123-я дивизия начала боевые действия с начала войны с Финляндией, с 1 декабря 1939 г. Около 12 декабря части дивизии подошли к переднему краю укрепленного района, к так называемой линии Маннергейма, и 17 декабря дивизия вела наступление, не подготовившись к прорыву как следует. Почему я говорю не подготовилась? Неподготовленность выразилась в неувязке взаимодействия между родами войск, каждый действовал самостоятельно и в результате мы имели очень большие потери танков, но передний край укрепленного района не был прорван.
Выводы из этого наступления были самые разнообразные. Прежде всего танкисты обрушились на пехоту, начали говорить: "Эх, если бы пехота хорошая, все было бы сделано". Даже говорили: "Танки и батальон хорошей пехоты – можно было бы сделать все". Дело же обстояло оказывается не так – пехота у нас хорошая и может наступать, если это наступление подготовить.
Я считаю, что это были в корне неправильные и вредные рассуждения и они ни к чему не приводили и никого ни к чему не обязывали. Повторное наступление 28 декабря не дало положительных результатов, потому что опять не подготовились и не разобрались как следует, что находится перед фронтом дивизии, а просто обсуждали, кто виноват – пехота или танкисты. Танкисты говорят – пехота, пехотинцы говорят, что танкисты и т. д. И только после того, как с первого января приступили к выяснению, что же в конечном итоге находится перед фронтом дивизии и когда начали по-деловому выявлять, то оказалось, что перед фронтом дивизии были три железобетонных узла сопротивления противника.
Первый узел в роще "Молоток", второй узел – высота 65,5 и третий узел – высота "Язык" (местное название), около оз. Суммаярви. Таким образом мы видим, что перед фронтом дивизии была организована система укреплений, которые были связаны огневым взаимодействием между собой. Взять изолированно один узел, не разрушив другого, было невозможно, потому что высота 65,5 обстреливалась с высоты "Язык". Когда мы разобрались в чем дело, тогда стало ясно, что мы должны будем сначала разрушить огневые железобетонные точки и после этого только можно будет вести в атаку людей. Таким образом, приблизительно к 11 января система обороны противника стала ясной и было принято тактическое решение – на прорыв укрепленной полосы. На основе решения была поставлена задача всем, и каждый полк, каждый батальон знал, что он будет делать, каждый командир роты знал свою задачу, знал, где он должен наступать: артиллерия была увязана с пехотой. Командир батальона был увязан с командиром дивизиона, командир роты с командиром батареи, командиры танковых рот с командирами батальонов, с командирами стрелковых рот и в конце концов уже в половине января каждый знал, где он будет находиться и как действовать. Таким образом, 123-я дивизия довольно основательно подготовилась к прорыву. Все звенья приступили к выполнению своих задач по обеспечению прорыва. Артиллерия большой мощности проделала огромную работу по разрушению ДОТов. Кроме того, подвозили ночью на расстояние 500 м нашу гаубицу и уничтожали железобетонные точки прямой наводкой. На высоте "Язык" и высоте 65,5, это дало большой эффект в смысле разрушения ДОТов.
Инженерная подготовка. Здесь мы обратили большое внимание на то, чтобы подготовить прежде всего исходное положение для пехоты, чтобы если даже противник даст контрартподготовку, то все же, чтобы пехота оставалась невредимой и самое главное, чтобы сохранились ее моральные качества. Были устроены блиндажи, окопы, там, где нельзя было, исходя из местных условий рыть окопы, мы делали окопы из снега, придвигая пехоту как можно ближе к переднему краю оборонительной полосы противника. Подготовили артиллерийские позиции для полковой и противотанковой артиллерии. Каждый полк сделал себе дорогу из тыла. На дорогах делали щели на случай контрподготовки, "чтобы защищать пехоту, которая в это время будет двигаться по дороге. По дороге расставили маскировочные сети, т. е. все было замаскировано и подготовлено к наступлению.
Дальше в отношении подготовки самой пехоты. Как готовили пехоту? Прежде всего с командным составом был проведен целый ряд занятий – занятия с командирами полков, с командирами батальонов, каждый командир полка на месте проводил занятие с командирами батальонов, командирами рот. Таким образом, командный состав ясно представлял, где он будет наступать, что перед ним есть и в как выполнять свою боевую задачу.
СТАЛИН. Все-таки щитки какую-нибудь пользу хотя бы в начале прорыва принесли?
АЛАБУШЕВ. Я скажу дальше.
Для того, чтобы научить комсостав использовать артиллерию и взаимодействовать с танками, был проведен целый ряд занятий. Все занятия проводились со щитками, разъяснялось, как их использовать. Таким образом, пехота 123-й дивизии крепко готовилась к прорыву.
В отношении артиллерии и противотанковых орудий. Надо сказать, что у нас для этой артиллерии нет средств передвижения. Тот трактор "Комсомолец", на котором мы возим противотанковое орудие, он негон в этих условиях – не годится. Мы вынуждены были применять Т-26, прицеплять за ними пушки и они тащили их за пехотой. Нам нужен какой-то тягач бронированный, который мог бы вести за пехотой 76-мм полковую пушку и ПТО, таскать их на себе, как мы пробовали с группой в 10 человек, невозможно. На время прорыва были выделены специальные люди, которые тащили пушки на себе, но этих людей часто огнем выбивали из строя, потому что они демаскировали себя.
