Чудовища эти были разнообразны. Здесь были представлены уроды человеческого происхождения – макроцефалы и микроцефалы, гермафродиты, существа с лишними конечностями и без конечностей, существа с наростами кожи и плоти, напоминавшими шишечки на дрожжевом субстрате, скрученные петлями люди, безликие твари, зеленые, синие и серые люди.
Здесь хранились и другие, не менее отвратительные экспонаты – хотя, возможно, в привычной им среде они были нормальными: всевозможные монстры из нескольких десятков кишащих жизнью миров.
С точки зрения Джины предельным извращением был бросавшийся в глаза, висевший в большом стеклянном шкафу толстяк. Вероятно, он сам заслужил почетное место в коллекции уродов. Это был человек, разжиревший настолько, что Джина не могла поверить своим глазам. Рядом с ним стюард Веббард показался бы жилистым атлетом. Будучи опущен на поверхность Земли, этот человек просто растекся бы, как выброшенная из воды медуза. Здесь, на Станции Эйберкромби, он невесомо парил в вакууме, распухший и раздувшийся, как зоб поющей жабы! Джина взглянула на лицо толстяка – и приглянулась снова. Густые светлые кудри на голове…
Эрл зевнул и потянулся, после чего стал раздеваться. Полностью обнажившись, он стоял посреди своего паноптикума и медленно, сонно обозревал шкафы, наполненные жуткими шутками природы.
Он принял какое-то решение – лениво направился к одному из шкафов и повернул переключатель.
Джина услышала тихое, почти мелодичное гудение, а затем шипение; ей в лицо повеял резкий запах озона. Через пару секунд она услышала вздох – впустив воздух, дверь стеклянного шкафа открылась. Заключенное внутри существо, вяло пошевеливая конечностями, выплыло наружу…
Джина плотно поджала губы и отвела глаза в сторону.
«Выйти замуж за Эрла? – она скорчила гримасу. – О нет, господин Фозерингей! Выходите за него замуж сами, у вас это лучше получится… Два миллиона долларов?» Джина содрогнулась. Пять миллионов – да, это звучит неплохо. За пять миллионов можно выйти замуж и за такого. Однако это все, что она сделает. Сама наденет кольцо на палец, не будет никаких поцелуев новобрачных. Она – Джина Парльé, а не фарфоровая статуэтка святой мученицы. Но у всего есть предел, а это… это было уже слишком.
VII
Через некоторое время Эрл покинул помещение. Джина лежала, не шевелясь и прислушиваясь. Снаружи наступила тишина. Тем не менее, необходимо было соблюдать осторожность. Эрл несомненно убил бы ее, если бы узнал, что она стала свидетельницей происходившего в паноптикуме. Джина подождала пять минут. Ни звука, ни движения. Она потихоньку вылезла из-под дивана.
Солнечный свет обжег ее кожу приятным теплом, но она практически его не чувствовала. Ей казалось, что вся она покрылась липкой слизью, воздух казался ей вонючим, загрязнявшим горло и легкие. Она хотела вымыться, принять горячую ванну… За пять миллионов долларов можно было купить самую роскошную ванну на свете… Где же перечень чудовищ? Эрл не мог обойтись без перечня экспонатов! Нужно было найти этот список…
Да! Она нашла его и быстро отыскала интересовавшую ее запись. Запись, служившую пищей для глубоких размышлений.
Она нашла также описание метода оживления экспонатов и поспешно просмотрела его, почти ничего не понимая. Джина знала, что такие вещи существовали. Магнитные поля невероятной мощности пронизывали протоплазму, захватывая и связывая каждый индивидуальный атом – и, пока жертву содержали в космическом холоде, расход энергии становился практически нулевым. Выключение фиксирующего атомы поля и воздействие проникающей вибрации, снова приводившей в движение частицы, позволяло оживить парализованное существо.
Положив перечень на место, Джина подлетела к двери.
Снаружи не доносилось ни звука. Может быть, Эрл что-то кодировал или записывал изложение событий дня в компьютерном дневнике… Что делать? Джина умела постоять за себя. Она раздвинула дверь и, оттолкнувшись от притолоки, смело вынырнула наружу.
Кабинет пустовал!
Джина тут же пролетела к выходу из кабинета и снова прислушалась. Из-за двери проникал едва слышный шум текущей воды. Эрл принимал душ. Пора было уносить ноги!
Джина отодвинула дверь кабинета и проникла в спальню Эрла – панель закрылась за ней, замок защелкнулся. Джина оттолкнулась от стены и пролетела к наружной выходной двери.
Эрл вышел из ванной, на его коренастом, разгоряченном душем теле блестели капли воды.
Он оцепенел, затем поспешно обернул чресла полотенцем. Лицо его внезапно порозовело и покрылось багровыми пятнышками: «Что ты тут делаешь?»
«Пришла проверить постельное белье, – певучим голоском отозвалась Джина. – Может быть, принести свежие полотенца?»
Эрл не ответил – он стоял и наблюдал за ней. Помолчав, он резко спросил: «Где ты была на протяжении последнего часа?»
Джина ответила беззаботным взмахом руки: «Там, сям. Ты меня искал?»
Он угрожающе, осторожно двинулся вперед: «Придется…»
«Придется – что?» – Джина заложила руку за спину, нащупывая ручку двери.
«Придется…»
Дверь раздвинулась.
