Рут улыбнулся, почти печально: «Не поймите меня неправильно, Лэндри. Есть разница между бритвой и женщиной. Эта бритва – моя. А человеческое существо не может быть собственностью. Не трогайте мои личные вещи».
Лэндри поднял брови: «Вы не в своем уме». Отвернувшись, он прибавил: «Перегрелись под солнцем, должно быть».
Проходили одинаковые дни – так же, как прежде; но теперь к их одинаковости прибавилось тяжкое напряжение. Слова произносились все реже, а взаимная неприязнь висела в воздухе, как висящие с потолка шелестящие обрывки фольги. Каждое движение, каждый контур чужого тела вызывали отвращение, воспринимались как намеренная демонстрация ненависти.
Рут почти сознательно забылся, углубившись в изучение камней и костей – проводил часы за микроскопом, делал тысячи измерений и тысячи заметок. Лэндри и Барбара завели привычку совершать по вечерам длительные прогулки – как правило, к пирамиде – после чего медленно возвращались по плотному прохладному песку.
Тайна пирамиды внезапно вызвала у Лэндри пристальный интерес – настолько безудержный, что он решился пристать к Руту с расспросами.
«Не имею ни малейшего представления, – отвечал Рут. – Мои догадки ничем не лучше ваших. Но туземцы не хотят, чтобы кто-нибудь проникал внутрь пирамиды – это все, что я знаю».
«Мф! – Лэндри хмыкнул, глядя в пустынный горизонт. – Кто знает, чтó там, внутри? Барбара говорит, что на одном из туземцев было алмазное ожерелье стоимостью в тысячи валюнтов».
«Все возможно, надо полагать, – пожал плечами Рут; он не мог не заметить, как алчно покривились губы Лэндри, как скрючились его пальцы. – Не советую рисковать, однако. Я не хочу ссориться с туземцами. Зарубите это себе на носу, Лэндри».
Лэндри спросил притворно вежливым тоном: «Вас наделили какими-то полномочиями, относящимися к этой пирамиде?»
«Нет, – коротко отозвался Рут. – У меня нет никаких полномочий».
«Значит, пирамида – не ваша собственность?» – Лэндри язвительно подчеркнул слово «ваша», напомнив Руту инцидент с бритвой.
«Нет».
«В таком случае, – сказал Лэндри, поднимаясь на ноги, – не суйте нос не в свое дело».
Он вышел из комнаты.
Рут заметил, что на протяжении дня Лэндри и Барбара что-то долго и увлеченно обсуждали, после чего Лэндри забрался в свой звездолет и что-то там искал. За ужином никто не промолвил ни слова.
Как обычно, когда погасло последнее прохладно-голубое зарево заката, Барбара и Лэндри пошли прогуляться в пустыню. Но сегодня вечером Рут наблюдал за ними и заметил рюкзак за спиной Лэндри; Барбара тоже несла какую-то сумку.
Рут расхаживал взад и вперед, яростно попыхивая трубкой. Лэндри был прав – ему не следовало совать свой нос в чужие дела. Если бы даже затея Лэндри оказалась прибыльной, он не хотел в ней участвовать. Кроме того, это была опасная затея, и ее последствия угрожали только тем, кто спровоцировал бы раздражение туземцев… А что, если нет? Что, если туземцы будут рассматривать его, Рута, как одного из виновников? С их точки зрения он был соплеменником и союзником Лэндри и Барбары. Для дикантропа человек был человеком – и, если один человек заслуживал наказания, приговор распространялся бы на всех людей в равной степени.
Приведет ли все это… к убийствам? Рут нервно жевал черенок трубки, выпуская сквозь зубы клубы дыма. В каком-то смысле он нес ответственность за безопасность Барбары. Ведь это он лишил ее возможности вести беззаботную жизнь на Земле. Рут покачал головой, положил трубку на стол и открыл ящик, в котором он хранил пистолет. Пистолета не было.
Рут обвел комнату отсутствующим взглядом. Лэндри забрал пистолет. Сегодня или уже давно? Кто его знает? Рут зашел в кухню, взял топорик для рубки мяса, засунул его за пояс под блузой и направился в пустыню.
При этом он нарочно сделал крюк, чтобы подойти к пирамиде сзади. Его окружал неподвижный воздух, темный и прохладный, как колодезная вода. Сухой песок слегка похрустывал под ногами. Сверху распростерлось небо, усеянное тысячами звезд. Где-то там остались Солнце и старая добрая Земля.
Перед ним неожиданно выросла огромная тень пирамиды – и теперь он заметил отблески света, услышал, как приглушенно звякали инструменты. Рут тихонько подошел чуть ближе и остановился в темноте, наблюдая за происходящим и напряженно прислушиваясь.
Лэндри вгрызался в гранит атомным резаком. По мере того, как он работал, Барбара оттаскивала крюком на песок отделившиеся куски. Время от времени Лэндри отступал на шаг от раскаленного участка, обтирая пот и отдуваясь.
Лэндри мало-помалу углублял и расширял выемку. Когда ее длина достигла примерно одного метра, Рут услышал возбужденное бормотание двух голосов. Они проникли внутрь, в полость пирамиды. Не оглядываясь, они протиснулись в вырезанный проход. Более осторожный Рут прислушался, всматриваясь в темноту… Никого и ничего.
Он бросился вперед, подбежал к отверстию и заглянул в него. В глазах промелькнул желтый луч фонаря Лэндри. Рут пролез в углубление и высунул голову в пустоту. В холодном воздухе пахло пылью и влажным камнем.
Лэндри и Барбара стояли метрах в пятнадцати от него. В тусклом свете фонаря виднелись голые каменные стены и каменный пол. Почему же, в таком случае, туземцы так настойчиво возражали против посещения пирамиды?
