Джервес неловко поёрзал.
– У вас на уме один Аракс, доктор, – сказал он с вымученной улыбкой, – и в нашем диалоге мы забываем, что принцесса обещала нам рассказать сказку, историю о Великой Пирамиде.
Принцесса посмотрела на него, затем на Дензила и в конце на доктора Дина.
– Вам действительно интересно услышать её? – спросила она.
– Конечно! – ответили все они одновременно.
Она поднялась из-за стола.
– Подойдите к окну, – сказала она. – Вы увидите огромную конструкцию при тусклом освещении; посмотрите на неё хорошенько и попробуйте представить всю глубину земли, на которой она стоит, в виде связанной галереи каменных пещер, внутри которых не ступала нога человека с тех времён, когда Потоп пронёсся по земле и сотворил пустыню на месте древней цивилизации!
Её лёгкая фигура словно расширилась во время этой речи, когда она поднимала тонкую ручку, указывая на громаду, упирающуюся в ясное звёздное небо. Её слушатели молчали с благоговением и вниманием.
– Последняя версия, объясняющая цель возведения Пирамиды, как вам известно, гласит, что её строили с целью защититься от потопа. Это верно. Мудрецы прошлого предсказали времена, когда «восстанут воды и скроют землю», и эти гигантские монументы были спроектированы и выстроены до высоты, которой, как предполагалось, будет достаточно, чтобы остаться над поверхностью воды и чтобы указать место захоронения сокровищницы Египта – всей его мудрости и научных знаний! Всё это находится здесь, под землёй! И там они скорее всего и останутся.
– Но археологи придерживаются мнения, что Пирамиды уже тщательно обследованы, – начал доктор несколько оживлённым тоном.
Принцесса прервала его лёгким жестом.
– Археологи, мой дорогой доктор, такие же, как и весь остальной так называемый «учёный мир»; они работают в одном направлении и, как правило, ему верны. Порой какой-нибудь невероятно блестящий ум предпринимает спонтанную попытку начать работать в иных направлениях, но его немедленно осуждают, назвав сумасбродом или фанатиком.
Как раз когда эти интеллигентные люди-кометы раздвигают горизонты мира, мы с вами и слышим о Юлии Цезаре, Наполеоне, Шекспире. Но археологи – глупейшие и скучнейшие из людей: они вечно пристрастны к определённой системе работы и следуют ей, как математическому правилу или схеме, без всякого намёка на воображение, которое могло бы помочь им открыть новые источники информации или исторические данные. Как я уже говорила прежде, вы можете нисколько не верить моему рассказу о Великой Пирамиде, но, коли я уже начала его, у вас есть шанс по крайней мере выслушать меня. Согласно моим данным, строительство началось за три сотни лет до Потопа, во времена правления Саурида, сына Сабалока, кто, как говорят, был первым, кого посетил предупреждающий сон о грядущем потопе. Саурид, которого убедили жрецы, астрологи и гадатели в том, что знамение было верным, с этого времени стал одержимым единственной идеей, которая заключалась в том, что обширные знания Египта – все науки, открытия и удивительные традиции – не должны быть утрачены и что деяния и достижения тех, кто был велик и знаменит в этой земле, необходимо увековечить таким образом, чтобы их никогда не забыли. В те дни здесь, где вы видите эти бескрайние барханы песка, стояли огромные горы и гранитные карьеры, и Саурид использовал их для выдалбливания глубоких пещер, в которых спрятал сокровища. Когда пещеры были готовы для его проверки, он приказал сделать пол, в котором некоторые плиты сдвигались посредством секретных пружин, а затем, оставив пустое пространство примерно в четыре фута высотой, он начал возведение второго пола над ним. Этот верхний пол как раз и есть то, что вы видите сегодня, когда заходите внутрь Пирамиды, и никому не приходит в голову, что под ним – свободная комната, а затем второй пол, где и сокрыто всё самое ценное.
Доктор Дин шумно выдохнул от удивления.
– Поразительно, если это так!
Принцесса чуть презрительно улыбнулась и продолжила:
– Работа Саурида была завершена после его смерти наследниками и силами тысяч рабов, что днём и ночью надрывались в Пирамиде, которая с течением лет поднялась над пещерами, скрывающими тайны Египта. Постепенно всё было собрано в этих подземных каменных домах: резные талисманы, куски камня с вырезанными письменами, содержащими научные знания о геометрии и астрономии; не разбиваемые стеклянные сосуды, в которых спрятали папирусы с описаниями разнообразных открытий в области медицины, быстродействующих ядов и разных лекарств. И среди всего множества подобных вещей было также тридцать огромных кувшинов, наполненных драгоценными камнями, некоторые из них были уникальными. И они всё ещё там! И некоторые из погибших уже людей проникали в эти пещеры, каждый – в отдельную комнату, инкрустированную драгоценными камнями и золотом; и я считаю, – тут принцесса перевела взгляд своих тёмных глаз прямо на доктора Дина, – я считаю, что если бы вам была ведома тайна раздвижного пола, который кажется твёрдой землёй, но спускается через открытые галереи вниз, то более чем вероятно, что вы бы обнаружили внутри Великой Пирамиды гробницу Аракса!
