Злаки Зодиака, или Ижица-файлы — страница 37 из 51

* * *

Гремя ведром и держа швабру наперевес, будто в штыковой атаке, в операционную вдвинулась тетя Маша. Открывшаяся глазам картина не могла прийтись по душе тете Маше в принципе. К занавескам, балахону над операционным столом и всюду, где только можно, иголками одноразовых шприцов были пришпилены полоски бумаги. Да ведь и не просто полоски, а настриженные из кардиограмм и историй болезней! Не просто настриженные, а испоганенные зеленкой и йодом!

У тети Маши в голове вспыхнуло одно единственное, но емкое слово «Бардак!», и ведро выпало из ослабевшей руки. Выпало и покатилось.

И, как волшебный клубок, ткнулось в босые пятки виновников содеянного. На расстеленной по полу простыни в гарнире куриных потрохов смирно, будто алики опосля крутого загула, возлежали два сизокожих жмурика.

— Ах, ты ж — гаденыш! — признала тетя Маша Чека. Подняла повыше свое оружие и, как Троцкого ледорубом, огрела Чека шваброй по черепу, — Вот тебе, ирод! Тебя, как человека, пустили в приличный морг, а тебе не нравится?! — снова швабра обрушилась на беззащитное чело, — Мало того, что сам повадился по ночам куролесить, так и товарища подбил! Смотри, еще раз сбежишь, главврачу доложу!

И тетя Маша отправилась искать каталку, чтобы свезти блудных мертвецов обратно. И еще она попросит Митрича, чтобы этих двоих привязал к полке. Ишь, моду взяли бродяжничать!

* * *

За окном проревел мотор, затем жалобно запищали тормоза.

— Бум! — в один голос сказали сестра Раиса и сестра Лариса, но «Бума» за окном не последовало.

Сестра Лариса листала забытую Эдиком записную книжку. Кроме телефонных номеров там присутствовала богатая коллекция цитат из мемуаров Казановы. Например: «Я всегда полагал, что без очарования слова любовные наслаждения даже не заслуживают сего именования, и невозможно себе представить ничего более нелепого, чем утехи с немой, даже если б она была прекрасна, как богиня амазонок». «Тра-ля-ля-ля-ля…», — подумала сестра Лариса.

Сестра Рая над раскрытым на двадцать шестой странице «Дракулой» мысленно беседовала со степлером. «Господин скрепкосшиватель, вы — такой важный, такой солидный. А что вы скажете на мое предложение взять вас на новое место работы? Вы опасаетесь, что учет материальных ценностей давно компьютеризирован, и вас ожидает заточение в ящике стола? Уверяю вас, господин скрепкосшиватель, вы заблуждаетесь, нас с вами там ожидает непочатый край работы, вы будете просто незаменимы. И я вас обязательно возьму с собой, если будете себя хорошо вести».

За окном зарычал следующий мотор, по гонору никак не слабей джипа. Опять раздался противный визг тормозов.

— Бум! — машинально в один голос сказали сестры, но «Бума!» опять не произошло.

«А может быть, для возбуждения чувств нам необходимо не более, чем угадывать все прелести под покровом притворного стыда?», — прочитала Лариса и откомментировала: «Футы-нуты».

«А вы, мои верные дырокол и линейка, что сделали вы, дабы меня повысили в должности? — продолжала беседу по душам с канцелярщиной Рая. — Так-таки и ничего? Прощаю за откровенность. Но впредь вы клянетесь служить верой и правдой?»

Оконное стекло привычно задребезжало. На этот раз визг тормозов напоминал крик раненой чайки.

— Бум! — единогласно предположили сестры.

«Бум!», — оправдала реальность их надежды. Окна Адмиралтейского отдела ИСАЯ выходили на перекресток, с гордостью держащий первое место в Питере по дорожно-транспортным происшествиям. Сестер, словно осенним ветром опавшие листья, смело с рабочих мест, они прижались плечами друг к дружке у окна, чуть не плюща носы о стекло.

— Всего-то, — разочарованно прошипела кровожадная Лариса.

— Бедненький, надеюсь, машина застрахована, — посочувствовала Рая и сдала назад.

— Что, истые угодницы, — с порога затараторила сестра Алина, — ничего интересного? Всего делов, помято правое переднее крыло?

— Интересно будет здесь, когда ты объяснишь, где пропадала вчерашний рабочий день, — вернулась к записной книжке Лара.

— Только между нами, девочками, — не стала упираться и отнекиваться Алина. — Завелся на моем участке тип, является во сне и насильно воплощает самые гнусные эротические фантазии со всеми проживающими в радиусе трех домов. Возраст потерпевших спящих красавиц — от сорока и до помнящих Русско-Японскую войну. Пока собирала факты и жалобы под видом работника райсобеса, пока замеряла напряженность психокинетического поля, пока проводила с этим придурком профилактическую работу…

«Женщины приходят в наибольшее расстройство чувств, когда сами рассказывают о своих несчастиях»! — огласила Лариса цитату из чужого блокнота.

— Какую это работу? — настолько заинтересовалась сестра Рая, что перестала мысленно разговаривать с венчающим процессор кактусом.

— Я навела пару мороков, чтоб являлись сластолюбцу во сне. Ничего эротического, теперь он будет от одеяла шарахаться. Теперь он будет видеть только два сна. В первом за ним будет гоняться черный человек, загонять на крышу и сталкивать. А во втором все его личные вещи будут грызть мышиные орды, и он будет метаться по квартире, пытаясь спасти то книжный шкаф, то последние ботинки. Так что шастать по снам пенсионерок у него времени не останется.

