. Конец разговора.
Внезапно Констанс почувствовала, что все ее эмоции — ярость, тревога, самообвинения — собрались воедино, раскаленные добела и направленные на этот свирепый голос в телефонной трубке.
— Если вы отправитесь туда без меня… вы так или иначе пожалеете об этом… жестоко пожалеете.
Ей ответила тишина. А потом раздался громкий щелчок — разговор закончился.
Констанс посмотрела на замолкший телефон. Ей нужно оказаться там. Сейчас же. Но водитель такси давно уехал и не вернется к ней. На машине добираться туда не меньше пяти часов, а аэропорты закрыты.
Но Пендергаст находится там, в плену, и его жизнь в опасности. Наверняка есть какой-то способ добраться туда. Непременно есть.
Констанс ждала на темной подъездной дорожке, когда остынет ее раскаленная ярость. Но ярость не уходила.
Она сделала глубокий вдох. Выдохнула. Еще раз набрала в грудь воздуха. А потом — неожиданно — подняла лицо к ночному небу и испустила жуткий, неземной, нескончаемый крик чистого дикого отчаяния.
51
Шеф полиции Перельман проехал мимо островка Бак-Ки, полузатонувшего и совершенно непривлекательного. Он собирался провести последние девяносто минут в своем кабинете, теплом и сухом, пытаясь освоить брейк Дока Уотсона[71] из записи «Way Downtown» семьдесят второго года. Но его вызвали из дома и отправили под дождь, потому что какой-то свихнувшийся турист решил, что эта погода будет идеальной, чтобы искупаться в Редфиш-пасс. К тому времени, когда спешно собранная спасательная команда обнаружила юнца, вытащила его на берег, откачала соленую воду из его легких и закончила объяснять ему разницу между однозначным и двузначным ай-кью, Перельману уже расхотелось играть на гитаре или делать что-нибудь еще — он мечтал только вернуться домой, обсохнуть и забраться в кровать. Тропические грозы были фактом барьерных островов, с которым следовало смириться, и Перельман привык к ним. Но в последнее время дополнительные часы участия в оперативной группе и связанные с ней бюрократические обязанности вымотали его. А выходка этого маленького придурка переполнила чашу.
Он проехал по мосту Блайнд-пасс на остров Каптива и продолжил движение по Санибел-Каптива-роуд. По пути из дома он слышал какие-то разговоры в полицейской рации: сообщалось о сгоревшей машине, стрельбе и убийстве близ Эстеро-Бей, то есть вне его юрисдикции. К этому времени все необходимые следственные действия были, вероятно, уже проделаны. Однако, пока Перельман возвращался на Каптиву, на полицейской волне все еще шли какие-то переговоры. И вдруг он услышал:
«…Тело на заднем сиденье машины опознано, это Уоллес Лэм из Джексонвилла…»
Лэм. Он вспомнил, что так звали постдока, помощника той крутой ученой дамы-океанографа, с которой работал Пендергаст. А машина, о которой сообщал диспетчер, была «рейнджровер». Господи, ведь именно такую Пендергаст взял в аренду. Почему они, черт возьми, не называют номер? Но на этот вопрос почти немедленно был получен ответ: задняя часть автомобиля обгорела, номер прочесть невозможно, никаких документов в салоне нет.
Перельман прижался к обочине, чтобы в три захода сделать разворот и помчаться на место преступления. Но когда он сдавал назад, до него сквозь дождь донесся безошибочно узнаваемый звук: визжащий рев лодочного двигателя, работающего на оборотах за красной чертой, а следом громкий удар. Пауза, и все повторилось: бешеный рев лодочного двигателя, а потом удар.
Он нажал на тормоза и уставился в темноту. Звук доносился с маленькой общественной пристани за дорогой, где стоял его катер.
Это что еще за новости?
Перельман нажал на газ, но, вместо того чтобы ехать к мосту, развернулся с заносом и направился по песчаной дорожке к пристани. Не гася фары, он выпрыгнул из машины.
В их свете он увидел нечто удивительное. Визжащие двигатели, как он того и опасался, оказались двигателями его катера. Вода вокруг бурлила так интенсивно, что казалась чуть ли не мыльной пеной. За штурвалом стояла одинокая фигура, опознать которую за пеленой дождя было невозможно. На глазах у Перельмана фигура перевела вперед оба рычага управления скоростью. Но корма все еще оставалась причалена к пристани, а потому катер только дернулся вперед на полдюжины футов, резко остановился, выбрав длину причального каната, и ударился бортом о сваи пристани, которая содрогнулась от удара. Фигура, не поворачиваясь, с яростью перевела рычаги на задний ход и повторила процесс, вследствие чего катер ударился о пристань кормой. Носовой швартов уже отсоединился и трепыхался в воде. Катер, удерживаемый кормовым швартовом, бился, как бешеный мустанг в клетке. Перельман со смесью ужаса и ярости смотрел, как его прекрасный — пусть и недоделанный — катер разбивают к чертовой матери.
Он пронесся по пристани, спрыгнул на палубу, ухватил рычаги газа и, оттолкнув в сторону неизвестного человека, перевел рычаги в нейтраль и выровнял штурвал.
— Эй! — крикнул он. — Что, черт побери, вы тут… — и резко оборвал себя.
