Демонстрируя свою горячую любовь, Эйвери повернул дочь к себе лицом и поцеловал в щеку, потом восторженно поднял ее руку, чтобы осмотреть дорогую побрякушку. Неприкрытая жадность сверкнула в его глазах, почти такая же яркая, как блеск украшавших кольцо камней. Какое-то непродолжительное время в его улыбке можно было читать все вихрем проносившиеся в голове у мэра мысли. Если как-нибудь ему удастся завлечь Эриенн домой и сочинить для его светлости историю о том, как она печалится вдали от родственников, то появится неплохой шанс, что ее муж пригласит всю семью жить в замке. А оказавшись в замке, останется сделать еще только один шаг к сундукам лорда.
Эйвери принял благовоспитанный вид, обеспокоенно нахмурил лицо и бочком шатнул к своему только что появившемуся зятю.
— Я думаю, дочь захочет вернуться домой, чтобы забрать кое-что из своих вещей, милорд.
— В этом нет нужды, — вылетели из маски скрежещущие звуки. — В замке у нее будет все, что она пожелает.
— Но девочка упаковала некоторые дорогие для нее вещи, — соврал Эйвери, показывая на маленькую сумочку в руках Эриенн. — Это ведь не более чем символ.
— В Сэкстон-холле ей будет предоставлена одежда. Другие одеяния можно купить, если она пожелает этого.
— Вы откажете мне провести последние несколько часов с дочерью? — глупо настаивал Эйвери. — Вы ведь знаете, я был ей хорошим, добрым отцом. Мне совсем не нравилось то, что я заставил ее сделать ради ее же собственного блага. Но я же приложил столько сил, чтобы она удачно вышла замуж за человека, который станет заботиться о ней… и о ее семье.
Пустое, лишенное каких-либо черт лицо из кожи повернулось и посмотрело прямо на Эйвери. Блеснувший в прорезях огонек пронзил его режущим, всепроникающим холодом. По спине мэра пробежали мурашки страха, а его бравада быстро улетучилась.
— Вам хорошо заплатили за вашу дочь. — Шипящий голос звучал резко. — Торг закончен, сделка свершилась, и вы от меня больше ничего не получите. А теперь убирайтесь, пока я не решил, что вы нарушили условия сделки.
При столь страшной угрозе челюсть у Эйвери отвисла, он отшатнулся назад и не стал терять ни минуты. Схватив треуголку и напялив ее на голову, он поспешил вдоль прохода и громким голосом прервал дремоту сына. Позабыв обо всем, что произошло, Фэррелл, спотыкаясь, побрел вслед за отцом, и мэр вышел из церкви, не сказав дочери даже такой мелочи, как единственное прощальное слово.
Громкий удар тяжелой двери эхом отозвался в сознании Эриенн. Он подвел четкую черту под той ее жизнью, которой она жила после смерти матери. И все же в этот момент она не почувствовала ни сожаления, ни какой-либо утраты. Девушка ощущала лишь ноющий страх перед тем, что принесет ей завтрашний день.
Придя в себя, Эриенн увидела, как огромный темный силуэт ее мужа, прихрамывая, удаляется по проходу. Стоявший рядом Торнтон Джаггер потянул ее за рукав:
— Лорд Сэкстон желает сейчас же уехать, мадам. Вы готовы?
Эриенн кротко и безразлично кивнула, надела плащ и согласилась выйти с адвокатом под руку. Внешне она была смиренна, но в душе настолько убита отчаянием и безнадежностью, что даже не могла подумать о каком-то способе сопротивляться. Слуга Банди вышел следом за ними, и когда они приблизились к карете, Эриенн обнаружила, что лорд Сэкстон уже сидит там. Она испытала облегчение, когда увидела, что рядом с ним нет для нее места. Лорд занимал среднее сиденье. Руки его покоились на рукояти трости, колени были расставлены, а неимоверный сапог с толстой подошвой был вытянут в сторону и представал во всей своей красе.
Оперевшись на руку мистера Джаггера, Эриенн взобралась в обитый бархатом салон. Преисполненная страха от присутствия мужа, она опустилась на подушки сиденья, расположенного напротив него, и некоторое время поправляла юбки и плащ, стараясь избегать встречаться с супругом глазами. Банди забрался наверх и устроился на сиденье рядом с кучером. Карета стала удаляться от церкви, и Эриенн оглянулась, бросив последний неуверенный взгляд на каменное строение. Торнтон Джаггер стоял там же, где она с ним рассталась, и вид его одинокой фигуры напомнил о ее собственном унынии. Если не считать присутствовавшего мужа, то она тоже абсолютно одинока.
Наверное, ее отчаяние было заметно, поскольку лорд Сэкстон счел нужным прервать свое стоическое молчание:
— Соберитесь с духом, мадам. Преподобный Миллер достаточно опытен, чтобы понимать разницу между похоронным обрядом и свадебной церемонией. Эта карета везет вас не в ад… — Он чуть заметно пожал плечами и добавил: — И не в рай, коли на то пошло.
Кожаный шлем придавал голосу шелестящий, неестественный звук, и только редкий отблеск отраженного света в глубине прорезей для глаз говорил о том, что и в самом деле под маской скрывается человек. Из слов супруга Эриенн могла заключить, что он сознает, как выглядит, а возможно, ему также понятен и ее страх, если не отвращение.
Дорога от церкви тянулась в тягостном, не нарушаемом никем молчании. Эриенн не могла позволить себе заговорить, опасаясь дать волю своим чувствам и зарыдать от страданий. Этот человек в маске, который теперь был ее мужем, внушал ей истинный ужас, и у нее совсем не было уверенности, что они не прибудут в какое-нибудь адское место. Эриенн не переставала мысленно упрекать себя. Как же она могла быть настолько высокомерной, чтобы отвергнуть Кристофера Ситона или даже других претендентов, предлагавших ей замужество? Каким бы ни был ненавистным Кристофер или несимпатичными остальные, любой из них виделся ей более приемлемым, чем это существо в колпаке, смотревшее на нее, как голодный ястреб. Он был воплощением ее самых ужасных кошмаров, а ома, попав в его острые когти, стала его аппетитной добычей.
Карета запрыгала в ухабах извилистого и покрытого рытвинами участка дороги, и на какое-то время мысли Эриенн о ее печальном положении отошли на второй план, поскольку теперь она изо всех сил старалась усидеть на своем месте и сохранить тем самым достоинство. Лорд Сэкстон слегка покачивался одновременно с наклонами кареты. Казалось, езда по плохой дороге не очень-то беспокоила его. Вцепляясь в сиденье при неожиданных проваливаниях колес в ямы или при рывках, Эриенн завидовала такой стойкости. Капюшон плаща свалился у нее с головы, волосы выбились из незамысловатой прически и блестящими темными волнами рассыпались по плечам, но спокойной минуты, чтобы снова привести их в порядок, все не наступало.
Наконец тряска поутихла, и Эриенн потянулась, чтобы поправить прическу, но легким движением руки лорд Сэкстон остановил ее. Она медленно опустила руки и весь оставшийся путь сидела в неловком напряжении под его безотрывным внимательным взглядом. Неподвижная маска никаким намеком не выдавала, насколько внимательно муж наблюдает за ней, и дорога тянулась болезненно медленно.
Когда они были неподалеку от Сэкстон-холла, дорога перевалила через гребень холма, и Эриенн оглядела земли, которые скоро ей предстоит узнать. В преддверии подступающих сумерек небо на западе окрасилось розовым светом, и на расстоянии вырисовывался темный силуэт замка, который резко контрастировал с мягкими и пушистыми розовыми облаками, собравшимися в тесную стайку у горизонта. Далеко внизу под ними сверкающим сапфировым клином врезалось между холмами море.
Карета нырнула в долину, приближая их к этому склепу, который наверняка станет для нее тюрьмой. Страх Эриенн собрался в ледяной комок в нижней части желудка, и как бы она ни молилась, ничто не могло умерить ее трепета. Эриенн была всецело охвачена ужасом, бежать от него было некуда.
В таком состоянии Эриенн показалось, что карета слишком быстро подъехала к воротам башни и остановилась там. Полная ужасных предчувствий, она ожидала, пока лорд Сэкстон сойдет вниз. Мысль, что к ней снова будут прикасаться эти гладко обтянутые перчатками бесстрастные руки, была невыносима, и все же Эриенн не могла придумать тактичного способа выйти из кареты, отказавшись от помощи супруга. Когда он повернулся, по Эриенн пробежала волна холодной дрожи, и она вцепилась в сиденье. Рука в перчатке поднялась вверх, но только для того, чтобы быстро подать знак лакею. Молодой человек поспешил к дверце и предложил госпоже свою руку. Эриенн чуть не вздохнула от облегчения, когда увидела, что слуга пришел помочь ей. Она лишь была смущена снисходительностью мужа и задавалась вопросом, может, он и правда знает, как ненавистно ей его прикосновение. Или это всего лишь проблеск в его холодной и расчетливой душе?
Ступив на землю, Эриенн остановилась рядом с мужем, а лакей бросился вперед открывать для них двери. Эриенн, насколько ей хватало смелости, отводила от супруга глаза, пока он не заговорил:
— Я не очень-то легок на ногу, мадам. Поэтому я предпочел бы следовать за вами. — Он поднял руку, приглашая ее проследовать вперед.
Эриенн не нужно было особого приглашения, чтобы побыстрее удалиться от него по дорожке. Она старалась не обращать внимания на звук, издаваемый волочившейся за мужем ногой, но даже грохот скачущей по степи орды не смог бы заглушить эти ужасные звуки: скрежет… стук… скрежет… стук.
В дверях их ждали миссис Кендалл и дворецкий Пейн. При виде сияющего лица пожилой женщины все опасения Эриенн моментально улетучились. Встретив такой радостный прием, Эриенн прошла между лакеем и дворецким и двинулась в башню вслед за ключницей, в то время как Пейн придержал дверь для своего господина. Войдя в главный зал, Эриенн застыла от изумления. Закрывавших мебель серых холстов с въевшейся в них пылью не стало. Зал тщательно вычистили — от каменного пола до самых верхних изогнутых дугами дубовых балок, поддерживавших потолок. Впервые Эриенн поняла, что высокие стены зала увешаны гобеленами, щитами и другими древними рыцарскими украшениями. В огромном каменном очаге потрескивал огонь, заливая зал мягким светом. Перед очагом был огромный ковер, на котором расположили несколько кресел. Ближе к кухне находились массивные кресла с прямыми спинками и мягкими сиденьями, обтянутые темно-зеленым бархатом. Они были аккуратно расставлены вокруг длинного стола на скрещивающихся ножках. Темные углы освещались толстыми свечами, которые горели на раскидистых ветвях поко