Я снял с плеча бензопилу и аккуратно положил на доску, служившую сиденьем у самодельного плавсредства. Ружьё разрядил и повесил через плечо. Проверил, не выпадет ли стартер бензопилы из кармана брюк. Застегнул на поясе кирзовый чехол с топориком.
Оттолкнув камеру от берега, я вспрыгнул на неё и погрёб вниз по течению. Протока пахла тиной. Поплавки наших сетей по-прежнему плавали на воде – сети были пустыми, но сейчас меня это не огорчало.
Где-то позади меня – с той стороны, откуда я только что пришёл, – покатилось по сопкам долгое и протяжное волчье: «Оу-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у…»
А дождь всё усиливался. Пришлось накинуть на голову капюшон энцефалитки.
Подплывая к нашему берегу, я подумал, что Лёньке и Филину не повезло – они не успеют пройти испытание: ветер разметал синие лоскуты ночи, наступило холодное таёжное утро.
Глава XXIIВ поисках пропавшей лодки
Ожидая моего возвращения, друзья не спали. Сначала долго сидели у костра, над которым болтался на цепи закопчённый, периодически опустошаемый ими чайник. А когда дождь усилился, перебрались в зимовьё и затопили печку.
Меня не было гораздо дольше, чем Макса, и парни не на шутку встревожились. Хуже всего было то, что они даже не могли отправиться на поиски, потому что не на чем было переплыть Гилюй.
Подойдя к зимовью, я снова зарядил ружьё и выстрелил в воздух из обоих стволов по очереди. Со скрипом открылась дверь, и на пороге показался Макс с хмурым лицом и колуном в руках, вслед за ним на улицу вывалились Филин и Лёнька.
При виде меня лица парней мгновенно посветлели. Но когда они осмыслили детали моего образа, представленные в виде бензопилы на плече и ружья в руках, они снова на непродолжительное время впали в ступор. А потом завалили меня восхищёнными расспросами и возгласами удивления.
– Это же Санькино ружьё! – воскликнул Макс, вертя в руках «Белку». – Как ты его нашёл? А я думаю, какой это идиот у нас под дверью стреляет!
После того как рассмотрели ружьё, принялись за бензопилу. Дождь в это время прекратился, похудевшие тучи расползлись за горизонт; деликатно выглянуло солнце.
Филин встряхнул инструмент, проверяя, есть ли бензин. В баке обнадёживающе булькнуло. Он открыл краник под баком, кнопкой подкачал бензин в карбюратор, взял у меня стартер, надел на двигатель, большим пальцем левой руки нажал рычаг газа, а правой резко рванул тросик на себя. Бензопила недовольно крякнула, стартер отлетел и укатился в кусты.
– Ну-ка, дай я попробую! – сказал Макс, беря у него «Дружбу».
Филин сходил за стартером.
Несмотря на интенсивные рывки тросика, бензопила заводиться не хотела, только утробно урчала: р-р, р-р-р…
Макс передохнул, разминая и встряхивая уставшую руку, и снова рванул тросик:
Тра-та-та-та-та-та-та! – весело затарахтела «Дружба», источая едкий голубой дым.
И от этих звуков стало внезапно весело.
– Ну всё, теперь мы дровами на год вперёд обеспечены! – возликовал Филин, пытаясь перекричать рёв двигателя.
– И не надо больше мучиться с «Дружбой-два»! – обрадовался Лёнька, который вместе с Филином вчера целый день пилил сухостой двуручной пилой.
Макс подошёл к поваленной лиственнице и начал распускать её на чурки. Но где-то на середине ствола в баке закончился бензин, и пила заглохла.
– Ничего, в другой раз я у бати выпрошу бензин или стырю, если не даст, – заверил нас Филин.
– И напильник круглый надо принести: пила совсем тупая, – сказал Макс, ощупывая горячую, облепленную жёлтыми опилками цепь.
Наигравшись бензопилой, мы принесли с помойки пустые консервные банки, которых за зиму скопилось много, и расстреляли по ним пачку патронов 5,6 мм.
И лишь после того забрались в избушку и наконец заснули.
Проснувшись, мы с Максом проверили сети. Как я и предполагал, они оказались пустыми. Даже щука не попалась, хотя на мелководье вдоль берега активно плескалась. Поскольку сети ещё не успели замусориться, мы не стали их снимать.
Вернувшись в зимовьё и подкрепившись супом, сваренным Филином, стали думать, как вернуть лодку. Я предложил сплавать на турбазу: скорее всего, Антон бросил лодку там за ненадобностью.
Только тут мы заметили красивый японский спиннинг, прислонённый к лиственнице за зимовьём.
– Во как драпанул, – с иронией произнёс Макс, – даже спиннинг свой фирменный забыл.
Через полчаса я уже плыл на камере по Гилюю в том направлении, в котором вчера дезертировал Антон.
Турбаза «Холодный ключ» была популярна у руководства «Главбамстроя» во время активного строительства железной дороги – с 1974 по 1984 год. Многих важных гостей города – начальников из Москвы и артистов – возили сюда отдыхать. Но к концу восьмидесятых, когда укладка железнодорожного пути на БАМе была закончена и велись завершающие работы, количество приезжающих знаменитостей резко уменьшилось, и база потеряла популярность. Некоторое время её ещё посещали простые горожане, но потом и их не стало.
В этот день база отдыха тоже была безлюдной и молчаливой. Я долго стучал в дверь сторожки, прежде чем мне удалось разбудить её безмятежно спящего обитателя.
