– Ты чего? – спросила я.
– Да так, ничего, – пробормотала она, уткнувшись взглядом в тетрадь. За свою улыбку ей было неудобно.
Я посмотрела на подругу и тяжело вздохнула. Все понятно, Яна вспомнила про своего парня и их свидание. Я бы тоже так хотела. Наверное… Мой журавль в небе упорхнул от меня навсегда, но и нужен ли он был мне? Я посмотрела на Тимура, который что-то записывал в тетрадь и, как обычно, не обращал ни на кого внимания. Хотелось бы мне быть смелее. Ответить ему взаимностью, рассказать девчонкам о своей любви. И чтобы Макеев стал не «выдуманным для родителей», а моим настоящим парнем. Но я почему-то трусила и стеснялась.
После урока Антон Владимирович не оставил меня для разговора. Вместо этого убежал в учительскую. Двойки нам с Галушкой тоже ставить не стал. А я снова отметила про себя, какой же Золотко благородный и понимающий, правда, без былого трепета в душе.
В остальном школьный день оказался ничем не примечательным. Яна смылась сразу после уроков, видимо, на свидание со Спагеттиной. А мы с близнецами договорились вечером встретиться в «Маке». В привычное время в привычном месте. Дома было нестерпимо сидеть и смотреть на кислую Алину. Когда же я уже смогу спокойно жить у себя дома? Не избегая придурочного Эдика и плохого настроения старшей сестры? Мне казалось, что покоя в моей жизни не будет никогда.
Снежана и Милана имели скверную привычку опаздывать. Я заняла столик у окна и уставилась на нарядный город. Вокруг слышался галдеж и звон посуды. Выпавший вчера снег сверкал и искрился. А вот расчищенный асфальт у «Мака» был мокрым, блестящим. В нем отражались неоновые фонари, и вывеска непривычно и угрожающе промигала кровавым светом…
Я не сразу обратила внимание на шумную компанию ребят. Но когда громкий гогот вывел меня из раздумий, посмотрела в сторону столика у входа. И тут же обнаружила среди незнакомых парней Стаса. Я сбоку взглянула на его застывший профиль. Меньше всего мне хотелось встречаться с Калистратовым здесь, вне школы. Он по-прежнему волком смотрел на меня на занятиях, и если поначалу я храбрилась и думала, что вскоре Стас остынет и все-таки от меня отстанет, то со временем уверенность моя гасла. Да и после поступка Эдика я стала опасаться таких неуравновешенных ребят как огня. Нет ничего хуже, чем ощущение беспомощности. Мне почему-то стало теперь казаться, что Стас тоже может сделать что-то в духе Кравеца… Целоваться, конечно, не полезет, а вот подкараулить где-нибудь в темном уголочке и навалять – запросто. Я снова отвернулась к окну. Ну, где же девчонки? С ними мне было бы спокойнее. Я так и гипнотизировала мигающую вывеску, пока не заметила боковым зрением, что Калистратов все-таки сел рядом на мой диванчик. Я напряглась. От Стаса пахло крепкими сигаретами. Я знала, что его готовят к переводу в другую школу. Прямо посреди учебного года выпускного класса. Хотя он по-прежнему посещал занятия и писал контрольные вместе с остальными. Машу Сабирзянову больше не трогал, возможно, боялся возмездия Макеева или усугубления ситуации, я ощущала опасность, оказываясь рядом с ним.
– Привет, – поздоровался Стас и как ни в чем не бывало стянул у меня пару картофелин фри.
– Привет, – проглотив ком в горле, хрипловато произнесла я. Главное, не показывать, что мне страшно. Что он мне сделает? Мы – в людном месте. Тем более скоро придут близнецы… Но легко сказать, сложнее – сделать. Я была запугана, и мне казалось, что меня снова загнали в угол. Как тогда, в арке.
– Выперли меня с братиком географа из школы и рады? – спросил Калистратов.
Он бесцеремонно стянул у меня еще картошку и обмакнул в соус. Я внимательно проследила за его движением и громко произнесла:
– Вообще-то нужно разрешение спрашивать, когда берешь чужое.
– Чего?.. Да пошла ты.
– Сам иди. Иначе я закричу, скажу, что ты у меня кошелек пытался украсть.
Глаза Стаса зло сузились:
– Это у тебя в порядке вещей – стукачить и выдумывать всякую фигню?
– А у тебя в порядке вещей – цеплять девушек? До парней так и не дорос? Боишься, что по шее накостыляют?
– Я обещал тебе отомстить, и я отомщу, – сказал Калистратов, прожевав.
– О-очень страшно, – сказала я насмешливым тоном. Мне казалось, что я держусь молодцом. Возможно, со стороны это так и смотрелось. Всю жизнь я старалась делать вид невозмутимой и безразличной девицы. Но сейчас все-таки по спине пробежал холодок. Напоследок этот идиот сможет учудить что-нибудь, из ряда вон выходящее. Ему ведь больше нечего терять.
Наконец с веселым щебетом в «Маке» все-таки появились близнецы. Я их первой увидела у входа. Стас хотел еще что-то мне сказать, но, тоже заметив Снежану и Милану, усмехнулся и поднялся с места.
– И все-таки оглядывайся, когда по улицам ходишь, – предупредил он.
Я показала ему средний палец и демонстративно отвернулась к окну. Когда Снежана и Милана подошли к моему столику, Стас уже собирался уходить вместе со своей компанией.
– Что ему от тебя было нужно? – спросила Милана, оборачиваясь.
