или лыжники, спускались в низину. Их было около десятка. Светлые маскхалаты сливались со снегом. Люди выезжали на пустырь, снимали лыжи. На спинах висели автоматы «Суоми» с круглыми магазинами. Зажглись огоньки сигарет. Двое, что вышли из избы, приблизились к старшему группы, выслушали доклад. Ничего экстраординарного, похоже, не случилось. Они покурили и повернули обратно. Никита перехватил вопросительный взгляд Голубева — не пора ли? Мерзнем, товарищ комроты, подвигаться бы надо…
Из вытянутой бревенчатой избы вышли трое в тулупах, побрели на косогор, забрасывая автоматы за спину. Первый заразительно зевал. У второго ходуном ходила челюсть, он что-то дожевывал. Третий запоздало отыскал в кармане варежки, натянул их. Мечников напрягся. Троица направлялась в их сторону — очевидно, менять мертвецов в овраге.
— Эх, не знают мужики, что им лучше туда не ходить… — прошептал лежавший рядом Ветренко. — Товарищ старший лейтенант, а ведь мимо точно не пройдут…
Никита выстрелил из трофейного «шмайссера», когда до головного караульного оставалось метров пятнадцать. Тот, отдуваясь, взобрался на косогор, оперся о дерево. И повалился навзничь, не меняясь в лице, — смерть мгновенная, вряд ли что-то осознал. Сигнал прекрасно поняли. Шквал пулеметного и автоматного огня обрушился на базу! Первыми упали караульные — их так набили свинцом, что места живого не осталось. Попадали с крыльца курильщики. Солдат в фуфайке с круглыми глазами выпрыгнул из-под навеса — очередь забила его обратно. Поднялись красноармейцы, двинулись вперед, ведя непрерывный огонь. Разлетались стекла в бревенчатых избах. Из землянок выскакивали полуодетые люди и падали в снег под шквальным огнем. Группа лыжников, прибывшая с задания, попыталась оказать сопротивление — стреляла из окон, из дверного проема, и разведчикам пришлось залечь. Тут же затрясся пулемет Дегтярева в массивных лапах красноармейца Вахрушева. Жилистый Ганелин первым подбежал к избушке, прижался спиной к стене. Красноармейцы оборвали огонь, чтобы не задеть своего. Он оторвал спину от стены, забросил гранату в истерзанный оконный проем, отпрянул и рухнул в снег. Избушка подпрыгнула, с хрустом переломилось перекрытие кровли. Из распахнутой двери вырвалось облако дыма. Бойцы перешли на бег и ворвались на базу. Сопротивление в ближайших землянках сломили быстро, хватило нескольких гранат, брошенных внутрь. Из постройки, где обитали офицеры, лаял автомат. Вахрушев перенес огонь, с остервенением заливал постройку свинцом. Там кто-то охнул. Из двери выпрыгнули двое — в офицерских френчах, в наброшенных на плечи полушубках. Пробежали несколько метров и упали один за другим. В строениях разгоралось пламя, валил дым. Красноармейцы шли валом, оставляя за собой огонь и трупы врагов. Посреди базы пришлось остановиться, разведчики разбежались, спрятались за укрытия. В северной части лагеря тоже имелись землянки, из них выскакивали люди, бросали гранаты, уходили в лес. Яростно долбил пулеметчик, заняв позицию за деревом. Израсходовав ленту, он отполз назад, потом поднялся и побежал в сторону леса.
— Не вставать! — крикнул Мечников. — Пусть лейтенант Скорин поработает!
Взвод Скорина обошел базу с севера, обложил все входы и выходы. Там разразилась яростная стрельба, и вряд ли кто-то вырвался. Пули свистели над головой. Никита кричал, чтобы не высовывались. Нет ничего глупее — погибнуть от рук своих товарищей. Финны, угодившие в ловушку, побежали обратно. Пятеро или шестеро скатились со склона, ища пространство, свободное от пуль. Справа заговорил «дегтярев», и вся компания полегла в одно мгновение. Последний рухнул на колени, вскинул руки. Но поздно опомнился, пули уже порвали телогрейку, бросили в снег…
Перекликались командиры — все в порядке, не стрелять! Никита облегченно вздохнул. Из леса показались люди Скорина, и подчиненные Голубева, поднявшись, пошли им навстречу.
— Товарищ старший лейтенант, никто не ушел! — крикнул возбужденный Скорин. — Был дозор на севере, мы его сняли! Еще несколько лыжников шли на базу с востока, мы их остановили, притворились своими, а потом всю компанию — к прадедушкам…
— Молодцы, Алексей! — отозвался Никита. — Потери есть?
— У меня один! Рядовой Жиганов, не повезло парню!
— У меня двое, — буркнул Голубев, — Ищенко и Косачев…
— Семину ногу прострелили, товарищ старший лейтенант! — выкрикнул кто-то. — Сейчас его перевяжем, но в госпиталь надо мужику, много крови потерял!
Потери все же были, без этого никак. Мечников отправил посыльного на южную опушку — сигнализировать ракетой, что можно подтягиваться, седлать лесную дорогу. В этом лесу была лишь одна база, только с нее могли ударить в тыл наступающей части. Разведчики кашляли в дыму, разбредались по лагерю. Трупы погибших красноармейцев вынесли на пустырь. Несколько человек возились с раненым.
