Полковник на соотечественника глядел хмуро и на здравствования не ответил, вместо этого вопрос задал:
– Жив ли начальник штаба дивизии подполковник Куистио?
– Все документы собраны, тела захоронены. Братская могила получилась. Скорее всего в ней и тело вашего начальника штаба. Если поможете разобрать документы, то сделаем фанерные таблички с надписями краской.
– Хорошо. Завтра могу приступить. – А полковник этот на кайзеровского генерала какого-нибудь похож, худой, с впалыми щёками, усами кавалерийскими. Ещё бы монокль и прямо вылитый.
– Кто командир 13-й пехотной дивизии. Вы же понимаете, господин полковник, что её постигнет та же участь. Вот вас двое от всей дивизии осталось. От кого финки детей рожать будут. И с этой дивизией мы как с вами церемониться не будем. Просто авиацией уничтожим.
– Командир дивизии полковник Ханнуксела, начальник штаба дивизии майор Раатикайнен. И я, конечно, не буду подписывать вашу листовку. На то и солдаты, чтобы умирать, защищая родину. Мне стыдно, что я не погиб. Разговор окончен. Пусть этот предатель здесь больше не появляется. – И раненый перевернулся, отворачиваясь от посетителей. При этом ему ведь пришлось на раненую руку лечь. Больно. Кряхтел, но лежал неподвижно.
Ну, нет, так нет. Хоть узнал к кому обращаться в листовке. Дивизию Сашка Скоробогатов нашёл на следующий день. Поспешала со стороны кюли Лоймола. Вечером высыпят из самолёта листовки, а если к утру не выложат на снегу большой крест, который Брехт предлагал им на снегу из деревьев выложить, то в следующий обед-то господ егерей ждёт удар с неба. Рычагов уже руки потирает.
Событие семьдесят второе
Основа стратегии: если враг знает, где ты, – будь в другом месте.
– Смотрите, Амазасп Хачатурович, Сортавала это практически остров, оно, она, он, в общем, эта кюля отделена с севера рекой от Кольского полуострова. Только это летом реки – это реки, а сейчас может и не проходимы реки для танков, но для пехоты и лёгких броневиков вполне. Какой вывод мы из этого можем сделать? – Брехт показал ка карте реку Хелюлянйоки.
Будущий маршал будет же штабистом в Великую Отечественную пусть разработает план захвата этого городка.
Бабаджанян карандаш отобрал у Ивана Яковлевича и две стрелки нарисовал, одну с востока, а вторую с севера.
– Нам тэпер нужно перебросить всэ броневики вот сюда к сэвэру, а сдэлат вид, что будем наступать с востока. И артобстрел нанести по восточным рубежам финнов. А пэред самой атакой с севера пустить на позиции егерей авиацию.
Нда. За что тут отправлять в генеральный штаб? Давайте возьмём два молотка и вдарим по эти муравьям.
– А с юга? – попытался Брехт подсказать. Ну, может человек просто не понимает всех возможностей дивизии.
– Там морэ. Озэро.
– Кстати, тут нахватался у нашего финна. Йоки в окончании многих рек в финляндии – это просто – река. Река – Хелюля. А озеро будет Ярви. Амазасп Хачатурович, там лёд на этом Ярви. И я надеюсь, что финский полковник или подполковник, что оборону построил в Сортавале смотрит на карту как и вы.
– Если верить добытому языку там 37- й пехотный полк разбитой нами 13-й дивизии. Командир – подполковник Ярвинен. – Влез Вальтер, сейчас после того как в дивизии снова особиста не стало, пневманию схватил, ещё и пленными комиссар занимается. – От полка осталась половина. Но у них и артиллерия есть и минометы, Кроме того некоторые пленные предполагают, что финны мобилизуют всех мужчин в Сортавале. Посёлок не маленький, стоит очень большой деревообрабатывающий завод и мебельный комбинат, известный на всю Европу.
– Пусть будет полк. Без разницы. Всё что вы сказали, Амазасп Хачатурович, мы конечно сделаем. Только мы ударим с трёх сторон. И с этой стороны, – Брехт показал на пролив между островом Риеккалансаари и посёлком Сортавала, – они нас не ждут.
– Пролив Ворссунсалми, – прочитал Вальтер, – На гидросамолётах туда диверсантов со снайперами доставим?
– Салми, между прочим, переводится как «Пролив». Точно. В сумерках предрассветных сделаем пару рейсов. А вечером, но пока светло, нужно туда пару десятков человек одним «Клиппером» забросить, чтобы они нашли посадочную площадку ровную без всяких торосов и когда утром «Клипперы» и МП-1 прилетят десант высаживать посадочные огни зажгли.
– А если их финны обнаружат.
– Ну, значит уйдут на остров. Он размером со Швейцарию. Переседят денёк. А чтобы товарищам финнам было не до обнаружения, нужно по ним беспокоящий огонь чуть раньше начать и не прекращать до самого утра. Раз, там, в несколько минут забрасывать, как их моряки называют, «чемодан» 152-х мм им в подарок. И из танков наших артиллерийских постреливать. Чего ржаветь без дела? Там дальность полёта снаряда позволяет и с четырёх километров палить. А то война закончится, а они и не проявят себя в бою. За что ордена давать?
– Харошый план. Вам, Иван Яковлевич, нужно в акадэмию Генерального Штаба поступать. – Вернул карандаш будущий маршал, ткнув им в потолок палатки предварительно.
– Учёного учить, только портить. Всё, закончили. Начинаем готовиться. И так сутки потеряли эту 13-ю дивизию по кусочкам, как слона, поглощая.
