тной светской дамой! «Ну что же! – решил Уолдо. – Попробуем придать нашему общению более легкомысленный характер». Он наклонился к Алисе, приложил руку к ее щеке и попытался поцеловать ее, чтобы проявить инициативу и самоутвердиться. Алиса отшатнулась – Уолдо снова потерпел поражение.
Она изумленно спросила: «Зачем ты это сделал?»
«По вполне понятным причинам, – подавленно отозвался Уолдо. – Они общеизвестны. Разве тебя никто раньше не целовал?»
«Не хотела бы слишком тебя огорчать, Уолдо. Но давай останемся просто друзьями».
К Уолдо вернулся дар красноречия: «Почему мы должны в чем-то себя ограничивать? Перед нами открываются любые возможности! Давай начнем все сначала. Давай притворимся, что мы только что встретились, но уже интересуемся друг другом!»
«Я не хочу никого обманывать, и в первую очередь себя, – возразила Алиса; она колебалась. – Даже не знаю, что тебе посоветовать».
У Уолдо отвисла челюсть: «По какому поводу?»
«По поводу объективности».
«Боюсь, что я тебя не понимаю».
Алиса кивнула: «Это все равно, что объяснять рыбе, что в воде можно утонуть… Давай поговорим о чем-нибудь другом. Бесчисленные городские огни выглядят просто великолепно. Древняя Земля – несомненно колоритная планета! А что это там – Эпидром?»
Бросив раздраженный взгляд на ее очаровательное лицо, Уолдо суховато ответил: «Это Кольцо Меридианов в конце Парада, где собираются приверженцы культов и проводятся дебаты. Видишь полосу белого светофлюкса? Это Парад. А светящийся зеленый круг – это Эпидром. Россыпь цветных огней за парадом – Инопланетный Квартал. Джикам нравятся голубые фонари, тинко признают только желтые, а вампуны вообще не зажигают фонари – в целом возникает довольно-таки странный эффект».
Аэротакси приземлилось. Уолдо галантно помог Алисе выйти из кабины: «Мы в самом начале Парада, дальше – Джилливилл… Что это у тебя в руках?»
«Камера. Хочу запечатлеть какие-нибудь красочные костюмы. Твой в том числе».
«Мой костюм? – Уолдо опустил глаза к носкам блестящих эмалированных туфель. – Костюмы носят варвары. Это просто одежда».
«Весьма любопытная одежда, тем не менее… Какая удивительная, пестрая толпа!»
«Да, – мрачно отозвался Уолдо. – На Параде можно встретить всех и каждого. Не подходи к джикам близко со спины. У них над хвостовым рогом – защитный орган, выделяющий довольно-таки тошнотворную жидкость. А если увидишь человека в красной шапке – это бонза Запредельной Магмы. Не смотри на него – иначе он потребует, чтобы ты заплатила „сбор за просвещение“, достигнутое посредством чтения его мыслей. Навстречу идут три космонавта – уже успели нализаться, разумеется. Дальше, на другом конце Парада – Космонавтская Тишина, тюрьма для распоясавшихся звездолетчиков. Еще дальше – Баунд, самый непристойный квартал Джилливилла: салуны, бордели, парикмахерские, культовые студии, гадалки-телепаты, евангелисты и пророки, смакодилеры – все, что хочешь и чего не хочешь».
«Колоритный квартал!»
«Несомненно. А вот кафе „Черный опал“, там есть свободный столик. Давай присядем и полюбуемся на прохожих».
Они сели и заказали напитки – Уолдо принесли прозрачный холодный эликсир «Гиперион», Алисе – популярный пунш «Спотыкач». Некоторое время они наблюдали за толпой – туристами из провинций, космонавтами, молодыми метрополитами. «Ночные подруги» прогуливались туда-сюда, призывно поглядывая на космонавтов и позвякивая наручными цепочками с брелоками-адаптерами. Проститутки одевались по последней моде, доведенной до абсурда, их высокие прически были усеяны искристыми огоньками. Иные лакировали кожу, другие носили нащечники с лихими перьевыми плюмажами. Уши каждой «подруги» были хирургически модифицированы в стиле «рожек эльфа», их плечевые флероны ощетинились причудливыми шипами. Уолдо предложил Алисе сфотографировать «подруг» – она так и сделала.
«Но мне больше хотелось бы сделать фотографии характерных метрополитов – таких, как ты или как эта парочка по соседству, – заметила Алиса. – Колоритные снобы, не правда ли? Боже мой, а это еще кто такие?»
«Джики, – ответил Уолдо. – С третьей планеты Кафа. У них тут целая колония. Видишь этот орган над рогом в нижней части хребта? Он испускает телесную смолу, вонючестью превосходящую все, что известно на Земле… А вот, взгляни на тех долговязых тварей! Это вампуны из сектора Арго. Они живут в кирпичном здании бывшего склада, их там примерно пятьсот. Их даже на Параде редко можно встретить. Тинко пока что не проходили, а спанги появляются только перед рассветом».
Высокий человек подошел, пошатываясь, к ограде кафе и перегнулся через поручень так, что его небритая физиономия почти нависла над столиком: «У вас не найдется одного или двух долларов, ваши светлости? Я – бедняк из деревни, ищу работу. Так проголодался, что на ногах не держусь».
«Почему бы тебе не попробовать смак? – предложил Уолдо. – Сразу забудешь обо всех неприятностях».
«Смак тоже недешев – но если вы подбросите пару монет, я смогу немного повеселиться».
