ля самого себя, Даудов допустил несколько малосущественных просчётов, мелких и вовсе незаметных ошибок. Один из которых, как позже покажет время, и окажется для безупречного Салмановского плана, роковым.
В комнате, где всё ещё удерживался Князев, вновь зазвонил телефон. Полевой командир, ругнувшись по-чеченски, уже сам подошёл к телефону и нажал на кнопку «громкой связи».
– Ну? Чего ещё надо? – сходу поинтересовался Даудов, очевидно предполагая, что его прошлый собеседник, звонивший тремя минутами ранее, что-то упустил и вышел на повторную связь для каких-то уточнений.
– Я те щас дам «чё надо»!.. – из динамика вдруг зарычал голос разгневанного мужчины. – …Валерка, твою мать!.. Это я, Иван Иваныч, твой сосед снизу. Что там у тебя происходит? То телевизор орёт, то, как слоны топаете. Ты там чё, бухаешь? А мне, между прочим, на ночное дежурство сегодня заступать. Даю тебе три минуты, чтоб разогнал ты своих алкашей-собутыльников. А коль шум не прекратиться, я немедля вызову милицию!..
Зазвучали короткие гудки прерванной связи. Бандиты в недоумении переглянулись.
– Может, кончить его? – предложил Хоза.
– Не надо!.. – отрезал Салман, после чего выкрикнул, обращаясь к сидевшему у телевизора боевику. – …Выруби этот чёртов «ящик»!
Один лишь Князев узнал в разъярённых криках «старика-соседа», чуть изменённый хрипотцой голос Семёна, сумевшего таким незамысловатым образом предупредить майора о скором штурме. Валерий вдруг испытал несказанное облегчение. Он не один! Как всё же приятно сознавать, что за твою жизнь кто-то борется и что судьба твоя кому-то небезразлична. Мало того, что Валерий уже чувствовал незримую поддержку, теперь он ещё точно знал, через какое время начнётся его освобождение. Через три минуты; через сто восемьдесят секунд или мгновений.
Предупреждён, значит вооружён. Десятки раз, штурмовавший жилые помещения и освобождавший заложников, Князев впервые оказался в роли жертвы. По личному опыту майор знал, как и каким образом будет осуществлён предстоящий штурм его несчастной квартиры. Наверняка, атака начнётся одновременно со всех имевшихся в доме окон и дверей. А возможно, учитывая наличие в помещении ребёнка, спецподразделение предпримет более хитрый манёвр. И об этих «эксклюзивных» вариантах Валерий так же имел чёткое представление. В общем, необходимо было готовиться ко всему; быстро реагировать на любой звук, стук или шорох. После чего, молниеносно просчитывать каждый следующий шаг: как со стороны наших, так и со стороны чеченцев.
Через считанные мгновения майору предстояло принять, пожалуй, самый главный бой в его жизни. И если судьба человека кем-то предопределена, то вся его предыдущая жизнь, годы войны и сражений, очевидно, являлись лишь тренировками, некой подготовкой именно к этой самой схватке.
Вновь зазвонил звонок. Салман было бросился к телефонному аппарату, да вовремя сообразил, что на сей раз это был уже вовсе не телефон. Тревожный сигнал прозвучал из прихожей.
– Наверняка, старый пердун припёрся! Какие же эти стариканы неугомонные!.. – недовольно поморщившись, предположил Даудов. – …Хоза, сходи!.. Пошли этого сердобольного «вахтёра» куда подальше. Дверь не открывай, так поговори. А ты, Князев, живо за стол!..
Присев перед журнальным столиком, майор пододвинул к себе чистый лист бумаги. Теперь он был уж совсем близок к пакету. То есть, к заряжено-взведённой «Беретте».
Тем временем боевик-уголовник успел вернуться из прихожей.
– Салман, там вовсе не сосед! Это тот самый парень, что весь день отирался возле дома. Спрашивает какую-то Ирину. Я ему через дверь отвечаю: дескать, нет здесь такой. А он опять за своё: мол, вынь, да положь! Стоит, пидор, на лестничной площадке и вовсе не думает уходить. Вроде, как пьяный. Может, «шлёпнуть» его? Одним трупом больше, одним меньше!..
Тут же из прихожей донеслись грохочущие удары, словно кто-то принялся пинать ногами входную металлическую дверь.
– Вот паскуда!.. – взревел чеченский командир. – …Только этого нам тут не хватало! Тащи сюда поганца! Иначе, он весь дом на уши поднимет!
Хоза вновь направился в прихожую.
Именно с глухим щелчком замка, вместе со скрипом открывшейся входной двери, вся Князевская квартира вмиг погрузилась в хаос сплошного грохота автоматных очередей; звона битого стекла; истошных криков и бранных ругательств. Как и предполагал майор, штурм начался одновременно со всех возможных направлений.
«Ну, а чего, собственно, церемониться?.. Вести какие-то переговоры, выполнять какие-то требования? Зачем? Гораздо проще, круша всё вокруг, ворваться в жилые помещения!.. Ведь вовсе не свой дом мы штурмуем!.. – Князев мысленно материл бойцов спецназа. – …Не своих близких мы спасаем!.. В раз, совсем покончим и по домам! Для них нынче главное, обезвредить банду, а жизнь заложников дело третье. Потому Валера, о безопасности вовсе не чуждых тебе людей, должен позаботиться именно ты!..»
Неуловимым движением Князев воткнул изготовленную к бою пику в самое горло находящегося рядом с ним боевика. Тот, захлёбываясь собственной кровью, захрипел и повалился на пол.
