяковского и Спартака. В стене был небольшой выступ. Кен нырнул за него, обнаружил спуск в подвал, практически скатился вниз и замер. Главный редактор слышал, как шаги остановились в нескольких метрах. Преследователь тяжело дышал и переминался с ноги на ногу. Внезапно от сильного удара по голове Алехин потерял сознание.
Прокуратура, ул. Большая Дмитровка
Этой ночью кабинет Липатова превратился в штаб крупной следственной операции. Приметы и фотографии Алехина были разосланы по всем отделениям. На его дачу по Можайскому шоссе отправили засаду. За офисом на Петровке установили наблюдение. Осведомители, работавшие почти во всех гламурных точках города, получили соответствующие наводки. Первым откликнулся агент по кличке Дантес, который сообщил, что видел Алехина с какой-то женщиной в кафе «Пушкинъ». Ушел около девяти вечера.
Севостьянов, попыхивая сигарой, сообщил:
— У него едва ли вообще есть деньги.
— Это еще почему? — недоумевал Липатов.
— Ты говоришь, что за тебя он расплачивался, вытащив пару тысячных купюр из кармана брюк. Если в «Пушкине» он платил карточкой — кстати, надо уточнить… Маслов, пробей там по банку, — Маслов кивнул и бросился звонить. — Если он платил карточкой, — продолжил Севостьянов — то кэш ушел на чай. Средний счет в «Пушкине» с дамой — тысяч семь. Тысячу он оставил на чай, две сотни гардеробщику — их было двое, сотня портье, сотня — парковщику.
— У него же водитель?
— Я сказал, сотня парковщику, а не две. Дантес сообщил, что Алехин был с женщиной. Домой он вернулся один. Значит, женщина уехала на своей машине. Едва ли Алехин позволил ей расплатиться самостоятельно. Он же редактор «Джентльмена», а не журнала «Бабы-суки».
— Может, Алехин ее подбросил по дороге.
— Не исключено, но в любом случае у Кена осталось не более двух тысяч рублей. Такие люди не ходят с «котлетой» в кармане. Он человек «нулевых», а не 90-х. В наше время серьезные пацаны имеют серьезные кредитки и вечно испытывают кризис наличности, — Севостьянов щелкнул серебряной гильотинкой для сигар, иллюстрируя фольклорную истину «Финансы поют романсы». — На оставшийся кэш Алехин не сможет снять номер даже в клоповнике под названием «Арктика» с удобствами в коридоре. Замерзнет — сам придет.
Севостьянов обернулся к подобострастно смотревшему на него Маслову:
— Ну что?
Маслов только что «пробил» банк и торжествовал:
— Последняя операция по счету — кафе «Пушкинъ», 7300 рублей.
— Значит, мог и полторы тысячи оставить на чай. У парня совсем плохи дела. — Севостьянов выпустил клубы дыма. Липатов поморщился. В крохотной комнате становилось трудно дышать. Полковник ФСБ продолжил, обращаясь к Маслову:
— А что там с телефоном? Установили местонахождение? — Севостьянов имел в виду технологию, позволявшую определить местонахождение человека по сигналу его мобильника.
— Нет, в МТС мне сообщили, что аппарат выключен. Вероятно, разрядился, — предположил Маслов.
— Это хорошо, потому что скорей вернется. Без денег и телефона он долго не протянет. Это плохо, потому что человек отчебучил глупость и у нас нет возможности ему это втолковать. — Севостьянов с минуту подумал, а потом обернулся к Липатову:
— Давай-ка, голубчик, этого Разумова сюда. Что у вас на него?
— Разрешите, товарищ полковник, я тут справочку подготовил, — Маслов, гордый собой, протянул Севостьянову распечатку.
— Спасибо, далеко пойдешь, — полковник пробежал глазами листок и спросил: — А ты, Тоша, что думаешь, зачем он там был ночью?
— Не знаю, я его допрашивал после убийства Алисы. Ну, он сказал, что они знакомы давно, со времени работы Разумова на MTV.
— Ладно, вызывайте, ты начнешь, а я по ходу подключусь. Самое интересное здесь.
Барвиха, Рублево-Успенское шоссе
Севостьянов не доверил компьютер Романова ментовским экспертам. Он позвонил своему старому другу — заслуженному хакеру по кличке 0242, делом которого ФСБ занималась в связи со взломом гиперзакрытой сети «Чейз Манхеттен банка». Парень девятнадцати лет от роду чуть не украл из банка 10 миллиардов долларов. Севостьянов спас талантливого негодяя от тюрьмы с условием, что тот будет оказывать ему разные услуги. Полковник ФСБ вручил драгоценный компьютер своему водителю и велел доставить 0242 на служебную дачу в Барвихе.
Через час после звонка Севостьянова парень в клетчатой байковой рубашке и натянутых выше пупка старых джинсах с сизыми полосками вековой грязи сел за письменный стол у большого окна. Там, в парке, мирно стояли мачтовые сосны, утопавшие в снегу и вязкой ночной тишине.
Заказ, ради которого прислали BMW с мигалкой прямо к его пятиэтажке в Черемушках, не представлял никакой сложности — взломать пароль на «маке», а также на почтовых ящиках хозяина лэптопа. Пятнадцать минут работы — и клетчатый установил новый пароль доступа в систему. «Обычный ахтунг, и чего здесь может быть интересного», — пробурчал себе под нос взломщик, разглядывая обои с «пидорой» в белых трусах. То ли дело лэптоп, который он взламывал накануне. Там были одни цифры, графики — сразу видно, серьезный человек. Побродив по журналу браузера, клетчатый без труда выявил адреса почтовых ящиков. Просто методом исключения: все остальные сайты содержали в себе одно из трех слов: gay, boy или male. С Yahoo вообще не пришлось возиться. Хотя ящик доверчиво впускал всякого встречного, он ввел свою комбинацию цифр вместо прежнего пароля. Тот явно принадлежал чайнику, оперировавшему словами, а не цифрами.