«Видишь белое здание напротив? Зайди туда, тебе живо помогут».
Смакоман разразился грязной руганью. Взглянув на Алису, однако, он пробормотал: «Где-то я тебя уже видел, дорогуша. Где-то там, среди звезд, на славной планете храбрецов. Никогда на забуду твое лицо. По старой памяти – подай пару долларов!»
Алиса протянула ему пятидолларовую бумажку. Причмокивая от радостного предвкушения, смакоман схватил банкноту и вперевалку поспешил прочь.
«Деньги, выброшенные на ветер! – заметил Уолдо. – Он купит смак – какой-нибудь дешевый новый эпизод».
«Надо полагать… Почему вживление контактов не запрещают?»
Уолдо покачал головой: «Все перцептории оказались бы не у дел. И никогда не следует недооценивать власть любви».
«Любви?»
«Любовники вживляют контакты со специальными адаптерами, чтобы соединяться друг с другом. На Рампольде так не делают?»
«О нет, ничего такого у нас не делают».
«Ага! Тебя шокирует этот обычай».
«Не сказала бы. Он меня даже не удивляет. Подумать только! Можно было бы совокупляться по телефону или по видеофону и даже проигрывать записи совокуплений – достаточно только вживить себе подходящие контакты».
«Так и делается. На самом деле изготовители смака зашли гораздо дальше: мозговые контакты плюс перцепт – это и есть смак».
«О! Вот оно что. Я почему-то думала, что смак – это какой-то галлюциногенный наркотик».
«Это контролируемая галлюцинация. Чем выше напряжение, тем острее впечатления. Для смакомана повседневная жизнь однообразна и бесцветна – яркие цвета, сильные ощущения появляются только тогда, когда он подключается к планшетке. Действительность – не более чем унылые перерывы между роскошными переживаниями смака… О, это соблазнительная разновидность самоубийства!»
«Ты пробовал смак?»
Уолдо пожал плечами: «Смак запрещен – но практически каждый его пробовал. Интересуешься?»
Алиса покачала головой: «Прежде всего, у меня нет контактов. Во-вторых… неважно». Она стала поспешно что-то записывать.
Уолдо спросил: «О чем ты теперь пишешь? О смаке?»
«Мне просто пришли в голову кое-какие наблюдения».
«Например?»
«Тебе, наверное, это ни к чему».
«Почему же? Мне было бы любопытно прочесть твои заметки».
«Ты можешь их не понять».
«Неужели? Ты такого низкого мнения о моих умственных способностях?»
Пожав плечами, Алиса прочла вслух: «Снобы испытывают внутреннее пространство, то есть субъективное восприятие. Их координаторы – психологи. Их первопроходцы – абстракционисты. Их символ веры: восприимчивость, контроль над идеями. Их вожаки – критики. Их образцы для подражания – „начитанные люди“, „образованные слушатели“, „разборчивые зрители“. Привыканию к смаку предшествуют посещения театральных представлений, перцепты, музыка, книги – объекты культового поклонения снобов-метрополитов. Абстракция – произведение сноба. Заменитель жизненного опыта – повседневное светское существование. Субъективность – светский поток сознания».
Она взглянула на Уолдо: «Это всего лишь наброски идей. Читать дальше?»
Уолдо мрачно хмурился: «Ты на самом деле во все это веришь?»
«Вера тут ни при чем». Алиса задумалась, но вскоре продолжила: «Я просто перечислила несколько фактических наблюдений, прослеживая их закономерность. Для городских снобов эта закономерность чревата далеко идущими последствиями – по сути дела, судьбоносными последствиями. Давай поговорим о чем-нибудь другом. Ты когда-нибудь бывал на Никобаре?»
«Нет», – отозвался Уолдо, глядя в пространство – куда-то в сторону Баунда.
«Говорят, что Утонувший Храм – любопытнейший монумент. Я хотела бы попытаться расшифровать его глифы».
«В самом деле? – Уолдо поднял брови. – Ты понимаешь древнегондванский язык?»
«Конечно, нет! Но глифы, как правило – упрощенные символические пиктограммы… Не смотри так долго на эти огни, Уолдо! Ты заснешь!»
«Что? – Уолдо выпрямился на стуле. – О чем ты? Это просто лампочки на карусели».
«Я знаю, но частота, с которой они мелькают между столбами – примерно десять раз в секунду, я подсчитала».
«И что из этого следует?»
«Когда световые импульсы генерируются с такой частотой, они резонируют с внутренними электрическими импульсами мозга. Если этот процесс продолжается достаточно долго, человек дезориентируется и впадает в гипнотический транс. По меньшей мере, так это происходит с большинством людей».
Уолдо скептически хмыкнул: «Откуда ты это узнала?»
«Это общеизвестно – к такому выводу пришли невропатологи».
«Я не врач-невропатолог. А ты?
«Я тоже не врач. Но у нас на Рампольде есть один всезнайка и мастер на все руки – он утверждает, что это именно так. Он не только врач, он еще и фокусник, и борец, способный уложить на лопатки медведя, и шифровальщик, и корабельный плотник, и собиратель целебных трав – он умеет делать десятки самых удивительных вещей. Мама считает его подозрительным чудаком, но меня он просто восхищает, потому что он знает, о чем говорит. Она научил меня множеству полезных трюков». Алиса сорвала розовый цветок с ветки кустика, растущего в кадке рядом с их столиком, положила цветок на стол и накрыла его ладонями: «Под какой рукой цветок?»