— Товарищ старший лейтенант, здесь еще одна землянка, она замаскирована! — прокричал из-за кустов малорослый Коротков. — Тут арсенал нехилый — мины, пулеметные патроны! Хорошо, что не стреляли в эту сторону, — вся база на воздух взлетела бы!
— Голубев, отправь людей охранять арсенал! — приказал Мечников. — Не хватало, чтобы какой-нибудь выживший герой-одиночка выискался… — проворчал себе под нос.
Он задумчиво разглядывал лежащих в снегу офицеров. С одним все было ясно, кровь под телом растопила снег. У второго крови не было. Никита увидел, как дернулся палец отброшенной руки, и, усмехнувшись, перевернул ногой лежащее ничком тело. Хитрец какой, вылежаться собрался! У финского офицера обмерзло лицо, цвели белые пятна на щеках. Он съежился, смотрел со страхом, рыжая окладистая борода стояла колом. Он что-то бормотал, заикался, защищался руками.
— Добрый день, господин офицер, — вкрадчиво поздоровался Никита. — Неплохая сегодня погодка, верно?
Офицер затрясся, услышав далекую от идеала финскую речь.
— Ух ты! — обрадовался Беседин, оказавшийся поблизости. — Рыжий-рыжий, конопатый! Как удачно вы его обнаружили, товарищ старший лейтенант. Смотрите, это капитан! Вот в штабе обрадуются!
— Эй, Голубев, — позвал Никита лейтенанта, — мы тут нашли кое-что, вручаю под твою ответственность. Не бить без необходимости, обращаться уважительно — офицер какой-никакой. Щеки ему натрите жиром… если не поздно. Как прибудут свои, сразу передайте штабным. Не похож он на партизана, хоть и бородатый — те покрепче будут, а этот слабоват, явно не кадровый вояка… Скорин, расставить людей вокруг базы! Остальные выходи строиться на дорогу!
Возникла заминка, поняли умные головы в верхах, что брать Малуярви нахрапом — только полк обречь. Части скапливались напротив укрепленного узла обороны, подтягивалась артиллерия, танки. В штабах велась кропотливая работа. К вечеру второго дня Никиту вызвал Макеев. Майор был бледен, напряжен, нервно расхаживал по избушке — и было видно, как бьются в нем противоречия.
— Получай очередной приказ, Мечников. Тянуть с наступлением нельзя. Опорный пункт под Малуярви надо отбить не позднее завтрашнего вечера. Требуется разведка боем, а значит, задействуем всех твоих людей. При благоприятных обстоятельствах — взять часть фортификаций и закрепиться до подхода главных сил. Штурмовые группы уже готовы, будут ждать сигнала. Возьмешь с собой рацию и радиста. Смотри сюда. — Он пристроился на край табурета, развернул карту: — Дот, как я уже говорил, — целая крепость, долговременное каменно-бетонное оборонительное сооружение с собственной дизельной электростанцией. Местность скалистая — камни, гранит. Парень, которого ты захватил, не имел отношения к партизанскому отряду. Это офицер для связи партизан с руководством гарнизона местного укрепрайона. Прибыл днем ранее, утром собирался отъезжать, да вот незадача… Пленный хочет жить, поэтому трещал, как сорока. Все, что он сказал, мы в принципе знали. Этот дот — так называемый «миллионник», стоимость такой махины зашкаливает за миллион финских марок. Внизу казематы с казармами и электростанцией, выше — батарея полевых орудий, амбразуры для пулеметного огня. Стены железобетонные, толщина два метра — никакое орудие не пробьет. На крыше установлены минометы… вернее, могут быть установлены, а что там сейчас — бес его знает. Думаю, разведка у финнов тоже работает, знают, что мы готовимся к штурму. Но в последние дни, ты сам видел, мы роем окопы на краю поля, возводим блиндажи — то есть пускаем пыль в глаза, притворяясь, что готовимся к обороне. Купятся ли на это финны, неизвестно… Затосковал ты что-то, старлей. — Макеев посмотрел на Никиту и невесело засмеялся:
— Согласен, поставленная задача выглядит смертоубийством, но есть пара утешающих моментов. Уже две ночи саперы скрытно роют сапу в направлении противника — так что в полный рост до их крепости идти не придется, пойдете «тихой сапой», так сказать. Половину пути можете двигаться прогулочным шагом. Дальше сложнее, но местность неоднородная, укрытий хватает. В нужный момент вот здесь, на востоке, — ткнул он пальцем, — мы затеем артобстрел — да такой, что их чертям тошно станет. Создадим видимость, что собираемся прорвать участок фронта. Под шумок вы и проскочите — уверен, финны отвлекутся. А теперь самое занятное. Под обрывом, в западной части переднего края, есть вентиляционная отдушина, это примерно здесь… Крепость — сложный организм, в ней есть все, вплоть до канализации. Добытый вами финский офицер любезно предоставил эти сведения. Он знает тамошнюю структуру и, кстати, до войны был инженером по подобным коммуникациям. Поговори с ним — его еще не увезли. Пусть подробно распишет, что и как. Наобещай ему что-нибудь. Уверен, такого маневра финны не ждут. Задача ясна?
— Странное место для вывода коммуникаций, — озадаченно потер переносицу Никита.
— Говорю же, везде гранит и камни — рыли там, где позволяла почва. Поговори с пленным, старлей, не поленись. Выступаешь после полуночи. Удачи тебе! Береги себя и людей…
Глава 12
— Вперед, вперед, ребята… — торопил Мечников. — Голову не поднимать, шутки и прибаутки отложить пока…