пакет, пистолет, и, не отходя, как говорится, „от кассы“, пустить пулю себе в висок? Ведь кладбище — подходящее место для отдыха, тем более — вечного!»…
Но тут же Георгий явственно услышал, как чей-то далекий детский голосок напевает: «Если устал — отдохни… не тормози — „сникерсни“!.. Сил наберись — и вперед… от „сникерса“ — радость весь год!». Когда Капка была еще маленькая, она любила — особенно сидя на горшке — напевать рекламные песенки, которые знала назубок благодаря ежедневным усилиям телевидения. И Ставров снова увидел ее в четырехлетнем возрасте — маленькую, пухленькую, с большими доверчивыми глазами и светлыми волосиками, схваченными на макушке большим бантом, и ему как-то расхотелось тащиться на Сущевское кладбище…
Вместо этого он с трудом поднялся и зашагал к ближайшему комп-терминалу.
Прозрачные раковины терминалов были прилеплены в ряд вдоль стены старинного пятнадцатиэтажного дома у набережной Москва-реки. Как назло, все компы были заняты. Чувствуя, что дожидаться стоя у него не хватит сил, а идти дальше — тем паче, Георгий огляделся и устремился к крохотному скверику неподалеку от «пятнадцатиэтажки», где имелось несколько скамеек.
Опустившись на сырой пластик и вытянув ноги, он прикрыл глаза. Желудок по-прежнему требовал пищи, но почему-то больше всего хотелось курить. Георгий оглядел землю вокруг скамейки, но ни одного, даже самого завалящего, окурка не обнаружил. Это было неудивительно: Ставров успел узнать, что после самого настоящего сражения с наркотиками, которое пришлось выдержать человечеству в двадцатые годы этого века, курить даже безобидный табак было не принято, а те, кто все-таки не мог отказаться от пагубной привычки, баловались тайком дома, в одиночку, и страшно стеснялись, если кто-нибудь их заставал их за этим занятием… Значит, ему тоже придется бросить курить, хотя бы временно, на период выполнения задания, а уж когда он вновь окажется в своем мире, то купит настоящую гаванскую сигару, раскурит ее, окутавшись дышистым дымом…
Кто-то сел на скамью рядом с ним, и Ставров очнулся от наплывающей дремы. С невольной завистью покосился на незнакомца. Тот был одет, что называется, с иголочки. Об острые стрелки его тщательно отутюженных брюк, наверное, можно было бы порезаться. На светло-кремовой рубашке не было видно ни единого пятнышка.
Туфли выглядели так, словно вокруг не слякотный асфальт, а натертый до блеска паркет. Невыразительное лицо мужчины было гладко выбрито, и веяло от него чуть ощутимым, но кружащим голову запахом дорогого одеколона. Взгляд незнакомца был прикован к парапету набережной, где, опершись на гранит, оживленно беседовали двое мужчин. Один из них, высокий и длинный, то и дело махал руками, что-то объясняя румяному толстяку, похожему на авиатора начала двадцатого века из-за откинутых на лоб блямб видео-очков.
Ставров снова прикрыл глаза, решив сосредоточиться на своих мыслях.
… Если бы у меня было хоть немного денег, неотвязно думал он об одном и том же. Тогда можно было бы попробовать найти этих сволочей по их физиономиям.
Он уже успел выяснить, что местные комп-терминалы заменяли людям не только компьютер, средство связи, библиотеку… и что там еще?.. но и справочные бюро.
Каждый мог войти в справочный раздел инфо-системы и, выбрав в качестве исходного определенный параметр, организовать поиск чего угодно: учреждений, зданий, машин, самолетов… наконец — людей. (Трудно было представить, что в компьютерных базах данных занесен каждый человек из скольких-то там миллиардов живущих на Земле, причем его анкетные данные каким-то образом своевременно — чуть ли не автоматически — корректируются при соответствующих изменениях, но это было действительно так!). Но бесплатно можно было найти какого-то человека, лишь зная либо его фамилию и имя, либо адрес. Имелась еще одна возможность поиска, и именно она подходила Ставрову в его нынешних обстоятельствах больше всего. Это было некое подобие «фоторобота» — поиск человека по его внешности. Для того, чтобы найти нужного человека, которого ты знаешь в лицо, надо только заплатить определенную сумму… кажется, пятьдесят юмов… Но где их раздобыть?…
— Я вижу, у вас проблемы? — вдруг послышался рядом с ним чей-то голос.
Георгий оглянулся на незнакомца, занимавшего другой конец пластиковой скамьи, но тот по-прежнему глядел в пространство. Хотя говорил, несомненно, он, рядом больше никого не было…
Георгий почувствовал, как по спине пополз холодок. Едва ли посторонний человек, да еще так одетый, заговорит от нечего делать с опустившимся бродягой. Но кто это может быть? Переодетый полицейский? Или, наоборот, свой человек, специально посланный Ассоциацией для оказания помощи?.. Что же делать? Уйти, не вступая в контакт? Или посмотреть, как дальше поведет себя этот тип?
— Не пугайтесь, — сказал «этот тип», словно ему удалось прочесть мысли Ставрова.
— Я не представляю для вас опасности и не причиню вам вреда. Я действительно хочу помочь вам, но с одним условием: вы будете откровенно отвечать на мои вопросы.
