Он хотел рыжеволосую девушку – и впервые в жизни его влечение сводилось не к стремлению подчинить себе женщину, а к восхищению и привязанности, к желанию радикально изменить образ жизни – каким образом? Он затруднялся себе представить.
Бо бросился на кровать и впал в состояние сонного оцепенения.
* * *
Серовато-голубой рассвет разбудил Бо Хислдайна. Застонав, он перевернулся на другой бок и сел.
Взглянув на себя в зеркало, Бо увидел угрюмое лицо с выступающим подбородком под копной спутанных светлых кудряшек – зрелище, не вызвавшее у него ни раздражения, ни радости. Бо Хислдайн всего лишь смотрел на себя, Бо Хислдайна.
Бо принял душ, выпил кружку горького боярышникового чаю и задумался.
«Почему нет?» – подзуживал себя Бо. Чем он хуже кого-нибудь другого? Что за вопрос! Он лучше большинства! Не мытьем, так катаньем – он мог ею овладеть, сделать ее своей. Побуждения вчерашнего вечера уже превращались в смутные тени – Бо был человеком практичным.
Космические доки? Шлифовальный аппарат? Все это растаяло, как весенний снег.
Бо тщательно оделся – он выбрал серые брюки с белыми лампасами, темно-синюю блузу, темно-красный шейный платок и мягкую серую кепку, надвинутую на лоб. Снова рассмотрев себя в зеркало, Бо с удивлением обнаружил, что ему понравилось такое изменение внешности. Теперь он выглядел не столь тяжеловесным и словно стал моложе – может быть потому, что его охватило необычное возбуждение.
Он снял платок и расстегнул воротник блузы. Результат опять ему понравился: по его мнению, теперь в его внешности появился оттенок небрежной беззаботности, скрашивающий агрессивность нижней челюсти и скул. Как насчет плотных светлых кудрей, нависших над ушами и придававших ему – опять же, на его взгляд – мрачноватый, слегка угрожающий вид? Бо нахлобучил кепку и вышел из квартиры.
В ближайшем салоне парикмахер подстриг его непокорные кудри и придал оставшимся волосам оттенок потемнее. Теперь Бо выглядел по-другому. Лучше ли? Трудно было сказать.
Он проехал в подземке до озера Верле в Эльмхерсте и поспешил к Академии по ползущему тротуару.
Теперь Бо передвигался осторожно – он еще никогда не посещал Академию. Бо прошел под Вселенскими воротами и остановился, глядя на студенческий городок. Огромные вязы дремали в бледных рассветных лучах; за ними возвышались корпуса, посвященные различным научным дисциплинам. Мимо проходили непрерывным потоком студенты – юноши и девушки из провинций и с далеких планет, изредка – небожители из Поднебесной Гавани и патрицианских пригородов, многие – из рабочих северных районов.
Учебный день только начинался. Бо задал несколько вопросов, и его направили к центральной посадочной площадке аэротакси; здесь, прислонившись спиной к стене, он приготовился ждать – возможно, ждать пришлось бы долго.
Прошел час. Нахмурившись, Бо пролистал выброшенный каким-то студентом журнал, поражаясь тому, что кому-то приходило в голову печатать подобную ерунду.
Из неба спустилось такси, на площадку вышла Алиса. Бо выронил журнал и стал пристально наблюдать за ней, как ястреб за мышью. На девушке были черная куртка, серая юбка и черные гольфы почти до колен; у нее на талии висел электронный планшет для ввода заметок. Несколько секунд она стояла, глядя по сторонам – бдительно, настороженно; ее губы кривились в полуулыбке.
Бо наклонился вперед, словно желая окутать ее жарким покровом своей воли. Он изучал ее пядь за пядью, запоминая все характеристики. Тело: гибкое, изящное; чудесные стройные ноги. Волнистые волосы, блестящие, как расчесанная медь. Лицо: спокойное, пронизанное – чем? Радостью? Веселостью? Оптимизмом? Воздух вокруг девушки дрожал от ее присутствия.
Бо Хислдайна раздражала ее самоуверенность. В том-то и дело! В ее самодовольстве! В ее дерзости! Она считает себя лучше обычных людей, потому что ее отец – командор О.З.И… Бо пришлось признать, однако, что это было не так. Он предпочел бы, чтоб это было так. Но ее самодостаточность была врожденным, а не приобретенным свойством. Бо завидовал ей: в его уме появился проблеск понимания своих побуждений. Он хотел быть таким, как она: беззаботно-умудренным, спокойным, величественно прекрасным. Внутренняя сила космополитки была такова, что теперь ему не пришло бы в голову сравнивать себя ни с кем другим. Да! Алису нельзя было обвинить в самодовольстве или дерзости. Напротив, тщеславие или даже гордость были ей неведомы. Она была самой собой; она сознавала свой ум, свою красоту и свою добропорядочность – больше ничего не требовалось.
Бо поджал губы. Она обязана признать его равноправным партнером. Она должна распознать в нем силу, неукротимое мужество.
Ситуация могла быть чревата трагедией. Если так, пусть будет так! Он – Бо Хислдайн, Бодливый Бо, Белокурая Бестия! Он делает, что хочет, он проталкивается по жизни безрассудно и беззаботно, никому не уступая дорогу!
