тей притуплялось настолько, что наступал момент, когда можно было запросто убить вместо врага своего, случайно, не успев вовремя снять палец с изгиба спускового крючка…
В подъезде было тихо, словно тут и не жил никто. Лишь время от времени где-то внизу грохали двери, слышались шаги, иногда раздавались обрывки мелодий и неразборчивые голоса. Но это всякий раз оказывалось ложной тревогой. Собственно, Ставров приходил сюда уже не в первый раз, но Букатин неизменно отсутствовал.
Опрос соседей показал, что уезжать он вроде бы не собирался, однако одному Богу было известно, где его носит с утра до ночи. Наконец, Ставрову надоело таскаться сюда, как просителю на прием к большому начальнику, и он заявился прошлой ночью.
К его удивлению, Букатина и посреди ночи не оказалось дома, а соседи, жившие этажом ниже, чуть ли не в один голос заявили, что накануне поздно вечером он куда-то отправился в очень странном, облегающем тело наряде. Остаток ночи прошел, вопреки ожиданиям Ставрова, незаметно, но сейчас он решил во что бы то ни стало выждать еще пару часов, прежде чем взломать дверь, ведущую в мансарду, в надежде найти внутри нечто, способное пролить свет на загадочное отсутствие бывшего «домушника»…
От нечего делать Ставров в который раз стал представлять себе, как он заявится домой, как его встретят Капка и Ольга, и как Ольга ворчливо скажет, пряча облегчение: «О, явился — не запылился!.. Тебя только за смертью посылать!» — и при этом будет не подозревать, как она близка к истине, а он подхватит на руки хрупкое тельце дочурки и, уткнувшись лицом в ее легкие волосы, скажет, тоже стараясь избегать патетических фраз: «Ну-ну, это называется: редька да говно не видалися давно!», а Капка торопливо скажет, как всегда: «Чур, я буду редькой!»… Видение было настолько четким и живым, что он не сразу понял, что это начинается сон. Лишь какое-то шестое чувство, звериное ощущение предстоящей опасности заставило Ставрова вернуться в явь.
На лестнице слышались чьи-то шаги, и идущий поднимался явно к мансарде.
Георгий вскочил и проверил, насколько быстро он сумеет извлечь пистолет из-под полы своей курточки. Однако стрелять ему не пришлось. На лестнице вместо Букатина показалась высокая русоволосая женщина с дамской сумочкой под мышкой и в зеленом брючном костюме. У нее было красивое сосредоточенное лицо. Увидев Ставрова, который тут же расслабился, а потом снова напрягся, незнакомка остановилась, держась одной рукой за хлипкие перила, и на ее лице запечатлелось такое изумление, словно перед ней был, по меньшей мере, белый медведь.
Может быть, это жена, сестра, племянница или, на худой конец, любовница Букатина?
— Простите, вы сюда? — спросил Георгий, показывая на дверь квартиры Четверика.
Вопрос был из разряда гениальных острот великого французского комика Луи де Фюнеса, который, озираясь в пустом зале, с искренним интересом осведомлялся:
«Здесь есть кто-нибудь?», потому что никаких других дверей на этой лестничной площадке не было…
Однако незнакомке, похоже, и в голову не пришло насмехаться. Она лишь машинально кивнула, не отводя своих потрясающих глаз от лица Ставрова, но продолжая загадочно молчать. Смотрела она на него, как на свой трофей.
— Может быть, вы знаете, когда придет хозяин мансарды? — спросил Георгий.
— А что, разве его нет? — удивилась она. — Вы давно его ждете?
Ставров вздохнул и сосчитал мысленно до пяти.
— Приходит к одной женщине слесарь-сантехник, — сказал он доверительным тоном, — а она ему и говорит: «Я должна вас предупредить, молодой человек, что мой муж вернется домой через час!». «Но я же не в постели с вами лежу», удивляется сантехник. «Вот именно, а ведь времени у вас остается все меньше и меньше!»…
Но и теперь она не улыбнулась. Просто Принцесса Несмеяна какая-то!..
— Мне он очень нужен, — сообщил Ставров.
— Я понимаю, — со странной интонацией сказала незнакомка. — Но я тоже не знаю, где он сейчас… А все-таки… вы давно его ждете?
— Со вчерашнего утра, — соврал Ставров.
Женщина вдруг так близко подошла к Георгию, что ему показалось, будто она собирается поцеловать его, и он даже попятился, влипнув спиной в стену.
— Вы только обязательно дождитесь его, — все с той же непонятной интонацией попросила она. — Он сегодня придет домой, никуда не денется!.. С такой сволочью ничего не случится, это только хорошие, порядочные люди попадают в катастрофы и становятся случайными жертвами терактов, а такие, как Четверик, живут и процветают!..
— Вообще-то, по моим сведениям, фамилия человека, который здесь живет, — Букатин, — сказал Ставров. — Леонид Букатин…
— Я знаю, — небрежно ответствовала женщина. — Четверик — это его бывшая кличка, он ведь уголовник со стажем… Кстати, меня зовут Ружина.
Вот черт, подумал Ставров. Либо придется врать, либо выдавать свое имя первой встречной, не зная, что у нее на уме и не слишком ли хорошая у нее память на лица?..
Наконец, он решился.
