Когда я обернулась во второй раз, Тимур уже с отсутствующим видом пялился на доску.
– Что ты все вертишься? – удивилась Янка. – Обычно глаз не сводишь со своего обожаемого Золотка…
– Ну чего ты привязалась ко мне? – неожиданно огрызнулась я.
Казанцева удивленно захлопала глазами и обиженно отвернулась. А мне все Макеев покоя не давал. Еще несколько раз я смотрела на него во время урока, но взглядами мы больше так и не встретились.
После географии Антон Владимирович попросил Тимура подойти к нему. Уж не знаю, о чем они разговаривали, но видок у Макеева был еще тот. Недовольней, чем прежде. Я прислушивалась изо всех сил и нарочно медленно собирала сумку. Но в классе стоял такой гомон, что расслышать что-то было просто нереально. Янка, несмотря на то что дулась на меня пол-урока, все-таки терпеливо ждала, пока я соберусь.
– Что ты копаешься? – не выдержала Казанцева. – Сейчас уже звонок на алгебру будет.
Пришлось поторапливаться. Когда мы выходили из кабинета, Антон Владимирович меня окликнул:
– Наташа! Не забудьте!..
Как такое можно забыть? Я кивнула:
– Конечно, я забегу!
А сама при этом не сводила взгляд с Макеева. Он тоже смотрел на меня. А ведь Тимур знает, что я по уши втрескалась в нашего географа. Макеев усмехнулся и первым отвел взгляд.
Всю алгебру я сидела как на иголках. Новая тема совсем не шла в голову. Я и так обычно ничего в алгебре не понимаю, а здесь вообще – караул. Урок казался бесконечным… Звонок на перемену стал для меня настоящим спасением.
В столовой я продолжала витать в облаках, и девчонки, конечно, это заметили. Поначалу Снежана и Милана болтали о том, что на зимние каникулы их хотели отправить к бабушке в деревню, но как хорошо, что есть замечательная отмазка – поход с географом – и они могут пропустить эту поездку.
– Пусть лучше бабушка сама к родителям приедет, – сказала Милана. – Она давно в городе не была. А в деревне делать нечего. Тем более зимой.
– Там даже интернета нет, – поморщилась Снежана.
– И телевизор плохо показывает.
– Ага. Два канала всего. Когда мы приезжали к бабушке летом, то смотрели одни новости и «Модный приговор».
– Ага, помнишь выпуск, где переодели молодую училку?
– «Обвиняется в непонимании: весна – время снять лишнюю одежду и влюбиться!» – процитировала Снежана.
Милана захохотала.
В панорамное окно ярко светило зимнее солнце. Вокруг слышались голоса и звон посуды.
– В деревню был резон ездить, только пока там жил Коля Ерофеев, – сообщила нам Милана.
– Это такой высокий? – припомнила Снежана.
– Да. Из третьего дома. Он в городе теперь живет. Поступил на химический.
– Или физический?
Близнецы могли бесконечно болтать, подхватывая реплики друг друга. Мы с Казанцевой в их беседе участия не принимали. Янка все это время обеспокоенно косилась на меня.
– Ты не заболела? – наконец спросила она, перебив одну из близняшек.
Странно, этот же вопрос накануне задала мне мама. Снежана и Милана тоже с интересом уставились на меня.
– Нет, со мной все в порядке, – тут же отозвалась я.
Тогда близнецы как ни в чем не бывало продолжили:
– Еще симпатичный парень жил в девятом доме. Снежан, не помнишь, как его?..
– Артем?
– Или Антон?
– Но, по-моему, он слишком взрослый. Ему лет двадцать семь уже, наверное.
– Интересно, а он куда переехал?
– Как думаете, Макеев может ревновать меня к Антону Владимировичу? – вдруг спросила я.
За столом тут же воцарилось молчание. Первой очнулась Яна.
– Кто? Тимур Макеев? – переспросила она.
– Разве он не встречается с Сабирзяновой? – удивилась Милана.
– Он для нее слишком хорош, – покачала головой Снежана.
– А ты-то тут при чем? – не врубалась Казанцева.
– И Антон Владимирович! – подключилась Милана. – Неужели у вас что-то было?
Я покраснела как помидор.
– Тише ты! – шикнула я на подругу. – Ничего не было у нас, конечно. Ни с Антоном, ни с Макеевым… Просто Тимур знает о моей любви к Золотку.
– Откуда? – ахнула Снежана.
– Вообще-то можно догадаться, – засмеялась Яна. – Ну, знает он про твою любовь к учителю, и что с того? Думаешь, кому-нибудь расскажет?
– Да нет, конечно. Зачем ему это? Просто Тимур в последнее время на меня так смотрит, – смущенно сказала я. – И эти его вечные контры с географом…
– Глупости! – покачала головой Яна. – Мало ли какие у Макеева терки с Антоном Владимировичем. И Тимуру точно Сабирзянова нравится. Вечно домой вместе идут после уроков.
Эта информация была мне не очень приятна, поэтому я принялась молча допивать чай. Вообще зря я, конечно, завела этот разговор, но девчонки теперь не отставали.
– А тебе самой нравится Макеев? – спросила Снежана.
– Нет, ну он хорошенький, – ответила вместо меня Милана. – Высокий, лицо чистое, глаза красивые…
– Ты сама не втрескалась? – рассмеялась ее сестра.