Алиса направилась к академическим корпусам. Бо следовал за ней метрах в шести-семи, восхищаясь упругими движениями ее тела.
V
Утром, как только она позавтракала, Алиса позвонила Уолдо в Поднебесную Гавань. Появившийся на экране Уолдо мало напоминал пригожего, безмятежного и галантного Уолдо, прибывшего в такси вечером предыдущего дня, чтобы показать ей город. Новый Уолдо – бледный, осунувшийся и мрачный – не хотел встречаться глазами с сочувственно наблюдавшей за ним Алисой.
«Кости переломать они не успели, – глуховато произнес он. – В этом мне повезло. Как только джики начинают бить человека, они не останавливаются, пока не убивают жертву – причем наказать их за это невозможно, потому что земные законы на инопланетян не распространяются».
«А эта дрянь, которой тебя облили – она ядовитая?»
Уолдо смущенно крякнул и бросил на экран быстрый, пронзительный и подозрительный взгляд: «Меня скребли и чистили, обрили наголо. Но от меня все еще воняет. Судя по всему, эта смола реагирует с белками кожи и не исчезает, пока загрязненный кожный покров не облезет».
«В высшей степени странная и неприятная история! – задумчиво произнесла Алиса. – Кто мог устроить такую проказу? И зачем?»
«По меньшей мере я знаю, кто. Субъект в зеленых брюках, сидевший в кафе за столиком напротив. Я как раз хотел тебя спросить: ты фотографировала эту парочку?»
«Да, у меня есть их фотография! Мне они показались типичными метрополитами. Но ты, скорее всего, не опознаешь этого типа – он отвернулся и прикрыл лицо рукой. Женщину, однако, хорошо видно».
Уолдо наклонился к объективу; в нем появилось что-то похожее на прежнюю сосредоточенную энергию: «Замечательно! Ты не привезешь мне эту фотографию? Я покажу ее полиции, они живо установят личность мерзавца. Кто-то дорого заплатит за эту проделку!»
«Конечно, я могу прислать фотографию, – сказала Алиса. – Боюсь, однако, что у меня нет времени навестить тебя в Поднебесной Гавани. Сегодня мне обязательно нужно быть в Академии».
Уолдо слегка отпрянул, его глаза блеснули: «За один день многому не научишься. Как правило, даже предварительное ознакомление с распорядком Академии занимает неделю».
«Думаю, что я смогу найти интересующие меня сведения за пару часов – другого времени у меня на это не будет».
«Могу ли я поинтересоваться, какого рода сведения тебя так интересуют? – в голосе Уолдо появилась резковатая нотка. – Или это великая тайна?»
«Никакой тайны тут нет! – подобное подозрение заставило Алису рассмеяться. – Меня в какой-то мере интересуют формальные методы внушения идеологии метрополитов. Академики – разношерстный народ, но в большинстве своем – убежденные метрополиты, городские снобы. На самом деле я осмеливаюсь предположить, что именно благодаря этому качеству им удается занимать свои должности. В конце концов, кролики не нанимают львов воспитателями своих детей».
«Я тебя не понимаю!» – высокомерно отозвался Уолдо.
«Все очень просто. Если воспользоваться той же метафорой, академики внушают юным кроликам повадки, приличествующие кротким и послушным кроликам. Мне было бы любопытно узнать, какие методы применяются с этой целью».
«Ты потеряешь время, – сказал Уолдо. – Я посещал Академию и не замечал там никаких кроличьих повадок».
«Ты скорее заметил бы их отсутствие, – возразила Алиса. – Прощай, Уолдо! Ты показал мне Джилливилл, что очень хорошо с твоей стороны. Мне очень жаль, что вчерашний вечер закончился такой неприятностью».
Уолдо изумленно уставился в свежее юное лицо, такое беззаботное и веселое: «Ты прощаешься?»
«Вполне может быть, что мы больше не увидимся. Но, может быть, в один прекрасный день у тебя появится желание посетить далекие миры».
«Чертовски маловероятно», – пробормотал Уолдо.
* * *
«Загадочная история!» – думала Алиса, пока летела к Академии в аэротакси. Скорее всего, человек в зеленых брюках принял Уолдо за кого-то другого. Или просто злобно пошутил, движимый извращенным чувством юмора – такие люди нередко попадались в психологической окрошке огромного мегаполиса.
Такси высадило ее на площадке в центре студенческого городка. Несколько секунд она стояла, восхищаясь открывшейся перспективой дорожек и ползущих тротуаров, разбегавшихся туда-сюда среди газонов и аллей к белым корпусам под гигантскими вязами, к мемориальной часовой башне Энойе, высеченной из цельного кристалла кварца высотой пятьдесят метров. Мимо проходили студенты в колоритных одеждах – каждый представлял собой миниатюрный одинокий космос, исключительно чувствительный к психическим стимулам окружающей среды. Алиса задумчиво покачала головой и подошла к информационному табло, позволявшему найти на карте-схеме элементы академической инфраструктуры – корпуса институтов физики, биологии, математики, истории человечества, антропологии и сравнительной культурологии, ксенологии, космологии, изящных искусств и человеческой идеологии, десятки других. Под схемой находилось объявление для посетителей: