Ингред была в полном замешательстве. Бросив на Майкла растерянный взгляд, она опустилась в кресло.
– Когда?
– Как только наступит ночь, – ответил Майкл, глядя в окно. – Скажем, через два часа. Вас это устроит?
– Но не привлекут ли общего внимания сопровождающие меня люди?
– Несомненно, привлекли бы, если бы все они отправились вместе с вами. Но этого не будет. Отберите четверых. Самое большее пятерых. Все другие останутся здесь, чтобы помочь нам ввести в заблуждение окружающих.
– А ты не хочешь вытащить меня в укромное место для того, чтобы…
– Не говорите глупостей. Если бы я хотел вас уничтожить, то мог бы сделать это прямо здесь. Креденс был бы счастлив оказать мне помощь.
– Но тогда зачем оставлять в замке моих людей?
– Предосторожность. А если уж быть совсем откровенным, то в качестве заложников. Вы очень много значите для меня, леди, но не больше, чем мой долг перед Кавелином.
– Долг? Перед Кавелином? – с недовольным видом переспросила Ингер. – Ты не представляешь, насколько противно мне слышать эти слова.
– Король верит в свое дело, – пожимая плечами, ответил Майкл, – и мой долг поддерживать его до тех пор, пока он не сменит курс или не уступит трон. В таком случае я подам в отставку.
– Но насколько мне известно, ты далеко не во всем с ним согласен.
Майкл посмотрел через окно на кроваво-красный закат, помолчал немного и ответил:
– Да. Я не всегда с ним соглашаюсь. Но политику определяет он. Мы же – все остальные – лишь проводим её в жизнь.
– Политику определяет Пратаксис. Он пребывает в мечтаниях, которые порождают у Браги его безумные идеи.
– И так бывает. Изредка.
Ты, Майкл, шагаешь по лезвию бритвы, сказал себе Требилкок, и тебе надо быть очень, очень осторожным.
Дал Хаас постучал в дверь дома в Седлмейре. Ответа не последовало. Он забарабанил громче. Наконец дверь отворилась, и Хаас скользнул в дом.
– Видимо, это то самое место, – сказал сержант – командир отделения, преследовавшего Дала. Подозвав к себе своих людей, сержант распорядился: – Вы трое отправляйтесь к задней стороне дома и проверьте, нет ли там запасного выхода. Если черный ход обнаружится, то пусть двое останутся его охранять, а третий возвращается ко мне, чтобы доложить обстановку. – Он внимательно посмотрел на дом.
– Неужели мы и в самом деле должны убить всех? – спросил один из солдат.
– Таков приказ герцога.
– Но там же дети. Сержант, я никогда не убивал детишек.
– Не думай об этом. Просто делай свое дело, – резко и зло бросил сержант. Ему этот приказ тоже не нравился. Но приказ есть приказ.
Вернулся один из трех солдат и доложил:
– Там сзади есть дверь.
– Двое смогут прикрыть выход?
– Без проблем.
– Хорошо, парни. Время. Только помните – ни один человек не должен остаться в живых. Ни один. В противном случае герцог может нас всех укоротить на голову. Вперед.
Но один человек все же остался в живых. Дал Хаас сумел проложить себе путь мечом через заднюю дверь, оставив двух солдат герцога валяться с выпущенными кишками. От своих преследователей он сумел скрыться лишь на темных узких улочках города.
Генерал Лиакопулос и его четыре спутника – все в наряде охотников – сумели, не привлекая внимания, въехать в Форгреберг. Генерал быстро прошел в свое жилье, переоделся в мундир и направил во все стороны посыльных.
Первым на его призыв явился серый от усталости Пратаксис.
– Как вы здесь оказались? – спросил он.
– Подождите. Вы все узнаете, как только придут остальные. Я послал за Требилкоком и Абакой.
Через пару минут появился Креденс Абака, а следом за ним – Майкл.
– Садитесь, – сказал Лиакопулос. – Чтобы принять решение, мне нужен ваш совет.
– Что происходит? – спросил, садясь, Пратаксис. Он снова был заряжен нервной энергией.
Абака остался стоять. Майкл внешне не проявил никаких эмоций.
– Король мертв, – сказал Лиакопулос. – Тихо! – гаркнул он, когда на него посыпался град вопросов. – Было сражение. Король попал в окружение. Только пятой части наших людей удалось спастись, да и то, видимо, только потому, что они бежали, вместо того чтобы напасть на противника с тыла. Подробности мне не известны. Мы во всем разберемся и в случае необходимости применим меры дисциплинарного воздействия. Пока же мало что известно. Ясно лишь то, что большая часть армии погибла, включая короля, Гжердрама и барона Хардла. Сведения об этом начали просачиваться несколько дней тому назад. Я выжидал, чтобы убедиться в том, что это не массовая истерия. Я приказал коменданту Майсака удерживать у себя всех беглецов и одновременно запретил передавать в Форгреберг любые сообщения, чтобы весть о поражении не распространялась дальше. Как только я убедился, что все сообщенное беглецами – истина, я помчался сюда, чтобы посоветоваться с вами.
– Прикончим её, пока о смерти короля никто не знает! – прорычал Абака.
– И Фулька ты тоже намерен прикончить? – не без яда поинтересовался Майкл.
– Само собой, – ответил Креденс.
– Лично я младенцев не убиваю.
– Не беспокойся, я сам это сделаю.