Таким образом, подготовившись к прорыву основательно, 11 февраля дивизия прорвала укрепленную линию Маннергейма. Что помогло прорвать? Я считаю, что помогла прорвать исключительная плановость, т. е. первый день боя был разыгран так, что на маневрах этого не получалось. Здесь не было ни одной запинки ни у кого, все шло как часы, т. е. как только окончилась артиллерийская подготовка, танки поддержали пехоту и все двинулось вперед. В результате мы видим, через 15 минут после окончания артиллерийской подготовки, пехота ворвалась на передний край обороны противника и захватила рощу "Молоток", высоту 65,5, высоту "Язык". Передний край обороны противника был сломлен и в дальнейшем пошла борьба внутри оборонительной полосы противника.
Относительно использования щитков. Щитки использовали на исходном положении, и прикрываясь ими, пехота ползла еще во время артподготовки ближе к противнику, но в атаку на передний край пехота шла без щитков. Щитки оставили на исходном положении.
ГОЛОС. Щитки свою роль сыграли?
АЛАБУШЕВ. Все свою роль сыграло.
Относительно бронесаней, которые мы прицепляли к танкам и на них везли взрывчатые вещества и блокировочные группы. Бронесани сыграли большую роль. Почему? В чем дело? Как только кончилась артиллерийская подготовка, танки с бронесанями перебросили пехоту на высоту 65,5.
Дальше в отношении управления. В первый день боя связь была по трем основным линиям, через которые мы проверяли местонахождение пехоты: через артиллеристов, танкистов и наблюдателей, которые были выставлены в трех местах от штаба. Таким образом, каждую минуту штаб дивизии и комиссар дивизии знали, где находятся наши передовые части. Это дало возможность правильно руководить и своевременно использовать второй эшелон.
У нас было довольно плохо в отношении ориентирования на местности, в отношении занятия тех или других пунктов – иногда неправильно ориентировались и доносили ошибочно, но были и случаи очковтирательства. Доносят, что пункт такой-то занят, а на самом деле там командир никогда и не был.
ВОРОШИЛОВ. Это ошибочно или сознательное вранье?
АЛАБУШЕВ. Было и то, и другое, очень большие начальники доносили, говорят, Сяйние занято, а на самом деле сидят на станции Кямяря.
И дальше я хотел остановиться на вопросе окружения. Этим вопросом злоупотребляли. Достаточно появиться где-либо на фланге 10 противникам, как начинали кричать, что мы окружены. Я считаю, что с этим надо бороться. Не может быть такого положения. А у нас это часто бывало. Например, при наступлении на Пиен-Пэро говорили – окружили 84-ю дивизию, 13-ю танковую бригаду и 15-ю стрелково-пулеметную бригаду. Такое количество войск! И говорят, что их окружили. Для того, чтобы их окружить, нужно иметь по крайней мере корпус. А получается это потому, что не охраняем флангов, продвигаемся вперед только по дорогам, слабо организуем разведку. Поэтому в отношении окружения, я считаю, мы должны воспитывать своего командира так, чтобы он не кричал, что его окружают, а стремился сам окружать и уничтожать противника.
СТАЛИН. Нас окружают, нас предали!
АЛАБУШЕВ. Так точно.
ПРЕДСЕДАТЕЛЬСТВУЮЩИЙ ВОРОШИЛОВ. Слово имеет тов. Мухин.
Принцип своеобразного использования артиллерии в финских условиях, в частности на фронте 8-й армии, полностью себя оправдал. Своеобразность использования выражалась в том, что артиллерийская подготовка в наших условиях делилась на два периода – на период разрушения, который преследовал цель разрушения отдельных точек, в частности зоны земляных укреплений на участке 8-й армии. Расчет уничтожения этих точек производился в присутствии командира роты с паспортизацией уничтоженных и разрушенных точек. И последующий период – период подавления. Принципы своеобразного использования артиллерийской подготовки предусматривали ложное перенесение огня в глубину, с одной стороны, а с другой – 15-минутный период общего молчания с последующим переносом огня на передний край.
Все это давало возможность введения в заблуждение противника с одной стороны, а с другой – обеспечивало внезапность действия после перерывов. И мы убедились, что большие потери у белофиннов приходились на передний край.
Значение гаубичного артиллерийского огня в лесисто-болотистой местности совершенно очевидно, потому что трудность выбора огневых позиций для пушечной системы говорит за то, что нужно применять гаубичную артиллерию. Можно привести такой пример, когда вели огонь из пушек с целью сокрушения высот на прицеле 68-80. Мы имели факты разрыва снарядов на нисходящей траектории. Гаубичная система в условиях лесисто-болотистых пересеченных пунктов себя оправдала. Так, например, 60% разрушений небетонированных точек на участке 1-го корпуса приходилось на долю гауби