Перед ним, промокшая и измазанная до такой степени, что ручейки воды и грязи стекали по ее одежде и коже, стояла подопечная Пендергаста, Констанс Грин. Туалеты от-кутюр, которые она так небрежно носила прежде, сменились практичной и удобной одеждой, насквозь мокрой и покрытой грязью; с растрепанных волос капала вода. Только фиалковые глаза и беспокойное выражение лица — смесь отстраненности и ярости — убедили Перельмана, что перед ним та самая молодая женщина, которая несколько дней назад вышла из лимузина, напомнив ему забытую актрису Олив Томас.
— Шеф Перельман. — Она кивнула. — Добрый вечер.
Он не ожидал такого спокойного приветствия.
— Что вы тут вытворяете с моим катером? — сердито спросил он.
— Я рада, что вы пришли. Мне нужно, чтобы вы доставили меня в одно место. Похоже, я не умею толком управлять этой штукой.
Хотя они обменялись всего парой коротких фраз, их разговор принял такой фантастический оборот, что Перельман почувствовал, как гнев оставляет его.
— О чем вы говорите?
— Алоизия похитили.
— Алоизий — это кто?
— Агент Пендергаст.
Сообщения на полицейской волне. Что ж, теперь он начал понимать.
— Он пытался скрыться на своей машине, но попал в засаду, машину обстреляли. Доктор Лэм убит, и они забрали Алоизия и Гладстон.
— Забрали куда?
— На старый сахарный завод «Бонита» на Кривой реке, к северу от Каррабеля.
— Как вы это узнали?
Она глубоко вздохнула:
— Слишком долго объяснять.
— Но вы хотите попасть туда на моем катере.
— Есть какой-то другой способ сделать это в сложившихся обстоятельствах?
— Но… это двести пятьдесят миль по заливу!
Констанс шагнула к нему:
— Они раскрыли дело, и их похитили. Они умрут или еще того хуже… если мы их не спасем.
— Бог мой, если это правда, нужно вызывать группу быстрого реагирования.
— Нет! — На миг глаза Констанс вспыхнули с такой силой, что Перельман отпрянул. — Может быть, вы уже знаете, что в оперативную группу затесался «крот». Как только станет известно о подобных действиях, они немедленно убьют Алоизия. Кроме того, вы знаете, что из этого получится: даже если мы забудем про «крота», понадобится десять-двенадцать часов для того, чтобы только собрать вашу группу быстрого реагирования. Поэтому мы должны добраться туда и сами спасти их.
Перельман смотрел на нее, лихорадочно обдумывая это. Она была во многом права. Бо для этой работы не годился, и сам Перельман определенно начинал ощущать запах предательства. Если он позвонит Пикетту, то они станут собирать группу… по инструкции. Но использовать катер?
— Это безумие, — сказал он.
Мгновение, и внезапно Констанс метнулась к нему. С быстротой атакующей змеи она выхватила пистолет из кобуры у него на поясе, перекинула оружие из левой руки в правую и отступила назад. Перельман никогда не видел, чтобы человек двигался с такой скоростью. Он все еще недоверчиво моргал, когда она прицелилась из пистолета, передернув затвор. Пуля упала на пол кабины.
Констанс направила «глок» в его сторону. Несколько мгновений оба молчали.
— Вы только что потратили пулю впустую, — сказал Перельман.
Констанс держала пистолет твердой рукой:
— Я не думала, что деревенский констебль, предпочитающий поясную кобуру, будет выходить на улицу с патроном в патроннике.
Наступила долгая тишина, нарушаемая только шумом дождя и работающих на холостом ходу двигателей. Перельман протянул руку за пистолетом, и Констанс после короткого колебания опустила оружие и вернула ему:
— Если я застрелю вас, это не поможет мне добраться до Кривой реки.
Перельман убрал пистолет в кобуру:
— Если коммандер Бо и группа быстрого реагирования не могут спасти Пендергаста, то как это сделаем мы?
Констанс несколько секунд молчала, погрузившись в себя. Потом снова взглянула на шефа полиции:
— Перефразируя Сунь-цзы: «Познай себя, и ты будешь всегда побеждать».
Перельман вздохнул:
— Почему-то мне кажется, что Сунь-цзы здесь не совсем к месту.
— Мы теряем время. Либо вы поможете мне, либо нет. Потому что если Пендергаст умрет, то я тоже умру — так или иначе. Мы с вами оба знаем, что этот катер — самый быстрый способ добраться до Кривой реки.
Последовавшее за этим молчание длилось недолго.
— Черт, — сказал Перельман. — Хорошо, садитесь рядом со штурвалом, и мы уходим.
Констанс села. Перельман проверил трюмные насосы, заглянул в кабину, чтобы убедиться, что после предыдущего грубого обращения не образовалось течи, потом отсоединил кормовой швартов и сел за штурвал.
— Держитесь крепко, — сказал он. — На катерах нет ремней безопасности. Море сейчас спокойно, только дождь идет, но ожидается гроза, и нам предстоит серьезная болтанка, прежде чем это закончится.
С этими словами он запустил правый реверс и коротко газанул, а затем, подрабатывая левым мотором, развернулся. Отойдя достаточно от причала, перевел вперед оба рычага управления и устремился к выходу из канала.