– Не-е, – протянула Милана. – Макеев же совсем нелюдимый. Я люблю болтливых мальчиков. Чтоб душа компании, понимаете? А Макеев – не самый популярный в школе.
– Не все хотят быть популярными в школе, – сказала Казанцева.
– Быть такого не может! – воскликнула Снежана. – Они нагло врут.
– А вот и сам Макеев…
Судя по всему, Тимур тоже зашел в столовую, но я сидела спиной ко входу и нарочно не обернулась. Хотя девчонки теперь во все глаза смотрели в ту сторону. Я жалела, что заварила эту кашу. Разговор о симпатии Тимура дался мне тяжело. Почему-то куда легче было рассказать о своей большой и светлой любви к Антону Владимировичу. Сейчас же я поняла, что все-таки хочу сохранить свои неясные чувства к однокласснику в большом-большом секрете… Все, решено! С этого дня я и повода не дам подругам для сплетен. И в сторону Макеева даже не посмотрю. Это так, временное помутнение разума было. Больше такого не повторится.
– Знаете что? – обратилась я к подругам. – Все! Забыли. Счастья Макееву и любви с Сабирзяновой.
Я подняла стакан с чаем, и близнецы с готовностью чокнулись со мной. Яна продолжала с сомнением коситься на меня, но я отводила взгляд и к разговору о Тимуре решила больше никогда не возвращаться.
Никакого Макеева. В моей жизни есть только одна любовь – Золотухин Антон Владимирович. Тем более что сегодня я наконец останусь с ним наедине…
Была у меня уже первая любовь. Но совсем не серьезная, глупая и очень наивная. Того мальчика я повстречала в танцевальной студии, когда мне было десять лет. Он был невысоким, темноволосым, кудрявым. Очень гибким и симпатичным. А какие у него глаза!.. Синие-синие. Я таких больше ни у кого не встречала.
Когда этот мальчик только появился в нашей студии эстрадного танца, мне очень хотелось, чтобы нас поставили в пару. Хотелось этого не только мне, кстати. За парнишку тут же началась настоящая борьба, в которой я принимала активное участие. Потому что за свое счастье нужно бороться.
В той борьбе я, кстати, одержала победу. А всего-то и нужно было задаривать будущего партнера по танцам жвачками и шоколадками. Задабривала как могла, в общем. Громко смеялась над его шутками, часто его хвалила и вполне искренне им восхищалась. Чем-чем, а талантом этого мальчишку бог точно не обделил.
Когда нас по его желанию поставили в одну пару, я думала, что не будет предела моему счастью. Но в работе этот мальчик оказался просто невыносимым. Он постоянно обидно меня высмеивал, если у меня что-то не получалось. И мне хохотать в ответ над его «шутками» уже не особо хотелось. А в середине года у нас появился новенький – еще один мальчик. Пухленький и совсем нескладный. Сколько смешков и подколов обрушилось на беднягу от моей первой любви. Но когда мой возлюбленный перешел от слов к делу и принялся ставить подножки новенькому и отвешивать ему обидные подзатыльники, моя любовь окончательно угасла. Это было огромное разочарование в моей жизни. Некоторые из девчонок, как и я, тут же охладели к первому красавчику студии. Другие же хохотали, когда мой бывший возлюбленный обидно подталкивал новенького. А мне было противно. Смеяться над тем, как кому-то делают больно, казалось мне неправильным. Я первой отказалась танцевать в одной паре с тем мальчишкой. И с тех пор уяснила: душевные качества намного важнее качеств физических. Или, как говорит моя бабушка: «С лица воду не пить».
Антон Владимирович не мог меня разочаровать. Он был не только красивым, но еще и умным, добрым, справедливым, честным, а иногда и очень забавным. И мы дружно и вполне искренне смеялись над его шутками на уроках.
И как же здорово, что я могла вот так после занятий сидеть в пустом классе напротив его стола. Это, конечно, не танцы в паре, но обстановка все равно очень волнительная. Нет никого вокруг, кто мог бы перебить, задать глупый вопрос, отвлечь… Только я и Золотко. Это ли не счастье?
– Простите, Наташа, что в пятницу нам не удалось поговорить, – сказал Антон Владимирович, раскладывая на своем столе какие-то документы. – Загрузили на выходные кое-какими отчетами. А я один из них потерял, представляете? Запропастился лист куда-то, не найду… А ведь мне завтра уже их сдавать.
«Давайте вместе поищем?» – хотела предложить я, но все-таки постеснялась.
Антон Владимирович с озадаченным выражением лица перебирал бумажки и с каждой секундой становился все мрачнее. Что ж, возможно, кое-какой недостаток у Золотка был: жуткий бардак на столе. Хотя и у меня письменный стол порядком не отличался. Получается, мы просто созданы друг для друга.
– Ладно, – вздохнул географ. – Это бесполезно. Давайте перейдем к делу. Я просмотрел список…
Следующие десять минут он описывал предстоящий поход, то зимнее волшебное место, куда нам предстояло уехать. А я вдруг внезапно вспомнила нашу дачу. Как много снега там сейчас. И как вечером за черным окном кружили снежинки. А мы с Тимуром сидели у камина и ели торт. И как потом на электричке ехали, когда я под конец пути заклевала носом и положила ему голову на плечо…