– Был тут мальчонка учера, – припоминал заспанный сторож, почёсывая седую щётку щетины, отросшую на пергаментных измятых скулах. – На лодке приплыл потемну. Звонил из сторожки родителям у Тынду. А через час укатил с ими на машине… на крутой такой… как её?.. – Сторож наморщил и без того морщинистый лоб. – На «девятке» красной!
– А лодку этот парень, случайно, тут не оставлял? – с тайной надеждой поинтересовался я.
– А как жешь! – ответил сторож. Затем достал из кармана измятую пачку «Астры», вытряхнул из неё искривлённую, сплющенную сигарету, сунул между жёлтых потрескавшихся губ и только потом продолжил: – Пытался оставить, но я не узял!
Тут он похлопал себя по карманам коричневых затрапезных брюк с протёртыми отвисшими коленями, достал фанерный коробок, встряхнул его, вынул спичку, чиркнул, поднёс вялое, боязливое пламя к сигарете, сладко зачавкал ртом, раскуривая, а потом продолжил, глотая и вдыхая дым и щурясь от удовольствия:
– Лодка – это, паря, штука серьёзная: пропадёт, а мне отвечать. Чуть чо с ей случись – мыши, там, подстригут, иль украдёт кто – спросят с меня. А у меня на её ни накладной, ни квитанции. Поэтому – не положено. Лодку они с собой забрали.
Было понятно, что придётся ехать в город. Я попытался оставить камеру сторожу, чтобы отправиться в путь налегке, но он и на этот раз проявил бюрократическую принципиальность – без накладной и акта приёма-передачи с печатью брать на себя ответственность в хранении на территории базы постороннего плавсредства категорически отказался. Так, с камерой, я и пошёл по пыльной песчаной дороге до Первомайского, а там поймал грузовик, который довёз меня до подвесного моста через речку Тынду.
С недавних пор Антон жил в нашем дворе: меньше месяца назад их семья переехала в новый коттедж, тот самый, из которого мы с Максом зимой таскали доски для зимовья. Антон, скорее всего, увидел меня в окно, потому что, когда я подошёл к его палисаднику, он уже спускался с крыльца мне навстречу со сдутой, компактно сложенной лодкой и вёслами в руках.
Я был невероятно зол, ведь мне пришлось возвращаться в город, вместо того чтобы сидеть где-нибудь на берегу и ловить рыбу, и я обозвал Антона трусом. Антон начал оправдываться, объяснять, что поплыл порыбачить на спиннинг и его отнесло к «Холодному ключу», опустилась ночь, и он вынужден был вызвать родителей.
– Спиннинг захотел покидать?! – возмутился я. – Что ж ты его с собой не взял тогда?! А вот гитару не забыл! И рюкзак с продуктами! Ты просто волков испугался! Трус!
В этот момент, к моему удивлению, на крыльце показалась Аня, вышедшая из квартиры Антона. Она слышала наш разговор.
– О каких волках вы тут говорите? – поинтересовалась у нас девушка.
– Да ты понимаешь, глупость какая-то, мальчишество, – начал раздосадованно оправдываться Антон с виноватой улыбкой на лице, – парни услышали в тайге якобы вой волков и предложили ночью сходить в их логово поодиночке. Ведь это глупость, и… – Тут он немного помолчал, подбирая аргументы, а затем продолжил: – И, между прочим, это грубое нарушение техники безопасности.
– И ты, вместо того чтобы пройти испытание, удрал домой, получается? – строго спросила Аня у Антона.
– Да не удрал я! – воскликнул парень. – Здравый смысл возобладал, и я решил…
– Не ожидала от тебя! – брезгливо перебила Аня.
Антон замолчал и опустил голову.
– Ну а ты, Серёжа, прошёл испытание? – спросила у меня девушка.
– Да, прошёл, – ответил я как можно развязнее, – даже обнаружил тайники с двустволкой и бензопилой. Теперь у меня ружьё есть.
– Да врёт он! – крикнул Антон. – Не слушай его, Аня!
Аня улыбнулась мне, не глядя на Антона, вышла из палисадника и направилась к автобусной остановке. Антон закрыл квартиру на ключ и побежал за ней. Перед остановкой возле магазина «Северянка» они долго спорили о чём-то, активно жестикулируя руками. Затем Аня ушла, а Антон стоял и смотрел ей вслед…
Я пошёл домой. На душе было радостно. Но не от того, что Антон получил по заслугам, а от того, что Аня теперь вряд ли захочет с ним дальше встречаться. А значит, есть надежда, что она будет встречаться со мной.
Домой я наведался только потому, что проголодался: моя одиссея продлилась целый день, а был уже вечер. Ни матери, ни сестры дома не оказалось. Еду в холодильнике я тоже не обнаружил. Пришлось довольствоваться хлебом с солью и луком, которые я запил водой. С собой я прихватил одну из трёх замороженных куриц, найденных в морозилке.
Перейдя через Шахтаум по решётчатому металлическому ригелю от козлового крана, когда-то кем-то брошенному тут и служившему мостом, я с трудом поднялся по склону сопки к дороге, ведущей в посёлок Восточный. Я нёс на себе сложенную резиновую лодку, три весла (одно байдарочное и два обычных), надутую камеру от К-700 и пакет с мороженой курицей. Кое-как добрался до очистных сооружений. Оттуда свернул и спустился по каменистой дороге к речке Тынде, накачал ртом резиновую лодку, привязал к ней камеру, вставил вёсла в уключины и поплыл вниз по реке. До Колхозных озёр я не поехал на попутках потому, что не захотел тащить потом весь этот нелепый скарб через марь шесть километров.