Исключение составлял лишь ее командующий, флагман второго ранга Несвицкий, который еще до революции окончил Морской корпус, прошел и Германскую, и Гражданскую, и был одним из самых опытных моряков советского военно-морского флота. Чего, к сожалению, нельзя было сказать о его подчиненных.
Капитан первого ранга Белоусов вступил в командование линкором «Марат» в марте прошлого года, а до этого семь лет прослужил в штабе флота. После окончания Военного Морского училища имени товарища Фрунзе Белоусов два года ходил младшим штурманом на линейном корабле «Парижская коммуна» и даже участвовал в легендарном переходе «Парижанки» из Кронштадта в Севастополь в двадцать девятом году. Но на этом его опыт дальних плаваний и корабельной службы заканчивался.
Капитан второго ранга Вдовиченко принял линкор «Октябрьская революция» четыре месяца назад, а перед этим командовал бригадой эсминцев. Но недолго. Как-то так вышло, что из пятнадцати лет службы девять он провел в учебных аудиториях - в училище, на курсах усовершенствования и в академии. Правда, в конце двадцатых Вдовиченко целых полтора года командовал канонеркой, но после этого в качестве командира корабля на мостик уже не поднимался. Летом тридцать седьмого после окончания Военной Морской академии имени товарища Ворошилова его сразу поставили на дивизион, а через полгода перевели на бригаду…
В начале ноября нарком ВМФ Кузнецов вызвал к себе заместителя начальника Главного морского штаба капитана первого ранга Алафузова и поставил ему задачу проверить состояние Краснознаменного Балтийского флота.
Кузнецов хорошо знал Трибуца еще по годам совместной учебы в училище. И насчет уровня его способностей не сомневался. Именно поэтому имел очень большие сомнения по поводу готовности КБФ к войне с Финляндией.
Алафузов Краснознаменный Балтийский флот проверил. И убедился, что нарком беспокоился не зря. Боевая подготовка была на чрезвычайно низком уровне. Штабы соединений не сколочены и как органы боевого управления не отработаны. Корабли способны выполнять лишь одиночные боевые задачи в простых условиях.
Печальнее всего обстояли дела с огневой подготовкой.
Средняя оценка, выведенная за все стрельбы (подготовительные и зачетные), для линкора «Марат» составила три балла, а для «Октябрьской революции» - два и восемь. И то лишь благодаря перестрелке ряда неудовлетворительных стрельб. А крейсер «Киров», вообще, не выполнил ни одной зачетной стрельбы главным калибром. Минно-торпедная часть крейсера, правда, оказалась на высоте. Также как и на линкорах. Однако большой роли это не играло, поскольку вероятность применения торпедного оружия крупными кораблями в условиях Финского залива была очень мала.
Первый и второй дивизионы эскадренных миноносцев (лидеры «Ленинград» и «Минск», эсминцы «Сметливый», «Стерегущий», «Стремительный», «Гневный», «Гордый» и «Грозящий») отработали только глубинное бомбометание и постановку параванов. А главным калибром и торпедами пока еще не стреляли. Третий дивизион (старые эсминцы типа «Новик» - «Артем», «Володарский», «Ленин», «Карл Маркс» и «Энгельс») был подготовлен к боевым действиям лучше. «Новики» могли проводить одиночные дневные стрельбы по морским целям и ставить мины.
Готовность остальных соединений надводных сил была примерно такой же. Сторожевики могли нести дозор и осуществлять охранение линкоров, а тральщики проводить траление. При отсутствии противодействия противника.
Боевая подготовка подводных лодок тоже оставляла желать лучшего. Все лодки отработали выполнение разведывательных задач, торпедные атаки по кораблям идущим с охранением, а также артиллерийский бой. Но ни одна не выполнила зачетные стрельбы одиночными торпедами! А о залповой стрельбе даже речь не заходила!
Особенно тревожное положение сложилось в военно-воздушных силах. Две трети экипажей могли действовать только днем в простых метеоусловиях. Ночные и «слепые» полеты большинству пилотов были в диковинку. Количество бомбометаний в уходящем году на одного штурмана составило ноль целых девять десятых раза. Очень высокой оставалась аварийность. Лишь за два последних месяца произошло пять аварий и шесть катастроф с большими человеческими жертвами.
Все эти недочеты, на первый взгляд, имели объективные причины. Во-первых, ограниченность района боевой учебы. Во-вторых, трудности освоения современных образцов техники и вооружения. В-третьих, начавшаяся в сентябре европейская война. Которая сорвала обычный распорядок учений и маневров. С другой стороны, налицо была полная неспособность командования флота организовать эффективную работу штабов и боевую подготовку частей.
В середине ноября Алафузов вернулся в Москву и доложил Кузнецову о неутешительных результатах своей инспекции. Нарком выслушал молча. Он ожидал чего-то подобного. Поэтому и послал Алафузова с проверкой. Но даже не предполагал, что положение окажется таким катастрофическим.
Вопрос о начальнике штаба в связи с малым сроком пребывания в должности ставить было рано. А, вот, командующего надо было снимать прямо сейчас. Как не справившегося. Однако времени на кадровые перестановки уже не осталось. Это, во-первых. А во-вторых, снять комфлота своей властью Кузнецов не мог.