Все-таки полицейский, мелькнуло в голове у Ставрова, и он напрягся, чтобы ударить франта ребром ладони по горлу и удрать за угол «пятнадцатиэтажника». А там видно будет…
— Если бы я был из полиции, то мы бы с вами разговаривали в другом месте, Георгий Анатольевич, — с усмешкой возразил человек в кремовой рубашке.
— Кто же вы? — хрипло выдавил Ставров, чувствуя, как по шее сбегают струйки пота.
— Пусть пока это вас не волнует, когда-нибудь вы всё узнаете, — улыбнулся человек. Говорил он очень правильно, тщательно соблюдая все нужные интонации и правила произношения, но все равно в его голосе ощущалось нечто искусственное. — Сейчас, насколько я понимаю, вам очень нужны деньги?
— Ну, допустим, — ухмыльнулся Ставров, решив про себя не верить ни на йоту словам незнакомца: «Знаем мы таких доброхотов!.. Сначала предлагает помощь, а потом потребует оказать небольшую услугу!..».
— Я думаю, что, с учетом первоочередных потребностей, полторы тысячи юмов вас на первое время устроят, — небрежно продолжал человек, сидевший на другом конце скамьи. — Только, к сожалению, лично у меня таких денег сейчас нет… а если быть честным, то у меня вообще нет денег. Видите ли, они мне просто не нужны…
Нет, это, наверное, псих, переменил свое мнение о незнакомце Ставров. Должны же и в этом времени быть психи… Иначе как можно объяснить ту околесицу, которую он несет?
— Ну, а зачем мне, по-твоему, нужны деньги? — поинтересовался он, решив больше не церемониться и перейти в общении с душевнобольным на «ты».
«Душевнобольной» впервые перевел взгляд на Георгия, но тут же снова отвел его в сторону. В его взгляде промелькнула какая-то непонятная эмоция.
— На полторы тысячи юмов, — рассудительно заметил он, — вы вполне можете прилично одеться и несколько дней питаться в шикарном ресторане…
— А я что — голый? — грубо перебил его Ставров. Разговор начинал вызывать у него злость.
— Хотите, я покажу вам вас со стороны? — вежливо предложил собеседник Георгия. — Нет, нет, зеркал у меня нет, — добавил он, опять разгадав мысли Ставрова.
Георгий глянул недоверчиво на своего соседа и оторопел. Вместо аккуратиста теперь там маячил одетый в замызганные до неопределенного цвета тряпки бородатый субъект с одутловатым, испитым лицом и тусклым взором. Только по отдельным, чудом сохранившимся черточкам можно было распознать былого Георгия Ставрова.
Георгий заморгал, не веря своим глазам, а потом его «зеркальное отражение» зарябило, и оказалось, что рядом по-прежнему сидит щеголеватый человек в кремовой рубашке и отглаженных брюках.
— Ты что, фокусник? — пробормотал пораженный Ставров. — Или маг-волшебник?
— Нет, я только учусь, — улыбнулся неизвестный, и эта скрытая цитата из какого-то смутно знакомого Ставрову источника укрепила Георгия в мысли, что перед ним — действительно свой. «Тем более, он знает, как меня зовут»…
— Ладно, ты меня убедил, парень, — криво ухмыльнулся Ставров. — Но если у тебя нет денег, то как ты?..
— Да, у меня их нет, — согласился аккуратист. — Но они есть у других людей… Видите тех двух спорщиков?
Диспут между мужчинами у парапета набережной был в самом разгаре. Длинный вовсю махал руками, как ветряная мельница, а толстяк, подбоченившись, то и дело язвительно перебивал его.
— Сейчас они окончательно разругаются, — прокомментировал незнакомец, — после чего разойдутся, и тот высокий будет так возбужден, что не заметит, как у него из кармана выпадет бумажник. Хватится же он его лишь через два часа, но так и не припомнит, где и когда потерял деньги…
Либо он действительно был фокусником-гипнотизером, либо… черт его знает, кем!.. но мужчины окончательно впали в раж ссоры и схватили друг друга за грудки. Ставров заметил, как из кармана длинного выпал какой-то темный предмет, но никто из мужчин не заметил этого. Словно опомнившись, оба разом вдруг отпустили друг друга, тяжело дыша, одернули на себе костюмы, толстяк еще что-то отрубил напоследок и кинулся к дороге, где, подняв руку с оттопыренными указательным и средним пальцами, остановил переливающуюся всеми оттенками радуги машину, за рулем которой опять никого не было видно, нырнул внутрь и мгновенно унесся прочь. В свою очередь, длинный развернулся и размашисто зашагал куда-то вдоль парапета, потом свернул в ближайший переулок и исчез из вида.
Ставров огляделся. Казалось, что никто, кроме них, не уделил ссорщикам особого внимания.
— Вообще-то, — колеблясь, сообщил он своему соседу, — нехорошо присваивать чужие деньги. Мама мне с самого детства это в башку вбила…
Человек в кремовой рубашке приятно усмехнулся.
— Ваша мама была, очевидно, мудрой женщиной, — сказал он. — Но все же такой способ обзавестись деньгами гораздо лучше, чем грабить кого-то, приставив нож к горлу. К тому же, тот человек не очень пострадает от потери: он богат…
— Ладно, ты меня убедил, спонсор, — сказал Ставров и, поднявшись со скамьи, направился к тому месту, где лежал темный предмет. — Пойду проверю…