ливало яркое солнце, и небо было по-весеннему чистым. Капель дробно стучала по подоконникам.
– Расскажите про свою семью, Федор, – наконец подал голос отчим.
Федя от неожиданности вздрогнул. Но ответить не успел. Я встряла:
– Федя из неполной семьи. Его родители в разводе.
– Хорошо, – кивнул отчим, хотя взгляд его говорил об обратном – «ничего хорошего». – А где вы учитесь?
Я снова опередила Федю с ответом:
– Федя нигде не учится. Он не поступил.
– Вот как, – явно озадачился отчим. – Ну, хотя бы где-нибудь работаете?
– Федя – фрилансер.
Я знала, как отчим относится к такого рода деятельности. Негативно. Федя сделал глоток чая и молча посмотрел на меня. Затем отодвинул чашку в сторону.
– И какого же рода деятельность… – начал отчим.
Я взглянула на Федю. Он лишь кивнул мне. Мол, ты ведь уже начала, продолжай и дальше выставлять меня полным идиотом. Я виновато пожала плечами и снова обратилась к отчиму:
– Художник. Конечно, с такой работой на хорошую новую тачку не заработаешь. Но, как ты говоришь, он может рисовать шаржи на отдыхающих в Геленджике.
Эту фразу я произнесла с нескрываемой издевкой. Просто повторила слова, которые говорил про меня когда-то отчим. Господи, как он далек от искусства! Мама, явно обескураженная моим поведением, молча уставилась в чашку с чаем.
– А вот это вот все… – Отчим поморщился и указал на свои руки, имея в виду Федины татуировки. Потом на шею. – Вот это все… Это просто увлечение?
Я знала, что «и вот это все» отчиму не по душе, поэтому страшно ликовала. Еще в первую нашу встречу с Федей в автобусе я подумала, что такого парня в роли моего жениха отчим точно бы не одобрил.
– Да, у Феди много татуировок, – согласилась я. – Он еще на лице подумывал сделать, да, Федя?..
Федя посмотрел на меня с нескрываемой усталостью. Я нервно хихикнула и взглянула на отчима. Тот сверлил нас злобным взглядом.
– А твой Федя сам умеет разговаривать или у него язык отсох? – спросил отчим.
Тогда Федя поднялся из-за стола и обратился почему-то к моей маме:
– А где у вас туалет?
– Гм, – откашлялась мама, до сих пор пребывая в шоке от моего спектакля. – Отсюда прямо по коридору, вторая дверь слева.
Федя в благодарность кивнул и вышел из столовой.
Мы продолжили молча сидеть. Мама пару раз звякнула чайной ложечкой о чашку.
– Для чего ты устроила этот цирк? – сердито спросил отчим. – Кто этот малахольный?
– Сказала же тебе: любовь всей моей жизни, – с упрямством ответила я.
Любовь всей моей жизни, которую я сейчас могу потерять. Я знала: Федя больше не вернется за стол. Я взглянула на его чашку с недопитым остывшим чаем…
Когда выскочила в коридор, Федя уже натягивал куртку.
– Стой! Ты куда?
– Пойду татуировку на лбу сделаю, – усмехнулся Федя. – Чтоб родителей твоих окончательно добить.
– Не пущу! – каким-то надорванным и незнакомым голосом выкрикнула я и вцепилась в рукав Фединой куртки.
– Агния, прошу, не надо, – негромко произнес он, пытаясь отцепить мою руку.
– Ты не слышала, что сказал тебе твой молодой человек? – насмешливо произнес отчим, который вышел вслед за мной в коридор. – Не унижайся, доченька.
Я машинально разжала пальцы, и Федя, бросив напоследок отчиму «до свидания», вышел за дверь.
Я осталась стоять посреди коридора с опущенной головой. Отчим издевательски поаплодировал.
– Браво, Агния. Ты сегодня превзошла саму себя. И где ты откопала этого оборванца, чтобы меня позлить?
Я не стала ему отвечать. В душе снова закипала злость.
– А как убедительно сыграла любовь, чтоб я тебе поверил. Едва ли не с порога отдалась ему. Хотя я ничему не удивляюсь… Перед слюнтяем Морозом тоже успела ноги раздвинуть, прежде чем его кинуть?
– Какой же ты подонок, – зло сказала я. – Надеюсь, твой сыночек не вырастет таким же! Как хорошо, что ему достался всего лишь воскресный папочка!
На этих словах отчим вдруг подбежал ко мне и схватил за горло.
– Рот свой заткни! – прорычал он. – Сына моего не трогай!
От неожиданности я взвизгнула. Тут же распахнулась входная дверь, и в коридор влетел Федя. Оттащил меня от отчима и с ходу врезал тому в челюсть. Тогда я снова заверещала. В коридор выскочила перепуганная мама.
– А вот теперь точно прощайте, – тяжело дыша, сказал Федя.
– Стой! – выкрикнула я, когда парень снова направился к двери. На сей раз Федя так громко хлопнул ею, что у меня в ушах зазвенело. Я тут же ринулась за ним, но отчим перегородил мне дорогу.
– Не сметь позорить меня на людях, – просипел он, держась за разбитое лицо.
Тогда я развернулась и понеслась обратно в столовую.
– Света, задержи ее! – заорал отчим на маму. – Твоя доченька, эта дешевка, водит в дом всяких уголовников! Что ты встала как вкопанная?!
Но мама, видя мой решительный настрой, лишь отошла в сторону, пропуская вперед.