Нарком хорошо знал, что представляет собой Трибуц. И никогда не дал бы согласия на его назначение командующим самым мощным флотом Советского Союза. Более того, не доверил бы ему даже флотилию. Но мнением Кузнецова тогда, в апреле, никто не поинтересовался. Не говоря уже о том, что его собственное назначение и назначение Трибуца состоялось одновременно.
Но главная проблема была в том, что Трибуц имел очень мощную поддержку. В лице члена Главного военного совета ВМФ, первого секретаря Ленинградского обкома и горкома ВКП(б) и члена Политбюро ЦК товарища Жданова. К которому сумел втереться в доверие. И за спиной которого чувствовал себя, как за каменной стеной.
Единственное, что мог предпринять в данной ситуации Кузнецов, это назначить Алафузова замом к Трибуцу. Чтобы присмотреть за флотом. И его командующим. Который, судя по всему, собирался закидать финнов бескозырками.
Недооценка врага - кратчайший путь к поражению!
Это понимал нарком. Это понимал капитан первого ранга Алафузов. Который, как и Кузнецов, воевал в Испании и много чего повидал. Это понимали даже Трибуц с Пантелеевым! Более того, и тот, и другой, постоянно твердили на совещаниях и конференциях о недопустимости недооценки противника.
Вот, только финский флот за противника не считали.
Честно говоря, он и в самом деле был невелик, этот флот. Хотя соединения, входившие в его состав, и носили очень звучные названия.
Флот побережья, самое крупное и боеспособное из них, располагал двумя броненосцами береговой обороны, пятью подлодками, четырьмя канонерками, двумя тральщиками, ледоколом и двадцатью катерами. Морские силы Юго-Западной Финляндии имели в своем составе четыре сторожевика, шесть ледоколов и шесть катеров, а Морские силы Ботнического залива и Морские силы Аландских островов представляли собой лишь небольшие отряды пограничных и сторожевых катеров.
Был, правда, еще флот «Шюцкора», насчитывающий около трехсот шестидесяти катеров (в том числе пятьдесят пушечных). Но это мало что меняло в глазах Трибуца, плевать хотевшего на все эти «флоты» и «морские силы» с высокого мостика дредноута «Марат». И только броненосцы, нагло прохаживаясь на расстоянии орудийного выстрела от Кронштадта, вызывали у комфлота приступы бессильной ярости.
Вот почему их уничтожение было намечено в первую очередь. Хотя никакой реальной опасности для Краснознаменного Балтийского флота они не представляли.
Дело в том, что «Ильмаринен» и «Вайнемяйнен» создавались исключительно в целях обороны побережья Финского и Ботнического заливов. И ничем иным заниматься не могли по определению. В силу специфических особенностей конструкции.
Водоизмещение броненосцев-близнецов составляло три тысячи девятьсот тонн, максимальная скорость - пятнадцать узлов. Ледокольные обводы корпуса позволяли им легко преодолевать толстый ледяной покров и без посторонней помощи перемещаться по замерзающим на зиму шхерам. Хотя за это пришлось заплатить скоростью.
Вооружение «Ильмаринена» и «Вайнемяйнена» было вполне достаточным для решения стоящих перед ними задач. Главный калибр - четыре десятидюймовых орудия в двух башнях (вес снаряда - двести двадцать пять килограмм, дальность стрельбы - сто шестьдесят четыре кабельтовых, боекомплект - шестьдесят снарядов на ствол), зенитная артиллерия - восемь ста миллиметровых орудий в четырех башнях. А вот на бронировании финны сэкономили. Броневой пояс имел толщину пятьдесят миллиметров, палуба - двадцать, башни - сто, боевая рубка - сто двадцать пять.
По прикидкам Пантелеева сразу после начала войны весь белофинский «флот» должен был наперегонки рвануть в Швецию. Чтобы интернироваться в нейтральных портах. И его, во что бы то ни стало, нужно было перехватить! И поквитаться с обоими броненосцами еще до того, как они спрячутся в шведских территориальных водах. Поэтому штаб КБФ запланировал проведение совместной операции подводных и военно-воздушных сил флота по разгрому удирающих «морских сил» Финляндии.
Основную роль в пресечении бегства вражеских кораблей и судов должны были сыграть первый минно-торпедный и пятьдесят седьмой бомбардировочный авиаполки восьмой бомбардировочной авиабригады (шестьдесят ДБ-3 и пятьдесят СБ). Прикрытие бомбардировщиков возлагалось на пятый и тринадцатый истребительные авиаполки шестьдесят первой истребительной авиабригады (девяносто пять И-16), а слежение за противником - на двенадцатую, сорок третью и сорок четвертую морские разведывательные эскадрильи десятой смешанной авиабригады (тридцать МБР-2).
Кроме этого, в северной части Балтийского моря предполагалось развернуть подводный минный заградитель «Ленинец» и четыре «Щуки»…
Герой Советского Союза майор Галушка был назначен помощником командира первого минно-торпедного авиаполка в конце сентября. Сдав эскадрилью, из прежнего состава которой уцелел лишь его экипаж, он убыл на Балтику.