Верхний болт треснул, дверь выгнулась внутрь. В пролом просунулась громадная черная рука. Перрин заметил, как блеснули когти на пальцах, нащупывавших засов.
Глаза Перрина бегали в поисках какого-нибудь оружия – гаечного ключа, кухонного ножа…
Нижний болт разлетелся пополам, дверь перекосилась. Перрин оцепенел, у него все смешалось в голове. Где-то в глубине подсознания возникла идея, порожденная инстинктом самосохранения. «Да! – подумал Перрин. – Это мой последний шанс».
Он забежал в спальню. Внизу доски входной двери распались, Перрин слышал тяжелые шаги. Он посмотрел вокруг: на полу лежал ботинок.
Глухой перестук! Чудовище поднималось по лестнице, весь маяк вибрировал. Воображение заставляло Перрина представлять себе ужас неизбежности – он заранее знал, чтó услышит. И послышался голос – хриплый, лишенный выражения, но чем-то напоминавший прежний соблазнительный голос девушки: «Я же предупреждала, что вернусь».
Громоздкий шаг, еще один – тварь поднималась по ступеням. Перрин схватил ботинок за носок, размахнулся и ударил себя, изо всех сил, каблуком по виску.
* * *
Перрин очнулся, подполз к стене, вскарабкался на ноги, опираясь на стену. Через некоторое время он добрался, пошатываясь, до койки и сел на нее.
Снаружи еще было темно. Крякнув, он заставил себя повернуть голову и посмотрел в окно, на ночное небо. Пять лун нависли над западным горизонтом. Но Пойдель уже опередил остальные, а Лиада отстала.
Завтра вечером пять лун взойдут вразброс!
Завтра не будет высокого прилива, не будет сосущей, пульсирующей толчеи волн под уступом.
Завтра ночью луны не вызовут к жизни из холодных глубин страстное порождение безумия.
Смена прибудет через одиннадцать недель. Перрин осторожно пощупал висок… Он набил себе порядочную шишку.
ПОЗНАКОМЬТЕСЬС МИСС ВСЕЛЕННОЙ!
I
Хардеман Клайделл повернулся к сообразительному молодому помощнику, Тони Леграну: «Твоя идея в чем-то привлекательна. Но как она дополнит то, что у нас уже есть?»
«Любопытный вопрос!» – отозвался Легран, обозревая сверху то, что у них уже было: юбилейную выставку «300 лет Калифорнии: бетонный диск трехкилометрового диаметра, пестрящий белыми башнями, рыжевато-красными террасами, изумрудно-зелеными садами и лазурными бассейнами, пересеченный четырьмя просторными бульварами, Северным, Восточным, Южным и Западным – больше восьми квадратных километров великолепия и роскоши посреди пустыни Мохаве.
Пилон высотой два с половиной километра, коренившийся в Конклаве Вселенной, поддерживал громадную зонтичную крышу из магния, защищавшую выставку от знойного солнца. Платформа, окружавшая пилон на полпути от основания к вершине, служила основанием для административных сооружений и обзорной палубы, где теперь стояли Клайделл, генеральный директор выставки, и Тони Легран.
«На мой взгляд, – сказал Легран, нахмурившись при виде сигары, протянутой ему директором, – все, что угодно, может быть усовершенствовано, в том числе выставка „300 лет Калифорнии“».
Хардеман Клайделл снисходительно улыбнулся: «Допуская, что упомянутые красавицы существуют».
«Я в этом не сомневаюсь».
«И как ты собираешься заманить их сюда со всех концов космоса, с планет, удаленных от Земли на сотни и тысячи световых лет?»
Легран – говорливый, нагловатый, пригожий – считал себя авторитетом в том, что касалось женской психологии: «Прежде всего, все красивые женщины тщеславны».
«Все женщины тщеславны, не только красавицы».
Легран кивнул: «Совершенно верно. Поэтому мы им предложим бесплатный полет на пассажирском звездолете класса „люкс“, а победительнице – головокружительный приз. В участницах конкурса не будет недостатка».
Клайделл попыхивал сигарой. Он только что знатно пообедал; строительство, обустройство и украшение выставочной территории продолжалось по расписанию. Клайделл не прочь был поддерживать приятный разговор.
«Заманчивый проект, – сказал Клайделл. – Но… – он пожал плечами, – есть соображения, выходящие за рамки существования красавиц как такового».
«Согласен – на все сто процентов».
«Многие инопланетяне не любят покидать свои миры. Кажется, это называется „ограниченностью кругозора“. Кроме того, какой приз мы могли бы предложить? Вот в чем вопрос!»
Тони Легран многозначительно кивнул: «Приз должен быть уникальным». Как правило, Леграну удавалось водить Клайделла за нос, маневрируя таким образом, чтобы возражения генерального директора выглядели как его собственные доводы в защиту того, против чего он возражал.
«Уникальности недостаточно! – настаивал Клайделл. – Нужно учитывать практические соображения. Допустим, мы предложим в качестве награды яхту. Допустим, победительницей конкурса станет девушка с Пустогрешной планеты, где нет водоема обширнее грязной лужи. Зачем ей прогулочная яхта?»
«Над этим стоит подумать».
Клайделл продолжал: «Или возьмите, например, девушку с Коннексы. Предложите ей драгоценности, и она рассмеется вам в лицо. Она привыкла швырять в бродячих псов алмазами величиной с кулак».
