Естественно, ощетинившаяся костылями и музыкальными инструментами орда последовала примеру, правда, надежно мешая друг другу. У одного музыканта отвалились накладные усы, один из нищих отстегнул выточенную из не срубленного топором дерева[29] ногу и швырнул, как гранату, но промазал. А Максим перемахнул дальше — на третью, выключенную и свободную, дорожку. И по ней, как по проспекту, ссыпался вниз.
Дежурная из стеклянной будки скорчила Храпунову страшную рожу. Пугаться было некогда, и Максим с ходу врезался в бурлящую толпу покинувших вагоны пассажиров. Скользнул за чьими-то спинами, обошел по касательной пухлую мадам в вельветовом пальто и облаке запаха «Шанель номер пять», отдавил ногу надменному иностранцу с фиолетовым зонтом-тростью и чуть об этот зонт-трость не перецепился.
И втиснулся в сползающиеся двери вагона с суровой надписью «Не прислоняться». И вагон помчал Храпунова в светлую даль темного тунеля.
Максим, отсапываясь и отряхивая на коленях длиннополый трехсотбаковый плащ от «Хьюго босс», просканировал взглядом пассажиров. Пассажиры на всякий случай отводили глаза. Кроме одного, с чем-то неуловимо кошачьим в чертах. Этот же гад придвинулся к Максиму и, широко дружески улыбаясь, протянул для пожатия руку:
— Меня зовут Валерий. Постараюсь быть краток и вразумителен: меня пытались нанять тебя убить. Я только что любовался твоим шоу и подумал, что поступил правильно, когда отказался… — узор судьбы на протянутой для пожатия ладони был похож на след проскользнувшей по песку змеи.
Максим смотрел в кошачьи глаза настырному незнакомцу, в жиденькие усики настырному незнакомцу, в сладко стелющий сказки рот настырному незнакомцу и никак не реагировал. Только глубокий вдох, только глубокий выдох, только вдох, только выдох… Получалось так громко и размеренно, будто дворник шаркает метлой по асфальту.
— А вообще-то я занимаюсь парфюмерной магией. Я знаю двенадцать способов использования приворотной травы. И тут натыкаюсь на тринадцатый. Как художник художника ты должен понять, что я не мог пройти мимо, — незнакомый Валера сложил непропорционально большие кисти рук в замок и хрустнул пальцами на весь вагон.
Храпунов снял плащ, вывернул на изнанку, благо изнутри тот оказался не серым, а угрюмо-синим, и одел. Пассажиры своим видом показывали, что им нет до этого никакого дела. Поезд прибыл на следующую станцию, и дверь открылась.
— Пошел к чертовой бабушке! — беззлобно буркнул Максим и покинул вагон спиной вперед, лицом к настырному незнакомцу, мало ли что.
— А еще я знаю, как найти Богдухана… — не меняя улыбку, сообщил навязчивый, словно тень сомненья, Валера.
Максим обратно ступил в вагон, двери закрылись, поезд поехал.
— Ну не то, чтобы: где найти самого Богдухана. Он супертелепат, его собственное тело надежно спрятано. А душа по очереди вселяется в разных завороженных мирян. Так вот, к последнему мирянину я тебя и приведу…
Ижица-файл 4
— Когда мне посулили заклятье Котлера, я понял, что обречен, и есть только один способ остаться невредимым. Найти тебя и действовать на пару с тобой! — горячился Валерий.
— На фиг ты мне сдался, такой культовый? За моей спиной — ИСАЯ! — фыркал Храпунов.
Эскалатор кончился, следом кончился зашарканный кафель верхнего вестибюля станции метро «Звездная», скрипнули стеклянные двери, выпуская наружу. Это была почти окраина города; какие-то замшелые старухи, озираясь, не рыщут ли вблизи стражи порядка, продавали с рук сморщенные соленые огурцы в целлофановых пакетах, синтетические носки и домашние тапочки ручной работы; какие-то верткие студенты всучивали рекламные листовки ближайшего обувного магазина под сладкий шепот:
— Скидка — двадцать процентов, осенняя распродажа.
Валера и Максим, на ходу споря и размахивая руками, нацелились на белые полоски перехода, чтобы на всякий пожарный случай затеряться в дебрях раскинувшегося через дорогу просторного вещево-овощного рынка. Но сначала пришлось огибать возбужденную толпу.
— Граждане, не проходите мимо, подписывайтесь в поддержку кандидата в губернаторы Владимира Костромина! — забравшись на фанерный ящик, взывал в мегафон вихрастый паренек.
На соседнем ящике дамочка лет сорока подсовывала сочувствующим разлинованные листы бумаги и сверяла паспортные данные. На заднем плане высилась уже гора ящиков, еще двое активистов гремели стеклянной тарой, оттуда растекался могучий водочный аромат. И тут же каждому сочувствующему из-за спины дамочки некто в широком плаще протягивал пластиковый стаканчик с… В общем, готовых поддержать кандидата уже образовалась очередь, причем, стопроцентно из представителей сильной половины человечества.
— Граждане, Владимир Костромин является председателем партии «Союз обиженных», и кому же, как не ему, болеть за вас душой!? — старался вихрастый.
— У вас никаких шансов! — тетка в рыжем берете тянула за руку долой из очереди своего благоверного, у того в глазах булькала дремучая тоска.