— А меня — Георгий…
— Очень приятно, Георгий. — Она рассеянно оглянулась, словно в поисках скамейки, куда можно было бы присесть, но ничего подобного в коридоре не было. — Знаете, а ведь мы с вами — коллеги…
— В каком смысле? — с невольным ужасом осведомился Ставров, с холодком по спине ожидая, что после столь многообещающего вступления его новая знакомая достанет из сумочки или из бюстгальтера какой-нибудь миниатюрный «браунинг» и выпустит в него в упор всю обойму.
Только теперь Ружина улыбнулась.
— Я, как и вы, работаю на Ассоциацию, — пояснила она, понизив голос до минимума.
— Только, в отличие от этого негодяя, — она кивнула на дверь так, будто Букатин, затаившись за ней, подслушивал их разговор, — работаю честно и добросовестно…
А вы…
— Да-да, — перебил ее Георгий, приходя в себя, — я тот самый контролер, который проверяет у пассажиров билеты и который наказывает «зайцев»… оч-чень строго…
Скажите, Ружина, а зачем вам понадобился Букатин?
— Это долгая история, — предупредила она. — Я не уверена, что вы захотите выслушать ее…
— А почему бы и нет? Времени у меня хоть отбавляй, все равно надо дождаться этого… «безбилетника»… Вот что. Никуда он от нас не уйдет. Давайте-ка мы с вами вместе позавтракаем в ближайшем кафе, и вы мне все расскажете, а потом, если хотите, мы вернемся сюда вместе, и продолжим наше бдение… Согласны?
— Согласна, — снова улыбнулась Ружина. Улыбка у нее была чудесной.
Они стали спускаться по лестнице, но Георгий вдруг резко остановился.
— Э-э, — протянул он со смущением, — боюсь, Ружина, что наш с вами поход для подкрепления сил не состоится.
— Почему?
— Как ни стыдно мне в этом признаться, но у меня при себе нет достаточной суммы, — скромно признался Георгий. О том, что у него денег нет не только при себе, но и вообще, он решил умолчать.
— Идемте, идемте! — решительно сказала Ружина, хватая его под руку. — За завтрак буду платить я!.. И знаете что? Не сочтите это за оскорбление, — она при этом почему-то густо покраснела, — но я вам могу дать еще денег, я как раз вчера сняла со счета Ассоциации… Возьмите, возьмите! — настойчиво сказала она, протягивая своему спутнику несколько крупных купюр, и, видя, что Ставров не намерен брать деньги, изловчившись, сунула их в нагрудный карман куртки Георгия.
— Они вам наверняка еще пригодятся!.. И потом, это же не мои личные деньги, а от Конторы!..
Она была права, и Георгий не стал протестовать.
На площадке между третьим и вторым этажами Ружина вдруг остановилась.
— Знаете, Георгий, — колеблясь, сказала она, — я хотела бы кое о чем попросить вас… Мне, конечно, не очень удобно, но… понимаете, в интересах нашего общего дела это необходимо… Для вас это будет не так трудно, как для меня…
— Я вас слушаю, только постарайтесь быть более внятной, — попросил, в свою очередь, Ставров. — Я же не тот «рентгенолог» из анекдота, который заявляет, что он всех женщин насквозь видит… Да и дело у вас, насколько я понимаю, серьезное.
— Вы правы. — Она поглядела ему прямо в глаза, и в груди Ставрова что-то сжалось. Таким женщинам не на Ассоциацию работать, подумал он, а в рекламе сниматься. Или манекенщицами выступать… — Я, конечно, понимаю, что у вас есть свое задание и свой список объектов…. Но, может быть, вас не затруднит — разумеется, после выполнения основного задания — убрать еще одного человека?
Нет-нет, вы не подумайте, что вашими руками я свожу счеты со своими любовниками или пытаюсь избавиться от нелюбимого мужа… Этот человек — тоже предатель, только наши об этом еще не знают. А, между тем, информация, которую он поставляет нашим… должен был поставлять… имеет очень важное значение… Я вам дам его адрес и номер для видеосвязи. Мне кажется, что убить его для вас не составит особого труда… он никогда ничего тяжелее ручки в руках не держал…
Она говорила «убрать» и «убить» так же просто и естественно, как другие женщины произносят «любить» и «рожать». Ставров отвел свой взгляд в сторону.
— А вы уверены, что он заслуживает смерти? — пробурчал он.
Ружина смешалась, и ее заминка не ускользнула от внимания Ставрова.
— Я… я знаю, — немного невпопад ответила она. — Он мне сам… сам признался!..
Теперь понятно, почему она сама не могла бы выстрелить в того типа. В таких вещах, как работа на Ассоциацию, первой попавшей не признаются — значит, было между ними нечто такое, что заставляет даже эту фанатку-референтшу смущаться, когда она вспоминает злодея-предателя…
— Ну, хорошо, хорошо, — сказал Ставров. — Как его зовут, этого вашего трусливого злодея?
— Валерий, — сказала Ружина, комкая своими длинными изящными пальцами край сумочки. — Валерий Рувинский…
Они вышли из подъезда и направились к углу здания, чтобы выйти на параллельную улицу, где имелось небольшое и почти приличное кафе. Внезапно дверца Кабины Уединения, стоявшей метрах в двадцати пяти от подъезда, распахнулась, и оттуда вывалился коренастый человек с прической ежиком, в кожаной, порванной в нескольких местах куртке и с большим, устрашающего вида пистолетом в руке.