«Может быть, „Роллс-ройс Аэронавт“…»
«Опять же! Вейдрану летают на бабочках. Представьте себе девушку-вейдрану, порхающую среди цветущих лоз за штурвалом „Аэронавта“!»
Легран тоже слегка затянулся сигарным дымом: «Это проблема, Хардеман… Какой приз предложили бы вы?»
«Что-нибудь неопределенное, – ответил Клайделл. – Можно предложить что угодно – то, чего они хотят. Пусть победительница сама назовет приз».
Легран весело рассмеялся: «Что, если она потребует весь Лос-Анджелес?»
«Что угодно – в разумных пределах. Скажем, стоимостью не больше ста тысяч долларов».
«Черт возьми, Хардеман! Кажется, вы нашли удачное решение! – Тони осторожно отложил сигару. – Конечно, существуют и другие проблемы…»
Легран сделал рискованный ход. Хардеман Клайделл любил повторять: «У каждой проблемы есть решение». Вставив слово «проблема», он нажимал на одну из самых предсказуемых кнопок директора.
«Хммф! Любое препятствие преодолимо, – автоматически отозвался Клайделл. – У каждой проблемы есть решение».
Теперь Тони Легран перешел ко второму этапу своего гамбита – настолько неожиданному и экстравагантному, что он не решился упомянуть о нем сначала.
«Конечно, у нас весьма ограниченный выбор, – сказал он. – Человекообразная жизнь наблюдается лишь на шести или семи планетах. Причем некоторые из этих „гуманоидов“ относятся к категориям C и D – то есть, по существу, вообще не люди. Кроме того, на выставке такого масштаба ни в коем случае не подобает устраивать второсортный конкурс». Легрэнд сделал вид, что задумался, после чего ударил кулаком по ладони: «Придумал! Послушайте, Хардеман – это устранит все проблемы одним махом!»
«Слушаю», – ни к чему не обязывающим тоном отозвался Клайделл.
«Давайте устроим конкурс, открытый для любых участниц! Пусть приезжают все, кому не лень! Пусть каждая планета выберет и пришлет свою самую красивую представительницу!»
Клайделл недоумевал: «Что ты имеешь в виду? Каждая планета Солнечной системы?»
«Нет! – с энтузиазмом воскликнул Легрэнд. – Каждая планета, где существует цивилизация разумных существ. Вся Галактика будет к нам в гости!»
Клайделл улыбнулся – его позабавил каприз помощника: «Ладно, представим себе такую ситуацию. Нам окажут честь прелестницы с Мильямеда и с планеты Джонсона, парочка пентацинток и, может быть, даже самка джангрилла из системы Голубой звезды – если ее удастся найти. Самки джангриллов настолько ужасны, что даже их супруги не решаются смотреть им в лицо. И мы будем их сравнивать, скажем, с Альтеей Дэйбро или с Мерседес О'Доннел? – Клайделл сплюнул за поручень палубы и шумно прокашлялся. – Должен признаться, такой конкурс оказался бы жутким зрелищем. Но при чем тут „красота“ в нашем представлении?»
Легран задумчиво кивнул: «Это проблема, нуждающаяся в решении. Проблема…»
Клайделл покачал головой: «Второй раз меня не проведешь. Будь так любезен, не принимай меня за дурака».
«Вы правы, – уступил Тони Легран. – Нельзя превращать конкурс в космический фарс. Не только потому, что его никак нельзя назвать обычным конкурсом красоты – гораздо важнее то, что это эксперимент в области межпланетных отношений. Если бы нам удалось, однако, пригласить в качестве арбитров знаменитостей мужского пола – таких, как вы, например, таких, как генеральный секретарь, Матиас Брадиснек, Эрве Кристом… Кроме того, потребуются арбитры с некоторых других планет. Первоизбранник сектора Большой Медведицы. Префект вейдрану – не припомню, как его зовут… И, конечно, генералиссимус системы Батен Кайтоса…»
Клайделл выпустил облако сигарного дыма: «Так можно было бы обеспечить беспристрастный арбитраж… Но каким образом, во имя всего святого, я смогу сравнить хорошенькую земную девушку с изобродкой из системы Сад-аль-Сууда? Или с женщиной-драконом из сектора Плеяд? В том-то и дело!»
«Препятствие, ничего не скажешь… Большая проблема. Большая проблема».
«Что ж! – Клайделл вынул сигару изо рта. – У каждой проблемы есть решение. Такова аксиома».
Тони задумчиво заметил: «Что, если каждую кандидатку будут оценивать согласно стандартам ее цивилизации – представлениям ее соплеменников об идеальной красоте? В таком случае конкурс окажется совершенно справедливым».
Клайделл энергично раскурил сигару: «Может быть, вполне может быть».
«Придется провести кое-какие исследования, определить идеальные параметры красоты с точки зрения каждой расы. Подготовить сводку предъявляемых требований. Победительницей станет участница, наиболее соответствующая идеальным характеристикам. Мисс Вселенная!»
Хардеман Клайделл снова прокашлялся: «Все это прекрасно и замечательно, Тони… Но ты упускаешь из вида один весьма существенный аспект. Финансирование».
«Увы!» – Тони печально покачал головой.