Командира 13-й дивизии полковника Ханнуксела нашли мёртвым, попал под бомбёжку вместе со штабом дивизии. И в коллекцию Брехту разведчики принесли новые ордена. Один вообще был замечательный. Такая большая серебряная звезда. Называется: «Орден Креста Свободы». Тяжёлый. Старлей – переводчик говорит, что почти самая главная награда Финляндии. Главней только «орден Белой Розы Финляндии». Ничего, и его добудем.
Глава 25
Событие семьдесят третье
Лучшая защита от вражеского огня – меткий огонь наших собственных пушек.
Финны не резиновые. Они, конечно, обладают тягучим языком, но это мало помогает растягивать, небольшие, в общем-то, военные силёнки, по огромным территориям. Когда командир 13-й пехотной дивизии полковник Ханнуксел увёл из-под Лоймолы большую часть своей дивизии на помощь 12-й пехотной, обороняющей более важное направление на юге, то тем самым практически оголил фронт с северо-востока.
Комдив Рычагов Павел Васильевич почувствовал безнаказанность, нет у финнов практически авиации, а те несколько самолётов, что передала Финляндии Дания, он угробил в первый же день, ещё на брехтовских самолётах летая. Потом Иван Яковлевич с ним и Штерном переговорил, и Рычагов с теми асами, что привёз с собой из Хабаровска и парочкой, что Брехт выделил в качестве инструкторов, перетасовав авиацию 8-й армии, стал ежедневно наносить бомбовые и штурмовые удары по позициям остатков 13-й пехотной дивизии, что пытались прикрыть Лоймолу. Через неё проходила дорога связывающая юг и север Финляндии. Оборонительный пункт был важным и финны окрысились, намертво в землю закопавшись и изо льда камней и брёвен создав ещё одну линию Маннергейма.
Брехт в это время с комбригом Кондрашёвым Григорием Фёдоровичем заняли Сортовалу, отрезав от снабжения восток настоящей линии Маннергейма. А практически уничтоженная 13-я пехотная дивизия финнов не смогла противостоять основным силам 8-й армии. На остатки 38-го и 39-го пехотных полков этой дивизии сведённых в одну часть под командованием полковника Олкконена выступила почти вся 8-я армия. Перечислять дивизии устанешь: 75, 87, 56 и 164-я стрелковые дивизии, 128-я мотострелковая дивизия и одна моторизованная кавалерийская дивизия – 24-я мкд. (Знаменитая Железная дивизия). Через день, пусть и с серьёзными потерями, 8-я армия заняла Лоймолу, превратив остатки 13-й дивизии во взвод, расстрелянный при отступлении с самолётов Рычаговым со своими соколами.
Противостоять всей огромной группировке войск РККА на восточной границе Финляндии остался расквартированный в Суйстамо, городке к северу от Сортовалы штаб 4-го армейского корпуса финнов со своим командиром генерал – майором Юханом Вольдемаром Хеглундом с ротой связи и ремонтным батальоном. При этом они уже получили несколько бомбовых ударов от Скоробогатого.
Чуть не успел командующий 8-й армией Штерн взять в окружение штаб и генералу на помощь подошли 3-й лапуасский, 5-й и 11-й резервный батальоны, 3-я самокатная, 3-я пулемётная и 4-я миномётная роты, а так же бронепоезд. Но всё это вместе было от силы полком и не имело ни связи, ни чётко поставленных целей.
У участвующих в этой войне командиров и бойцов РККА уже к этому времени рассеялись многие иллюзии, как насчёт боевой мощи Красной Армии, так и по поводу любви, которую будто бы питают к Советскому Союзу трудящиеся всего мира. Финские рабочие и крестьяне никаких добрых чувств к вторгшимся на их землю красноармейцам не испытывали, дрались ожесточённо и умело, и восставать против «кровавой финляндской буржуазии» не собирались. А потому и сами брататься не лезли. И снайперы уже в батальонах нашлись и опытные артиллеристы в полках.
Наученные горьким опытом почти месячных боёв за Лойомолу дивизии 8-й армии на стали брать эту укреплённую железнодорожную станцию лихим кавалерийским ударом, тем более что большая часть лошадей уже пала, или была съедена оставшимися без продовольствия, из-за действия финских егерей, частями и подразделениями армии. Подогнали артиллерию дальнобойную и молотили несколько часов по этому пяточку с километр квадратный общей площадью. После чего Рычагов вновь на всех сорока рабочих бомбардировщиках 8-й армии нанёс бомбовый удар, а потом на истребителях ещё прошёлся, расстреливая уцелевших. Только после этого части «Железной дивизии» вошли в кюлю Суйстамо, добивая несдающихся финнов.
Теперь осталась малость Штерну – занять находящийся в девяноста километрах на запад Онкамо, и тем самым полностью отрезать северную Финляндию от южной. Брехта Штерн назначил командиром, созданного пока только устно, стрелкового корпуса, состоявшего из 18-й, 168-й стрелковых и 9-й автобронетанковой дивизий с приданной ей 34-й лёгкотанковой бригадой. Цель ему наметили неправильную. Сам бы Брехт попытался двинуться на юг, чтобы ударить по линии Маннергейма с тылу, но сильно упорствовать не стал – перерезать пути коммуникаций и создать предпосылки для окружения всех войск финских в южной Финляндии тоже не плохой план. Потому, когда командующий Штерн приказал ему продолжить двигаться на запад и захватить другой железнодорожный и автотранспортный узел