«Подожди!» – сказал Эрл, оттолкнулся и быстро полетел к ней.
Джина выскользнула в коридор – хватавшие ее руки Эрла промахнулись сантиметров на тридцать.
«Вернись!» – приказал Эрл, еще раз попытавшись ее схватить.
За спиной Джины раздался голос ужаснувшейся госпожи Блэйскелл: «Как же так! Разве так можно? Господин Эрл!» Она только что вынырнула из спальни госпожи Клары.
Эрл попятился в спальню, шипя сквозь зубы какие-то проклятия. Джина смотрела ему вслед: «Когда мы встретимся в следующий раз, ты пожалеешь, что не стал играть со мной в шахматы».
«Джина!» – рявкнула госпожа Блэйскелл.
Эрл громко выпалил: «Что ты имеешь в виду?»
Джина не имела ни малейшего представления. Что она имела в виду? Она лихорадочно пыталась придумать какой-нибудь ответ. Лучше было даже не намекать на ее планы. «Объясню завтра утром! – сказала Джина и шаловливо рассмеялась. – Часов в шесть или пол седьмого».
«Мадемуазель Джина! – укоризненно воскликнула госпожа Блэйскелл. – Сейчас же отойдите от этой двери!»
* * *
Джина пыталась успокоиться, сидя в столовой для прислуги с колбой горячего чая в руках.
Туда же заплыл Веббард – жирный, торжественный, ощетинившийся от раздражения, как испуганный дикобраз. Заметив Джину, он тут же позвал ее высоким дрожащим голосом, напоминавшим тембр гобоя: «Мадемуазель!»
Джине был известен эффективный трюк; она выпятила крепкий молодой подбородок, прищурилась и придала своим словам холодный металлический оттенок: «Вы обращаетесь ко мне?»
«Да-да, именно к вам, – сказал Веббард. – Где вы пропадали?»
«Я как раз хотела вас найти. Желаете выслушать то, что я скажу, здесь, в столовой? Или наедине?»
Веббард моргнул: «Мне не нравится ваш тон, мадемуазель. Вы позволяете себе дерзость. Будьте добры…»
«Хорошо! – кивнула Джина. – Значит, я все скажу здесь. Прежде всего, я увольняюсь. Возвращаюсь на Землю. После чего я намерена встретиться с…»
Стюард испуганно поднял руку и оглянулся; в столовой наступила тишина. Служанки, болтавшие за столами, замолчали и прислушались. За Веббардом и Джиной наблюдали десятки любопытствующих глаз.
«Мне придется поговорить с вами в конторе», – сказал Веббард.
Когда за ними закрылась дверь конторы, Веббард втиснул округлости своей туши в кресло; магнитные полоски, вшитые в материал штанов, удерживали его.
«Как понимать ваше поведение? Да будет вам известно, что на вас поступили серьезные жалобы».
«Бросьте пороть чепуху, Веббард», – презрительно обронила Джина.
Веббард чуть не задохнулся от возмущения: «Наглая распутница!»
«Послушайте. Неужели вы хотите, чтобы я рассказала Эрлу, как я устроилась сюда на работу?»
Жирное лицо Веббарда задрожало, его рот приоткрылся, он быстро моргнул четыре или пять раз кряду: «Вы не посмеете…»
«Перестаньте изображать из себя начальника хотя бы на пять минут, Веббард! – терпеливо обратилась к нему Джина. – Поговорим начистоту».
«Что вам нужно?»
«Хотела бы задать вам несколько вопросов».
«О чем?»
«Расскажите мне о старом господине Эйберкромби, муже госпожи Клары».
«Тут нечего рассказывать. Господин Юстус был видным и уважаемым джентльменом».
«Сколько детей было у него и Клары?»
«Семеро».
«И старший из них наследует станцию?»
«Старший, только старший. Господин Юстус считал, что станции необходима простая и надежная организационная структура. Конечно же, другим детям – тем, которые пожелали здесь остаться – обеспечено проживание на станции».
«И старшим сыном был Хьюго. Когда умер Хьюго, сколько времени прошло после смерти Юстуса?»
Веббард находил этот разговор в высшей степени неудобным и неподобающим. «Все это не имеет значения», – басовито промычал он.
«Сколько прошло времени?»
«Два года».
«И что с ним случилось?»
Веббард ответил резко и сухо: «С ним случился апоплектический удар. У него было больное сердце. Так что же – почему вы решили уволиться?»
«Как давно это случилось?»
«Э… опять же, два года тому назад».
«И в результате Эрл унаследовал станцию?»
Веббард поджал губы: «К сожалению, тогда господина Лионеля не было на станции, в связи с чем господин Эрл стал законным владельцем».
«Как раз вовремя – с точки зрения Эрла».
Веббард раздул щеки: «Знаете ли, мадемуазель! С меня довольно! Если вы…»
«Господин Веббард, давайте договоримся – раз и навсегда. Либо вы будете отвечать на мои вопросы и перестанете изображать из себя невесть что, либо я расспрошу другого человека. А когда я закончу, у этого человека, конечно же, возникнут вопросы к вам».
«Нахальная уличная девка!» – рявкнул Веббард.
Джина повернулась и направилась к двери. Веббард крякнул, приподнялся над креслом и ринулся к ней. Джина встряхнула кистью руки – как по волшебству, у нее в пальцах сверкнуло стеклянное лезвие.