– Наверное… Оттого и нетронутый – наверное, это один из этих, что в паре пропадали, морф пока первого драл, этот дернул куда подальше, ну и навернулся.
– Сикока, у тебя что? – Крысолов чуть обернулся на маленького следопыта, который внимательно изучал обувь недавнего зомби.
– Говорите, не шустер?
– Ну… да, – осторожно сказал Крысолов, – сам же видел, как он на нас выходил – не пер ведь, в самом деле, и не стерегся.
– Видел, – буркнул Сикока, – а вот обувка у него не сшарканная. Ну есть, конечно, характерные потертости, но так, будто он полкилометра, максимум километр по асфальту ботинками греб. А когда рабочие в паре пропали? С четыре недели назад, – ответил он сам себе.
– Ты хочешь сказать…
– Я хочу спросить: какого лешего этот зомбак накрутил так мало за четыре недели? За такое время он был должен пройти как минимум с десяток километров, а то и больше, и только потом уже встать. Был бы он шустером – ладно, те почти как живые ходят, а этот?
– Да, и еще вопрос, – подал голос Старый. – Если он, как мы… как я, – поправил он сам себя, – решили, что он свалился и шею сломал, чего его никто раньше не обнаружил, где он сидел? А завод, между прочим, потом еще работал.
– Давай-ка посмотрим, откуда он вырулил, – предложил Крысолов, и вся группа медленно переместилась в сторону здания, из-за которого вышел мертвец. Уходя от мертвеца, Крысолов оглянулся на него и приостановился, будто силясь что-то вспомнить, но потом тряхнул головой и пошел дальше.
Ну и что тут? – Крысолов напряженно оглядывался по сторонам. За домом был обычный неухоженный пейзаж любой промзоны – какие-то пустые коробки, разбитые ящики, пара грязных бутылок: наверняка здесь какие-нибудь работяги собирались, дабы раскатить пузырь самопальной водки. Вообще-то после Хрени пьянство сильно пошло на убыль – все, кто имел склонность злоупотреблять, быстро присоединились к армии нежити: кто – опившись морем оказавшегося вдруг бесхозным пойла, кто – не сумев на нетрезвых ногах убежать от шустеров и морфов, кто-то сгинул в бандитских и сектантских лагерях. Так что к концу первого года откровенных «синяков» как-то и не осталось уже. Артем вспомнил, как в Васильевке Сашка Колбаскин, ровесник его отца в общем-то, по первой зиме как-то вдруг перестал выходить из своего покосившегося дома, где он жил со своей матерью. Там их и нашли – Сашку, сине-черного – отец сказал потом, от пьянки кто помирает, всегда такой, – и мать его, старуху Петровну, Колбасиху по-деревенски, с выкушенной шеей. В деревне до этого мало кто помирал, и Артем даже немного испугался, когда увидел, как Сашку, тихо хрипящего, выволокли во двор.
– Что делать с ним будем, а, Кондрат? – спросил отца Кузнец. – На хрена ты его сказал живьем брать? Упокоили бы, как Петровну, – и всех делов…
– На капкан его посажу, – сказал отец, дрожащими пальцами щелкая зажигалкой. – Есть у меня мысль – как… Заодно и эти, – он кивнул в сторону малехо напуганных Артема и Васька, – пример иметь будут, чтобы помнить, что пить – шибко вредно. А если правду говорят, что покойники эти не разлагаются, так, может, и внуки их помнить будут.
Так вот Сашка и стал первым их сторожевым зомбаком. Потом еще нашлось несколько – это когда те двое из города приехали да чего-то там не поделили, ну и постреляли друг друга, да из леса пара вышла, парень с девкой. И что интересно, молодые, глядя, как Сашка бесится на цепи, действительно пить не пробовали. А Петровну тогда похоронили, да…
Артем вспомнил это все, пока их группа осматривала место дислокации зомбака. Сикока и Крысолов искали чего-нибудь, что могло бы объяснить странности в поведении покойника. И хотя Сикока был хорошим следопытом, но именно Артем увидел ту кость, завалившуюся между ящиками.
– Эй, гляньте. – Он подозвал к себе группу и очень удивился, когда подошедший Крысолов сильно двинул его под ребра, так что Артем болезненно охнул.
– Заметил что – молодец, – жестко сказал Крысолов, – только твоя задача – крышу контролировать. Раз на землю смотрел – в это время сверху кто-то прыгнуть мог. В другой раз… Артем, не надо другого раза. Ясно? – Его серо-голубые глаза сузились, и Артем поспешно сглотнул слюну.
– Ясно. – Он хотел добавить «извините», но поспешно вспомнил, что Крысолов учил: «На операции – никаких лишних слов. И никаких «вы» – только «глянь», «иди», «смотри». Это обязательно для всех, независимо от возраста и положения. Если говоришь «идите» – это относится ко всем членам группы, ну как минимум к кому-то двоим…»
Старый тем временем, не обратив на воспитательную процедуру никакого внимания, вытащил из-за ящика обглоданную небольшую кость.
– Пяточная… – Он повертел кость в затянутой перчаткой руке.
– А вон, глянь, еще. – Сикока указал пальцем на вторую кость, такую же небольшую, как и первая.
– Это таранная. Стопу разобрал. – Старый и Сикока склонились над останками кого-то.
– Вот только то интересно, что вторая кость – здесь два дня уже, наверное, как лежит, он с нее все дочиста обглодал, она высохла уже. А… пяточная – так вот эта свежая. Он ее перед нами грыз, а тут более лакомый кусок увидел.