– Нет, Креденс, этого ты не сделаешь, – вмешался Лиакопулос. – Таким образом Корону не защищают. Это даже не будет обыкновенным детоубийством. Это будет убийством монарха. Фульк стал королем в тот момент, когда умер Рагнарсон.
– Весьма веский юридический довод, – сказал потрясенный известием Пратаксис. – А то, что ты предлагаешь, Креденс, именуется государственной изменой. И кроме того, нам еще…
– Теперь вы понимаете, в сколь затруднительном положении я оказался, – продолжил Лиакопулос. – Передо мной – дилемма: или нарушить закон, или позволить новым хозяевам законно разрушить все то, что мы столько лет создавали и лелеяли.
– Всего два покойника, – презрительно фыркнул Абака, – и никакой тебе дилеммы.
– Но если мы сами будем действовать вопреки требованиям закона, то вправе ли мы будем требовать от других его соблюдения? – спросил Пратаксис.
– Я уже приводил себе все эти аргументы, – снова вмешался Лиакопулос. – Ситуация не предполагает разумного решения. Хотя для себя я решил, что стану делать. Вы же решайте для себя, прислушавшись к тому, что нашептывает ваша совесть.
– И что же вы намерены сделать, сэр? – насмешливо поинтересовался Абака.
– Я здесь только потому, что Гильдия в долгу перед Рагнарсоном. Нет Рагнарсона – нет и долга. Я возвращаюсь в Высокий Крэг. Если вы трое согласитесь выполнять закон, то я останусь ещё на некоторое время, дабы обеспечить упорядоченный переход власти. Если же вы решите бунтовать, то я уезжаю немедленно. Я не смогу присоединиться к вам, но и не стану воевать с вами.
Пратаксис и Абака кивнули. Отъезд генерала означал, что единственным командующим армией будет полковник Абака.
– Сноха короля ближе к нам, чем Ингер, – сказал Абака. – Не сможет ли она стать регентшей при юном короле Браги?
– Король предпочитал видеть в качестве регента в первую очередь Мундуиллера. Вторым в его списке шел Гжердрам и третьим барон Хардл.
– Значит, Мундуиллера? – произнес Абака. – С ним бы я смог ужиться.
– Мы можем говорить до скончания веков, но разговорами делу не помочь, – вмешался Лиакопулос. – Необходимо действовать. Комендант Майсака не может удерживать беглецов до бесконечности. Кроме того, нет сомнения в том, что некоторые из тех, кто пережил битву, проберутся в Кавелин охотничьими тропами, минуя Майсак.
– Как только об этом станет известно, Кристен и дети окажутся в опасности, – заметил Пратаксис. – Что ты на это скажешь, Майкл?
– Я уже отправил их из страны. Вместе с деньгами.
Абака и Лиакопулос бросили на шефа шпионов вопросительный взгляд. Однако ни Пратаксис, ни Требилкок ничего объяснять не стали.
– А что ты намерен предпринять, Майкл? – спросил Абака.
– Я стою перед выбором, как и все мы. Возможно, я последую примеру генерала.
– Я, видимо, тоже, – бросил Пратаксис.
– Вам троим есть куда податься, – сказал Абака. – Мне же бежать некуда. Здесь моя родина, – продолжил он, поднимаясь. – Что же, пусть будет, что будет. Если большинство против меня, то я сдаюсь, – закончил он и направился к двери.
– До того как известие о смерти короля станет всеобщим достоянием, нам необходимо увидеться с королевой, – сказал Лиакопулос. – Надо подготовить её к удару, который ей предстоит испытать.
– Я отвезу вас к ней, генерал, – ответил Майкл. – Встречаемся здесь через час. До этого мне надо успеть кое-что сделать. Дерел, ты доставишь туда Абаку и Чама.
Задержавшийся в дверях Креденс спросил:
– Почему бы тебе просто не сказать нам, где она. Мы в силах добраться туда самостоятельно. Там мы могли бы и встретиться.
– Думаю, что ты не прав, – ответил Майкл. – Чем меньше людей знает о её местонахождении, тем безопаснее.
– Что же, тебе виднее, – сказал Абака, одарил Требилкока долгим тяжелым взглядом и вышел из комнаты.
– От него следует ждать неприятностей, – заметил Пратаксис.
– Наверное, – согласился Майкл. – Генерал, найдите меня через час.
– Требилкок, это было прекрасное время, – сказал генерал, протягивая Майклу руку. – Нам все-таки удалось здесь кое-что сделать. Жаль только, что он так нелепо умер. Благодарю вас за все, Майкл. И вас, Дерел, тоже.
– Почему он так поступил? – пробормотал Пратаксис, пожимаю руку генерала. – Для нападения не было никаких причин, поддающихся разумному объяснению.
– Он страдает теми же неврозами, что и его вечные враги тервола. Остается надеяться, что он погиб не зря и что тервола наконец утешатся.
– Да, нам сейчас не хватает лишь вторжения Шинсана, – буркнул Майкл. – Ну хорошо, встретимся позже.
– А я, пожалуй, пойду поищу Мундуиллера, – сказал Пратаксис и вышел вслед за Майклом.
Лиакопулос снова погрузился в кресло, закрыл глаза и попытался представить, чем мог стать Кавелин, если бы король не пустился в эту безумную авантюру. Эти размышления привели генерала к тому, что из его глаз покатились