В столовой я открыла окно и через него выбралась во двор. Набирая в тапки снег, понеслась по участку за Федей, который в этот момент уже выходил за ворота.
– Федя! – звала я, бежав за парнем по участку. – Стой, пожалуйста! Ну, остановись же ты!
Федя наконец притормозил и стал ждать, пока я добегу. Вот я остановилась напротив и, не в силах отдышаться, уставилась на него.
– Я мчался сюда, думая, что на самом деле нужен тебе. А ты решила просто выставить меня дураком перед своей семьей?
– Такое у меня хобби: выставлять людей дураками, – отозвалась я.
– Мне после твоего рассказа самого себя жалко стало.
– Но это же…
– Правда? Понятно. Мне пора.
Я снова схватила Федю за рукав куртки.
– Пожалуйста, выслушай! Ты не понимаешь… Я ненавижу его! Все эти годы ненавижу, всей душой! Я на все готова, чтобы испортить ему жизнь. Я знаю, что на войне все средства хороши… Федя, просто так получилось!
– Значит, я тоже всего лишь средство?
– Нет, – ответила я. Но мое «нет» прозвучало как-то совсем неубедительно, и я сама этого испугалась.
– Мне тебя жаль, – сказал Федя. – Ты же помешана на глупой войне и сама отравляешь себе этим жизнь. И ты была права, когда сказала, что все будет необратимо. Я просто съехал на любви к тебе, Агния, но сейчас вижу, что мы действительно зря встречались. Ничего у нас не склеилось – слишком разные.
– Он мне никто и больше никогда не сможет помешать! – принялась убеждать я. – И тронуть пальцем тоже не посмеет. Помнишь, я рассказывала про частного детектива, про компромат… – От холода и страха вот так потерять Федю из-за собственной дурости меня била дрожь.
– Агния, зайди, пожалуйста, в дом, – попросил Федя. – Простудишься.
Я снова притянула его к себе за шею и поцеловала, а затем, все так же не выпуская из объятий, быстро заговорила в лицо:
– Знаю, что я плохая. Худшая на свете. Мстительная, и думаю всегда только о себе. Федя, я лишь порчу всем жизнь…
– Глупая ты, – сказал Федя. – Я вижу в тебе только хорошее. Но зря мы так далеко зашли. Будто оба самовольно засунули дуло в рот и спустили курок.
– Я уезжаю, – тихо напомнила я, выпуская Федю из объятий.
– Давно пора. Твой отчим просто конченый. Удачи тебе в Питере.
Федя направился к припаркованной у ворот машине, а я осталась стоять, глядя ему в спину сквозь навернувшиеся слезы. Тяжелые и горячие. Вокруг весело щебетали синицы, и солнце по-прежнему ярко светило. В воздухе витал запах прошлогодних листьев и чистого талого снега. А я подумала, что даже в ясный весенний день можно испытать такую боль, что разорвет ребра изнутри. И вмиг оказаться самым несчастным и одиноким человеком на свете.
Роня
Весна пришла в город неожиданно. Еще не весь снег сошел с улиц, но капель продолжала настойчиво выплясывать по жестяным подоконникам. Весенние запахи кружили голову, щекотали ноздри, мутили разум. Казалось, что в такую пору больше ничего не сможет омрачить твою жизнь. Однако все-таки омрачало.
На занятиях я теперь часто витала в облаках. Горестные воспоминания о зимней истории никак не отпускали. На очередной лекции я задумчиво уставилась в окно, разглядывая небо. Юлька толкнула меня локтем.
– Что такое? – тут же встрепенулась я.
– Ты чего спишь на ходу? Тебе сообщение пришло, – буркнула Адамова, которая, в отличие от меня, вела конспект и старалась поспеть за монотонной речью препода.
Я взглянула на экран. Сообщение было от Агнии. Леманн просила меня встретиться с ней в сквере на большой перемене.
Адамова с любопытством покосилась на телефон.
– Что ей надо? – шепнула мне на ухо Юлька. – Я думала, она здесь больше не учится.
Мне и самой было интересно, для чего я вдруг снова могла понадобиться Агнии. С трудом дождавшись конца занятий, я спустилась к гардеробу за пальто.
На улице вовсю буйствовала ранняя весна. Агния сидела на одной из скамеек, вытянув ноги и задумчиво глядя перед собой в одну точку. Легкий ветерок трепал ее светлые волосы.
– Привет! – первой поздоровалась я.
Агния подняла голову и улыбнулась:
– Привет!
Я присела рядом.
– Думала, ты не ходишь больше в университет.
– Пришла как раз документы забрать, – сказала Агния.
Я вздохнула:
– Жалко, что все так получилось… Целый год потеряла. А я ведь поначалу решила, что тебя отчислили. Не знала, что ты сама заявление написала. Татьяна Борисовна потом все объяснила, когда я попросила у нее над тобой шефство взять.
– Ты решила взять шефство надо мной? – удивилась Агния.
– Ну да, – улыбнулась я.
– А зачем?
– На правах твоего репетитора. Думала, подтяну тебя к летней сессии.
Агния рассмеялась:
– Боже, Роня, ты просто прелесть! Мне будет тебя не хватать.
Я все-таки немного зарделась.
– И куда ты теперь уезжаешь? – спросила я.
– В Питер. У меня уже билеты на руках. В эту субботу лечу. Не знаю, насколько искренен был отец, но сказал, что очень меня ждет и на первое время, конечно, приютит. Там же подготовлюсь к вступительным.