– Эй. Гляньте-ка туда. – Крысолов показал рукой в сторону низких складов или цехов, куда вела асфальтированная дорожка. На ней, на расстоянии приблизительно метров в двадцати друг от друга, лежали кучками несколько костей, виднелись небольшие темные пятна.
– Интересно… – Старый и Сикока по очереди приложились к биноклю, после чего переглянулись.
– Ты о том же думаешь? – тихо спросил Старый.
– Да. Эта сволочь спецом вывела на нас зомбака. Он его типа как собаку здесь оставил. Не они одни, – он криво усмехнулся, кивнув в сторону Артема, – додумались из зомби сторожевиков делать. Он знает, что ночью на него охотиться не будут. Поэтому на день выставлял, а на ночь – уводил. Доберман на даче олигарха наоборот.
– Мало того, – добавил Старый. – Он его специально прикармливал, причем небольшими порциями, старался мышц дать поменьше, чтобы зомбак не морфировал раньше времени, а одни кости глодал, а зомбак привык уже, что здесь какая-никакая, а еда. Условный рефлекс в чистом виде. И еще – он из ранних морфов. Он знает, что роговица от постоянного наблюдения сохнет, и бережет ее. И насчет шеи, учитывая все это, – он повел рукой вокруг, – не исключено, что морф ему ее и сломал.
– И жрать не стал? – удивился Кусок.
– Может, ему больше не надо.
– Это как?
– А если он прикинул, что дальнейшее наращивание массы тела чревато ухудшением боевых качеств: выигрыш в массе – проигрыш в подвижности и маневренности?
– Умный, с-с-сука, – процедил Сикока.
– Умная, – ледяным голосом сказал Крысолов. – Гадом буду – это женщина. До такого только баба могла додуматься, которая с диет не слезала…
– Так что, он… она знает, что мы здесь? – Кусок недоуменно покрутил головой.
– Хрен его знает, – пожал плечами Крысолов. – Я думаю все же, она его поставила, чтобы выстрелы услышать. В общем-то большинство команд так бы и поступило, увидев зомбака: завалили бы пулей в голову легкую мишень. Не удивлюсь, если окажется потом, что и Самопал так действовал. Ну а с нашим убивцем, – иронично глянул он на Банана, сосредоточенно высматривавшего что-то впереди, – будем надеяться, что о нас пока еще не знают.
– Не стал бы на это так уж сильно надеяться, – процедил тот сквозь зубы.
– Ну а по кости что можешь сказать? – поинтересовался Крысолов.
– Т-а-а-к, ну это наш дружок упокоенный постарался. – Старый показал на длинные царапины. – А вот это… а вот это уже не он. – Старый повернул кость боком, и стало видно, что с этой стороны кость раздроблена. – Зубки сильные, стандартные, треугольные, шилообразные тоже есть. Значит, на кольчужных уже нарывался, ну или был в районе, где такие работали.
– Харя у него какая? – заинтересованно спросил Кусок.
– Ну однозначно побольше, чем твоя, – хмыкнул Старый. – Хоть и твоя… – Он критически глянул на Куска, но дипломатично продолжать не стал. – А вообще надо и другие косточки посмотреть.
Группа продвинулась вперед, и Старый подобрал очередную кость.
– Лопатка. Ага, вот тут скус хороший. Ну, – он деловито глянул на кость, – это, конечно, не улыбка Мэрилин… Но и не тот мастиф из собачьего питомника, помнишь, Крыс?
– Забудешь его, – мрачно отозвался тот. – Я будто и сейчас слышу, как он у Басмача череп раскусил… Я потом на орехи месяц смотреть не мог.
– Угу… – рассеянно отозвался Старый, вертя лопатку в руках, – точно, как орех щелкнул…
Артем, помня о недавней взбучке, усиленно вертел головой, шаря глазами по гребням крыш, щурясь от довольно высоко уже вставшего солнца. Тем не менее никого не было на скатах, за парапетами редких двухэтажек тоже никто не мелькал.
– Ладно, что делаем дальше? – Сикока выжидательно глядел на командира.
– Откуда мертвяк выходил? – спросил тот его в ответ.
– Да больше неоткуда. – Сикока показал рукой на открытую дверь не то цеха, не то склада.
– Окон там нет, и не посмотришь, что там за Диснейленд… м-мать его… – Крысолов ругнулся. – Ладно, заходим по стандарту: Банан, ты опять впереди. Если что – старайся опять ножом, не шуми, я – на страхе.
Группа осторожно двинулась к дверям склада. Подойдя к распахнутым створкам, Банан стал посредине проема, сжимая в руке нож. По обеим сторонам от него Крысолов и Сикока взяли на прицел пространство сбоку от него – дабы никто не кинулся из невидимых углов. Все трое внимательно осмотрели обстановку внутри склада.
– Пусто… – наконец сказал Крысолов.
Он тут только на ночь оставался. Вон и ребро вроде на полу лежит, а вон еще – на голодном пайке держала.
– Теперь что? – негромко спросил Банан. – Заходить будем?
– Сверху плохо видно, – так же негромко отозвался Крысолов. – Может, она там под стрехой сидит, прямо над воротами?
– Может, из подствольника врезать? Хоть спугнем, – предложил Сикока. Крысолов, по-видимому, уже хотел согласиться, но в это время со стороны угла стоящего сзади дома раздался отчетливый щелчок или скорее даже хлопок, а следом короткая очередь из пулемета Куска.