— Это жестоко, — вздохнула Рая и погладила степлер, будто сочувственно протянутую руку верного друга.

— Почему-то мне эта история уже знакома. Это кошмарно напоминает третью серию «Моя славная мумия», — подначила Лариса.

— Разве ты смотришь сериалы? — невинно хлопнула ресницами Алина.

— Вот она где! — шагнувший в офис Эдуард Перов был гладко выбрит и даже пах не очень дорогим одеколоном. В три шага оказавшись у стола Ларисы, он выхватил записную книжку и заколебался, не поцеловать ли сестре в благодарность за находку руку. Но при других сестрах не решился.

— Я вижу, сестра Алина сегодня с нами, — пряча находку во внутренний карман пиджака, фальшиво обрадовался он. — Хотелось бы знать, уважаемая Алина, по какой причине вы вчера отсутствовали на посту, пардон, на рабочем месте?

— А кому какое дело? — в предвкушении сеанса трудотерапии выкладывая помаду, тушь и зеркальце из сумки на собственный стол, вскользь бросила Алина. Эдика она не удосужила и взглядом.

— Я интересуюсь на правах временно исполняющего обязанности руководителя отдела, — без паузы нервно заскреб щеку авгур.

— А я вчера исполняла конфиденциальное поручение реального начальника отдела. — Алина продолжала ковыряться в сумочке вместо того, чтобы одарить Эдуарда почтительным поеданием глазами.

— Вы с ним виделись? — пропустил сарказм мимо ушей Перов и хлопнул себя ладошкой по бедру, будто в поисках штатного оружия.

— Я выполняла задание по утвержденному в августе месячному графику местных профилактических работ, — невинно улыбнулась рассыпанной по столу косметике блудная сестра.

— Так вы не виделись с Храпуновым? — Эдик стал нервно застегивать пиджак на все пуговицы.

— С начальником Адмиралтейского райотдела ИСАЯ Максимом Максимовичем Храпуновым? Нет, не виделась.

Когда Эдик застегнулся наглухо, он принялся поправлять узел галстука.

— Алина, можно тебя на минутку, — решила пресечь назревающий скандал Лариса. — Эдуард Евгеньевич, мы отлучимся на перекур?

— Я — не Евгеньевич, — обижено промямлил в спину удаляющимся из офиса дамам штатный авгур.

— Подруга, ты зря выделываешься, — на фоне туалетных кабинок круто взяла быка за рога сестра Лариса. — Все переменилось. Похоже, Максим сюда уже не вернется, а нашим начальником станет Эдуард.

— Ну, ты и стерва, подруга, а говорила: «Давайте Максиму поможем, давайте Максиму поможем…».

— Говорила. Ну и что? Как учил Казанова: «Больше всего в жизни я смеялся над Дон Кихотом, когда бедному рыцарю пришлось защищаться от освобожденных им же каторжников».

— С какой попытки вызубрила?

— С первой, — гордо выпятила обтянутую бежевым свитерком грудь Лариса.

— Ладно, подруга, — решила, что против танка не попрешь, Алина. — Ну и как он тебе?

— Кто?

— Я что — дура, ничего не понимаю? Твой Перов?

— Почему «мой»?

— Лариса!

— Алина!

— Лариса!

— Ладно, пусть будет «мой». Ты знаешь, подруга, парниша ни свят, ни клят, но что-то в нем есть. А щеки и палец у него пройдут. Пойдем, не будем затягивать перекур, но я тебя предупредила.

Они вышли и в сумраке коридора столкнулись со странной парой.

— Владимир, позвольте представить вам сестер Алину Петровну и Ларису Сергеевну, — свысока махнула на них перстами гражданка лет двадцати восьми в солнцезащитных очках.

Держащийся на шаг за ней немолодой папик равнодушно вежливо кивнул благородными сединами, и парочка вперед сестер устремилась в офис ИСАЯ.

Обе наши красавицы синхронно испытали мощный укол подсознания, они где-то видели этого папика, то ли он играл роль второго плана в сериале «Моя славная мумия», то ли его вчера тиражировал телевизор в ранге эксперта в ток-шоу против абортов. Обе наши красавицы перебороли инстинктивный позыв на всякий случай сделать книксен перед без сомнений важной персоной. А пришельцы, то ли бывали здесь раньше, то ли их подучили, четко нацелились именно на дверь ИСАЯ, а не других контор, обитавших в административном центре.

— Владимир, позвольте вам представить, сестра Раиса Ивановна и исполняющий обязанности руководителя районного отдела ИСАЯ Эдуард Евгеньевич Перов.

— Я — не Евгеньевич! — не придумал ничего лучше сказать Перов. Эдика проняли смутные сомнения. Седовласого посетителя он где-то видел, то ли на порыжевшем фото в бабушкином альбоме, то ли в жюри на выставке бронежилетов, то ли в нуднейшей телепередаче «Депутатский час».

— Кандидат в губернаторы Санкт-Петербурга Владимир Костромин, — барственно пророкотал гость и воздержался от протягивания руки для пожатия.

— Что застыл, «не Евгеньевич»? — С бесшабашной наглостью хлопнула Перова по плечу гражданка в солнцезащитных очках. — Давай, срочно звони начальству, докладывай, кто к тебе в гости пожаловал.