Послышался голос огорченного Лэндри: «Здесь ни черта нет – нет даже мумии, которой мог бы восхищаться твой муж!»
Рут скорее почувствовал, нежели увидел, как содрогнулась Барбара: «Уйдем отсюда, меня пробирает дрожь. Здесь темно и сыро, как в подземелье».
«Одну минуту! Раз уж мы здесь, не мешало бы убедиться… Хм! – Лэндри водил лучом фонаря по стенам. – Любопытно!»
«Любопытно – что именно?»
«Похоже на то, что камень обработали резаком или горелкой. Смотри, как оплавились края с внутренней стороны…»
Рут прищурился, пытаясь что-нибудь разглядеть.
«Странно! – бормотал Лэндри. – Снаружи гранит обтесан, а изнутри его плавили резаком. Кроме того, внутренняя отделка вовсе не выглядит древней…»
«Она могла сохраниться в такой атмосфере», – с сомнением предположила Барбара.
«Может быть – тем не менее, здесь все выглядит древним. Всюду пыль, все тусклое. А эти следы обработки – свежие».
«Не понимаю, как это может быть».
«Я тоже не понимаю. Тут что-то не так».
Рут напрягся. Звук снаружи? Шорох плоских ступней, шлепающих по песку. Рут начал было пятиться, вылезая из прохода, но что-то толкнуло его сзади – он растянулся на животе и вывалился головой вперед. Яркий луч фонаря Лэндри повернулся к нему. «Что такое? – донесся грубый окрик. – Кто это?»
Лежавший на полу Рут оглянулся. Фонарь озарил дюжину столпившихся за ним серых костлявых фигур. Они неподвижно стояли у стены под самым проходом, выпучив глаза, напоминавшие черные плюшевые шары.
Рут поднялся на ноги. «Ха! – воскликнул Лэндри. – И ты здесь, тоже».
«Не по своей воле», – мрачно отозвался Рут.
Лэндри потихоньку продвигался ближе, не отводя фонарь от дикантропов. Он резко спросил Рута: «Эти твари опасны?»
Рут окинул туземцев оценивающим взглядом: «Не знаю».
«Не двигайтесь! – прокаркал глубоким басом дикантроп, стоявший в первом ряду. – Не двигайтесь».
«Не двигайтесь? Черта с два! – воскликнул Лэндри. – Мы уходим. Здесь нет ничего, что нам пригодилось бы. Расступитесь!» – он шагнул вперед.
«Не двигайтесь… вас убьют…»
Лэндри остановился.
«Ну что тут такого? – тревожно вмешался Рут. – Мы просто хотели посмотреть. Здесь ничего нет».
«Поэтому вас убьют. Здесь ничего нет – теперь вы знаете. Теперь вы захотите посмотреть в другом месте. Пока вы думали, что здесь важное место, вы не искали другое место. Мы вас убьем, прилетит новый человек, будет думать, что здесь важное место».
Лэндри пробормотал: «Вы понимаете, о чем он говорит?»
Рут медленно ответил: «Не уверен». Он обратился к дикантропу: «Нам не нужны ваши тайны. Нет никаких причин для того, чтобы от нас что-нибудь скрывать».
Туземец вскинул голову: «Тогда зачем вы пришли? Вы ищете тайны».
Из-за спины Лэндри послышался голос Барбары: «Что вы прячете? Алмазы?»
Туземец снова вскинул голову. Что означал этот жест? Насмешку? Гнев? Эмоции дикантропов, конечно, нельзя было выразить человеческими словами: «Алмазы – ничто. Просто камни».
«Хотел бы я увезти полный трюм таких камней», – проворчал себе под нос Лэндри.
«Послушайте меня! – умоляюще обратился к туземцам Рут. – Отпустите нас, и мы больше не будем искать ваши тайны. Мы не должны были сюда вламываться, и я прошу прощения за то, что так случилось. Мы починим стену…»
Дикантроп издал тихий, шипящий, булькающий звук: «Вы не понимаете. Вы расскажете другим людям – в пирамиде ничего нет. Потом другие люди будут искать другие вещи. Они будут бегать вокруг и смотреть, смотреть, смотреть. Это неправильно, так не должно быть. Вы умрете, и все будет как раньше».
«Ты слишком много болтаешь! – злобно выпалил Лэндри. – И мне не нравится твоя болтовня. Пора убираться отсюда». Он вынул пистолет Рута. «Пошли! – приказал он Руту. – Пошевеливайся!»
Повернувшись, он прикрикнул на туземцев: «Дайте пройти – или мне самому придется убивать!»
По толпе дикантропов прокатилась шелестящая волна движения, они начали возбужденно верещать тонкими голосками.
«Их нужно разогнать! – орал Лэндри. – Если они вылезут наружу, нас огреют камнями по голове, как только мы высунемся. Пошли!»
Он ринулся вперед, Рут бросился за ним. Лэндри пользовался рукоятью пистолета, как дубинкой, а Рут размахивал кулаками – отлетая к стене, дикантропы шлепались и хрустели, как кукурузные стебли. Лэндри прорвался в проход. Рут протолкнул туда же Барбару и, отгоняя пинками пытавшихся удержать его туземцев, выбрался под открытое небо.
Выпрыгнув из прохода, Лэндри по инерции отбежал на несколько шагов от пирамиды и очутился в гуще разъяренной толпы дикантропов. Рут, следовавший за ним не столь поспешно, прижался спиной к гранитному основанию пирамиды. «Здесь, кажется, собралась вся колония!» – прокричал он на ухо Барбаре. Некоторое время он был занят, отбиваясь от нахлынувшей стаи туземцев и стараясь по мере возможности прикрывать Барбару. Край первого уступа пирамиды доходил ему примерно до плеча.