Её глаза странно сверкали в вечернем свете этим их особенным яростным огнём, который когда-то заставил доктора Дина назвать их глазами летучей мыши-вампира, и было также что-то таинственное и впечатляющее в её движении, когда она снова указала на возвышающуюся громаду, подпиравшую небеса; единственная звезда горела прямо над её вершиной. Неожиданно невольная дрожь пробрала Джервеса, будто ледяной холодок пробежал; он неловко поёрзал и заметил:
– Ну, в любом случае, гробница у него безопасная! Кем бы ни был Аракс, у него немного шансов попасть под эксгумацию, раз уж он покоится двумя этажами ниже под Великой Пирамидой в запечатанной каменной пещере! Принцесса, вы кажетесь вдохновлённой пророчицей! Столько разговоров о древних, заплесневелых эпохах навевает на меня жуть, и я, с вашего позволения, перекурил бы с доктором в саду, чтобы успокоить нервы. Одной новости о тридцати нетронутых кувшинах с драгоценностями, спрятанных вон там, внизу, уже довольно для того, чтобы лишить хладнокровия любого мужчину!
– Папирусы заинтересовали бы меня больше драгоценных камней, – сказал доктор Дин. – А вы что скажете, Дензил?
Дензил Мюррей вдруг очнулся от своей полнейшей отрешённости.
– О, мне ничего об этом не известно, – ответил он. – Меня никогда особенно не интересовали древности – они все представляются мне сплошными мифами. Я никогда не мог любить прошлое, настоящее или будущее одновременно, как это дано некоторым людям; мне они представляются вещами раздельными. Прошлое ушло, настоящее – в нашем распоряжении, чтобы радоваться или ненавидеть, а в будущее заглянуть не дано никому.
– Ах Дензил, вы так молоды, и размышления не слишком сильно утруждали ваш своенравный ум, – сказал доктор Дин с извиняющей улыбкой, – иначе вы бы увидели, что прошлое, настоящее и будущее – это единое и нераздельное целое. Прошлое – такая же часть вашего нынешнего «я», как и настоящее, и будущее тоже спит в вас зародышем. Тайна жизни одного человека содержит в себе все тайны, и если бы мы только могли постичь его начало, то мы бы обнаружили причину всех вещей и конечную цель всего творения.
– Что же, вот теперь у вас есть серьёзная тема для разговора, – беспечно проворковала принцесса Зиска, – так что давайте продолжим в гостиной. Одна из моих прислужниц будет петь для нас между делом, у неё очень приятный голос.
– Не она ли пела ту песню про лилии лотоса? – вдруг спросил Джервес.
Принцесса загадочно улыбнулась.
– Да, она.
Доктор Дин вытащил сигару из серебряной коробочки на столе, Джервес сделал то же самое.
– Вы не закурите, Дензил? – спросил он беспечно.
– Нет, спасибо! – Дензил отвечал торопливо и хриплым голосом. – Думаю, если принцесса позволит, то я останусь и поговорю с ней в гостиной, пока вы двое наслаждаетесь сигарами.
Принцесса одарила его очаровательным кивком головы в ответ. Джервес несколько грубо сгрёб доктора за руку и увёл его через распахнутое французское окно в сад, заметив на ходу:
– Вы же нас простите, принцесса? Мы оставляем вас в приятной компании!
Она улыбнулась.
– Конечно, я вас прощаю! Но не затягивайте!
И она перешла из гостиной в маленькую комнату, а Дензил по пятам следовал за ней.
Оказавшись снаружи, в саду, Джервес дал волю неистовому приступу смеха, настолько громкому и яростному, что доктор Дин резко остановился и уставился на него одновременно с тревогой и удивлением.
– Вы сходите с ума, Джервес? – спросил он.
– Да! – вскричал он. – Именно так – я схожу с ума – с ума от любви, или как вам там угодно будет это называть! Из чего, вы думаете, я сделан? Из плоти и крови или из чугуна? Боже! Неужели вы считаете, что пойди все земные элементы войной против меня, им удалось бы вырвать у меня эту женщину? Нет и нет! Тысячу раз нет! Услаждайте себя, мой великолепный доктор, своими плесневелыми записями о прошлом, болтайте, если вам угодно, о будущем, – но в настоящем, горящем, активном «сейчас» моя воля – закон! И глупец Дензил ещё думает мне помешать! Мне, которому никому не удавалось помешать, с тех пор как я познал смысл бытия!
Он замолчал в каком-то удушливом волнении, и доктор Дин крепко взял его за руку.
– Будет вам, к чему все эти речи? – сказал он. – Что вы такое говорите о Дензиле?
Джервес обрёл самообладание чудовищным усилием воли и выдавил улыбку.
– Он получил свой шанс – я дал его ему! Он наедине с принцессой, и сейчас он просит её стать его женой!
– Чушь! – резко ответил доктор. – Если он совершит подобную глупость, то напрасно потратит силы. Эта женщина – не человек!
– Не человек? – эхом отозвался Джервес, и в его глазах появилось внезапное удивление. – Что вы имеете в виду?
Маленький доктор нетерпеливо потёр свой нос и, казалось, пожалел о сказанном.
– Я имею в виду… так, что же я имею в виду? – задумчиво проговорил он наконец. – Ох, ну, это очень легко объяснить. Существует масса людей, подобных принцессе Зиска, к которым я бы применил определение «не человек». Она вся – одна сплошная красота без сердца. Опять-таки, если вы понимаете меня, она вся – одно сплошное желание без страсти, что в духе «зверей, которые погибают». Огромное большинство мужчин таковы, да и некоторые женщины, хотя женщин сравнительно меньше. Теперь, раз уж мы говорим о принцессе Зиска, – продолжил доктор, пристально глядя на Джервеса, – я честно признаюсь вам, что нахожу в ней материал для очень любопытного и сложного исследования. Вот почему я и приехал сюда. Я с