– Разве его не выгнали из школы?
– Наверное, он очень злится на Макеева и Золотко.
– Злиться на Макеева и Золотко у него кишка тонка, – сердито сказала я. – Он злится на меня.
– На тебя? – удивилась Снежана.
– А, Яна что-то говорила… – припомнила Милана.
– Да ну его, – поморщилась я, провожая взглядом компанию Калистратова. Напоследок Стас обернулся и еще раз выразительно посмотрел на меня. Я не успела отвести взгляд. – Лучше расскажите, почему вы опоздали?
Рядом с близнецами страх постепенно ушел. Они своей легкой болтовней могли разрядить любую обстановку. После девчонки проводили меня до трамвайной остановки. Я пару раз проехала по кольцевой, вглядываясь в черноту. Людей вечером было немного, я заняла место у окна. Выходить из трамвая мне не хотелось. Когда кондуктор начала недобро на меня поглядывать, я все-таки выгрузилась на своей остановке и побрела к дому.
Холодный, пронизывающий ветер задувал в рукава. Двор казался мрачным и темным. Даже мигающие гирлянды в окнах не спасали ситуацию. После разговора со Стасом мне было неуютно. Я прислушивалась к каждому шороху, а когда уже у подъезда ко мне сзади кто-то подошел и осторожно взял под руку, то меня едва сердечный удар не хватил. Я вскрикнула. А обернувшись и обнаружив Макеева, выдохнула с облегчением.
– Зачем так пугать? – воскликнула я и пихнула его в грудь. Из-за мягкого дутого пуховика Тимура толчок получился не очень внушительным.
– Прости! Ты где была? Я тебя тут весь вечер жду.
– Весь вечер ждешь? – удивилась я. – Зачем?
Вместо ответа Тимур поймал меня за руки, привлек к себе и поцеловал. И я тут же снова ощутила приятную и уже знакомую слабость в коленях. Я не стала отталкивать Макеева. Но все-таки в какой-то момент мне пришлось прервать поцелуй, чтобы напомнить:
– Мы ведь с тобой договаривались.
Тимур как-то печально и виновато улыбнулся:
– Не бойся, здесь поблизости нет твоих знакомых. Я проверил.
Он по-прежнему думает, что я стесняюсь того, что мы вместе? Хотя я сама сегодня проявила недовольство, забирая пакет со своими вещами.
Я усмехнулась:
– Не в том дело.
– А в чем?
Тимур выжидающе смотрел на меня. Ветер с новой силой толкнул меня в спину. Тогда я взяла Макеева за руку и потянула за собой – в свой подъезд.
Мы поднялись на несколько пролетов. Тимур сел на ступени, а я – к нему на колени. Первое время мы просто целовались, как обезумевшие. Внутри меня разлилось что-то нежное, сладкое и тягостное.
– Так в чем же дело? – снова спросил Макеев между поцелуями.
– Какой же ты упрямый, – покачала я головой.
– Какой есть. Это из-за Антона и его новой подружки?
– Тим, не говори глупости.
– Ты все еще его любишь?
Я прислушалась к себе. Когда несколько месяцев лелеешь мечту и засыпаешь с мыслью об одном человеке, наверное, сложно разлюбить в один миг и отпустить. Но когда в твою жизнь вихрем вдруг врывается другой… И ты не можешь ни есть, ни спать, постоянно думаешь о нем и жадно ловишь каждый его взгляд… Мне никогда не было так хорошо, как рядом с Тимуром.
– Вот ты дурачок… Нет, я больше его не люблю, – сказала я. Мне показалось, что мой ответ прозвучал честно. Но Тимур мне не поверил. Это ужасно: никто вокруг мне не верил. Неужели я заслужила такую репутацию?
– Я его ненавижу, – сказал Тимур. – Он мне всю жизнь все портит.
– Не говори так о нем, – попросила я.
Макеев выпустил меня из объятий и немного отстранился, облокотившись о перила.
– Я не хочу, чтобы ты на меня обижался, – сказала я. – Просто сейчас столько всего происходит… Дома и в школе. Мне кажется, для всего этого – не время.
– Для чего «этого»? – усмехнулся Тимур.
– Для любви.
– Разве для нее нужно искать время? Ты просто любишь или нет.
Он замолчал. Я ждала, что Тимур снова меня обнимет, но он больше не обнимал. Тогда я первой потянулась к нему и крепко обхватила за шею.
– Нет никакой любви, – шепотом сказала я, выпуская Макеева из объятий. – Все дело в гормонах.
– Всего лишь в них?
– Да, так Казанцева говорит. Что для нашего возраста – это нормально.
– Вчера мне показалось, что и она влюблена.
Я тоже вспомнила Яну в кинотеатре. Каким взглядом она смотрела на своего парня. Может, подруга теперь поменяет свою точку зрения и поймет, что в семнадцать влюбляться по-настоящему – самое время?
Мы немного помолчали. Тимур обнял меня, а я положила голову ему на плечо.
– Ты когда-нибудь задумывалась, о чем «Сказка о рыбаке и рыбке»? – спросил меня Тимур.
– А чего же тут задумываться? – удивилась я. – Это сказка о жадности и алчности. Этой же старухе все было мало и мало…
Я подняла голову и посмотрела на Тимура. В тусклом подъездном свете его лицо казалось смуглым и усталым. Макеев улыбнулся.
– Ты только представь, как сильно старик любил свою сварливую, жадную старуху, что готов был ради нее на все? Нет, Наташа, эта сказка о любви.