— Владимир Костромин — из военной семьи, в юности издал поэтическую книгу, потом под давлением националистов был вынужден уехать из Прибалтики! — выкладывался вихрастый.
Беглецы, наконец, пересекли дорогу, и их обступили выкрашенные в бодренькие цвета павильончики и торговые ряды с навесами. Каждое второе лицо здесь было кавказской национальности. Походя, отвильнув на полметра в бок, Максим кинул рядовой замшелой старушке на прилавок монетку, схватил товар и сунул под самый нос новому знакомому, не разжимая кулак:
— Если ты — парфюмерный художник, то отгадай, что у меня в руке?
— Чеснок, озимый стрелкующийся, помесь сортов «Юбилейный грибовский» и «Башкирский восемьдесят пять», — без вампирического кочевряженья отмахнулся Валерий, — ИСАЯ в этом расследовании участвовать не будет, мы — одни против Богдухана, мы связаны этим делом.
Над столпотворением по местной трансляции гоняли рекламу:
— Мануально-рефлекторное воздействие на поясницу и таз; лазеротерапию предстательной железы или ручной массаж; постановку пиявок на биологически активные точки; подбор адекватной лекарственной терапии!..
— Ты подсмотрел, что это чеснок, — недоверчиво покачал головой гонимый игумен, — а с чего ты взял, что ИСАЯ до Богдухана нет дела?
— Если бы ИСАЯ всерьез работало по делу Богдухана, оно бы не распыляло силы и оставило тебя на недельку в покое.
Реклама по трансляции не унималась:
— Косметическая подпрограмма для мужчин, направленная на улучшение состояния кожи лица, тела, ликвидацию пивного живота, мышечную стимуляцию!..
Навстречу гусиными походками прочапала ватага таджикских цыганок, никто из дам не рыпнулся в сторону наших героев. Дорогу преградила тачка, на два метра в высоту груженая трениками «Адидас», толкали тачку два безусых басмача допризывного возраста — близился вечер, и торговля потихоньку сворачивалась. Максим не стал ждать, когда по трансляции объявят номер телефона, где творят косметические чудеса с мужчинами, остановился у небольшого павильона с ювелирными побрякушками на витрине:
— Давай зайдем. Примеришь серебряное кольцо, может, тогда я тебе и поверю.
— Несвоевременное предложение, от тебя пахнет птицей мира.
— Ах, святой дух не нравится?!
— Ну да — «человек рожден для счастья, как птица для помета».
— Значит, дьявольское отродье, слабо тебе к священному серебру прикоснуться?
Кошачьи усики Валеры изобразили «без двадцати четыре», Валера пожал плечами, дескать, по барабану ему — к чему прикасаться, и они вошли.
Продавец высыпал на толстое стекло прилавка горсть серебряных перстней. Валера стал их демонстративно мерить — один за другим.
— И что ты знаешь о Богдухане?
— Я знаю, что это демон высшего порядка, умеющий вытеснять на неограниченное время души из бренных тел, сам эти тела заселяя. Еще хорошо, что единовременно он может пребывать только в одном теле. А еще знаю, совершенно случайно, в чьем теле он будет присутствовать в час ночи.
— Нет, пацаны, — кисло вздохнул и сгреб перстни обратно, убедившись, что покупать ничего не будут, продавец, — что вы ни говорите, а «Терминатор-три» гораздо круче.
Валера и Максим снова оказались снаружи, посреди галдящей толпы покупателей и продавцов.
— Убедился, что я серебра не боюсь? — с нажимом сказал Валера.
— Мы рады предложить вам металлические двери для дома, офиса и служебных помещений от индивидуальных образцов до серийных партий, — с нажимом сказали по трансляции.
— Это — рынок, может, здесь все — голимый мельхиор, — с нажимом ответил Максим. — А откуда ты прознал, в чьем именно теле будет Богдухан в час ночи?
Наконец разозлившись, Валера взял Храпунова за жабры, точнее — за грудки:
— Я — художник, и очень обижаюсь, когда не верят в волшебную силу моего искусства. Мне нужен мертвый Богдухан, и тут есть серьезная проблема… — у Валеры не хватило слов, он разжал кулаки, в сердцах взмахнул правой рукой.
Мгновенно был за эту руку пойман, руку больно завернули за спину, а дальше Валеру втолкнули в кабинку удачно оказавшегося по дороге биотуалета. Пока художник пытался сориентироваться в темноте, Храпунов сунул мятый полтинник надсмотрщице и запер пластиковую тюрьму снаружи на замок.
Видя такое самоуправство сортирная смотрительница решила зажать сдачу, Максим не возражал. А прочим окружающим до инцидента вообще дела не было.
— Осуществим перекрытие коридоров, магазинов, предприятий и лоджий и других помещений! — искушала реклама.
— Начинаем с начала, с чего ты взял, что ИСАЯ до Богдухана нет дела? — очень довольный собой повысил Максим голос в дверную щель.
— Потому что сейчас ИСАЯ продолжает все силы на русалок тратить, на болотах заповедных трав в безлунную ночь спокойно не собрать, обязательно на ваших архаровцев напорешься.
— Ты, что — из «Гринписа»?
— В тысячный раз повторяю, что я — художник от магической парфюмерии, — пленный Валера на пробу ткнулся плечом в дверь. Той — хоть бы хны.