Квартира начала быстро погружаться в едкий туман: ни то пороховых газов, ни то пущенного в жилое помещение слезоточивого газа. Воспользовавшись данным обстоятельством и всеобщим бардаком, майор выхватил-таки из брошенного на произвол судьбы пакета, заветный пистолет. Не вынимая «Береты» из тонкого целлофана, он открыл беспорядочный огонь в ту самую сторону, где, по его мнению, и должен был находиться Даудов. Отстреляв весь имевшийся в магазине боезапас, Валерий немедленно кинулся к Максиму с Лариской. Он сгрёб их в объятия, тем самым закрыв сына и бывшую супругу своей широкой спиной. Пожалуй, то был единственно возможный шанс спасти женщину с ребёнком от шальной пули или осколка гранаты. К слову сказать, сделал он это весьма вовремя. Потому как один из боевиков, нырнувший под стол, и очевидно сообразивший, что всё уже кончено, в отчаянии выпустил автоматную очередь в перепуганных заложников. Тут-то и встретили вражеские пули, широкую спину майора.
Истекающий кровью Князев был уже не в состоянии контролировать дальнейший ход боя. Да, собственно, и длился тот скоротечный захват не более минуты. В эти шестьдесят коротких секунд спрессовались сотни, если не тысячи событий. Выбитые стёкла; атака со стороны оконных проёмов и от входных дверей бойцами спецподразделения; стрельба на поражение в спальни и прихожей; взрывы брошенных гранат; отчаянное сопротивление боевиков; мимолётная рукопашная схватка; взятие в плен, оставшихся в живых бандитов и скорый поиск, хоть кого-то из уцелевших заложников.
Князев лежал на полу в багровой луже крови. Природа брала своё, и изрешечённое пулями тело неоправданно быстро теряло сознание. Вместе с последними остатками жизни и какой-либо надежды, разум майора погружался в небытие…
* * *
Тишина. Темнота.
И вот он, ясный внутренний мир. Зелёный луг с ярким тёплым солнцем. Почему-то он воспринимается сразу всеми внутренними чувствами. Нужно идти на этот луг; ощущать запах свежей травы. Босыми ногами чувствовать мягкость и прохладу земли; слышать щебетание птиц и видеть, как с цветка на цветок перепархивает бабочка.
Князев оглядывается в поисках кого-то из своих товарищей. Ведь однажды, он уже был на этом самом лугу. Потому и знает он наверняка, что его здесь ждут. Вдалеке Валерий вдруг замечает некий образ. Внимательно в него всматривается. Сквозь лёгкую утреннюю дымку он узнаёт в том образе самого себя. Точнее, своё тело. Подходит к нему.
– Здравствуй, Тело! Могу ли я чем-то тебе помочь?
– Теперь!.. – осматривает себя Тело. – …Теперь уже ничем! Поздно. Помогать нужно было раньше, когда мне было очень больно.
Князев замечает ещё один образ. Узнаёт в нём свою душу.
– Здравствуй, Душа! Может, тебе я буду чем-то полезен?
– Да-да! Именно сейчас мне и нужна твоя поддержка. Как-то разом всё отболело и мне вдруг стало совсем одиноко. Мы вновь лишь вдвоём, как и в старые, добрые времена. Не думай о Теле. Оставь его, оно безнадёжно. Пойдём лучше со мной.
– Почему ты забыл посоветоваться со мной? – слышится третий голос.
– Кто ты? – реагирует на него Князев.
– «Кто-кто»!.. Я твой Разум. Прогони Душу, ведь нам с тобой ещё необходимо спасти Тело.
– Но Тело само говорит о том, что ему уже не помочь! – возражает Валерий.
– А ты позови свою Волю! – подсказывает Разум.
– Князев, не слушай никого, кроме меня!.. – возмущается Душа. – …Я всегда была с тобой… Даже тогда, когда не было ни Разума; ни Воли. Да, ты сам вспомни. До того, как появилось Тело, была лишь одна я, твоя Душа!
– Кажется, кто-то упомянул и обо мне? Речь, как будто бы, шла о Воле!.. – на поляне возник ещё один образ.
– Помочь Телу сможешь?.. – обращается Разум к Воле. – …Лишь на тебя вся надежда!
На зелёном лугу тотчас появляется весьма размытый силуэт пятой фигуры.
– Как я должен к тебе обращаться? – спрашивает Князев у того самого «призрака».
– Я Интуиция! Я появляюсь редко, но всегда подсказываю тебе самое верное решение.
– Князев, не верь Интуиции!.. Она заодно с Душой. Ведь они сёстры!.. – кричит возмущённый Разум. – …Лучше вспомни сколько раз… Причём, в самые тяжёлые минуты, именно Интуиция тебя и подводила!
– Я никогда его не подводила!.. – пытается оправдаться Интуиция. – …Просто, он не всегда прислушивался к моему тихому голосу.
– Это не более чем отговорки и наглая ложь!.. – Разум оказался категоричен в своих выражениях. – …Лишь на меня ты мог рассчитывать. И именно я никогда тебя не подводил. Ведь я твёрд и постоянен. Тогда как интуиция капризна и переменчива. Она женщина, у неё семь пятниц на недели. Я такой же, как и ты… Я мужчина! Именно поэтому, ты всегда можешь на меня положиться. Ты лучше спроси у них, у женщин. Зачем они отправили тебя в эту чёртову квартиру? Считай, на верную гибель. При этом лишь я один, твой Разум, был против данной, изначально сомнительной авантюры.