– Хочешь объявить им? – спрашивает Отта. – Или лучше я?
– Жиньцунь, – произносит Калла. Делая вид, будто Антона нет рядом, она упрямо продолжает допрос. Ведь и он прекрасно поработал, допрашивая ее, Каллу. – Ты имела к нему какое-нибудь отношение?
– О чем ты вообще говоришь?
Калла прищуривает глаза. По ее спине словно проводят ледяным пальцем.
– О бойне, устроенной там, – понизив голос, поясняет она. – На прошлой неделе.
– А, вот я глупая, – говорит Отта, изучая собственные ногти. – Нет, конечно. С какой стати мне знать хоть что-нибудь о бойне в Жиньцуне? Вы позволите мне удалиться, чтобы предложить тост, ваше величество?
Дать ей позволение Антон не торопится. Он склоняет голову набок, уловив тот же оттенок голоса Отты.
– Почему ты так сказала? Про Жиньцунь?
Отта направляется к двери. Задевает Каллу, их рукава трутся один о другой с жесткостью наждачной бумаги.
– Мне надо кое-что объявить. Можно?
– Нет. – Калла выбрасывает руку в сторону, преграждая Отте путь. – Нельзя.
– Ваше величество? – Голос Отты приобретает резкость. На этот раз ее обращение к Антону обсуждению не подлежит, и Калла понимает почему. Отте все известно.
– Вспомни, – продолжает Отта, – я делаю это ради тебя.
Тон не тот, с каким она обращалась к Августу. В нем звучит ожидание, что Антон непременно встанет на ее защиту, и, когда Антон лишь беззвучно открывает и закрывает рот, он медлит слишком долго. От вспышки гнева глаза Отты темнеют.
– Довольно. – Она отбивает со своего пути руку Каллы.
Удар оказывается гораздо сильнее, чем ожидала Калла. Впрочем, она быстро оправляется и снова выставляет руку, и Отта реагирует так же стремительно. Хватает Каллу за запястье и заламывает ей руку за спину.
– Ой-ей! – не удержавшись, вскрикивает Калла. Где же была эта силища раньше, когда Калла тащила Отту через зал в коридор?
– Не могу разобраться, кто ты такая, – шипит Отта, – но разберусь, дай только срок. Ты уже сожгла свой дворец. А этот мой.
Отта разжимает пальцы и отталкивает ее. Калла морщится, сдавленно бормоча ругательства, и прислушивается к слабому ощущению холодка на запястье. На нем виднеется пятнышко крови. Калла быстро поддергивает рукав, осматривает руку в поисках пореза, но не находит. Отта оставила на ее руке след – почти точный отпечаток своего пальца.
Калла сразу бежит к двери и врывается в гул банкетного зала.
– Галипэй… – бормочет она. – Где Галипэй?
– Я хотела бы предложить тост! – провозглашает тем временем Отта в дальнем конце зала, встав на обитый плюшем стул.
Калла обводит зал взглядом, ее сердце так и скачет в груди. Отта задумала нечто сокрушительное. Калла чует это, как чует свирепый муссон еще до того, как он начнется. Свет становится ярче, в каждой лампочке разгорается нить, озаряя толпу. Вот Жэханьу. Муго. Венера Хайлижа, неловко переминающаяся на месте. И наконец у противоположной стены Калла замечает Галипэя Вэйсаньна, и тот уже смотрит на нее.
«Хватай, – одними губами выговаривает Калла, агрессивным жестом указывая на Отту. – Останови ее!»
Галипэй приходит в движение мгновенно. Его серебристые глаза вспыхивают, он рассекает толпу с легкостью бечевки, разрезающей желе, пользуясь для этой цели каждым просветом.
– Калла. – Антон вдруг появляется за ее спиной, хватает ее за руку. Он вышел из коридора для слуг следом за ней. – Оставь ее в покое.
Она рывком высвобождает руку:
– Не трогай меня.
– Как же я рада, что мы смогли собраться сегодня вместе после стольких раздоров, – во весь голос кричит Отта. Она сцепляет руки перед собой. – Ежегодные гала-торжества я всегда особенно любила.
Поверх голов других присутствующих Галипэй снова встречается взглядом с Каллой, медлит возле группы членов Совета, стараясь обойти ее так, чтобы никого не задеть. Калла видит, как он беззвучно выговаривает: «Что за хрень она несет?»
«Без понятия», – отзывается Калла.
– Перед тем как заболеть, – продолжает Отта, – я нашла в сокровищнице короля Каса нечто потрясающее. Из страха я сохранила находку у себя, но теперь, когда Каса больше нет, думаю, королевству и Совету пришло время узнать правду. Не понимаю, как она до сих пор оставалась незамеченной. Вероятно, все королевские советники обходили эту находку взглядом и решали молчать.
При этих словах несколько стоящих по соседству человек переключают внимание на Каллу. С любопытством. И удивлением.
– Калла… – слышится рядом с ней голос Антона.
– Если она намерена рассказать всему королевству, что можно делать перескоки без вспышки и вторгаться в кого угодно и когда вздумается, я убью ее здесь и сейчас, – шипит Калла. – Это же вызовет раскол населения…
– В приграничных землях есть один предмет, ци в котором хватит, чтобы одним мановением руки уничтожить целую деревню, – объявляет Отта.
Галипэй, который наконец пробился к ней вперед, останавливается, озадаченный не меньше, чем остальные слушатели. Калла жестами велит ему действовать, просит заткнуть Отту, но он больше не смотрит в ее сторону.
– В целях защиты его спрятали на месте первой битвы, когда началась война с Сыца. А после победы Талиня за ним так и не вернулись. – Отта делает паузу.
Зал безмолвствует. Замешательство накрывает толпу аристократов, словно толстым одеялом, затрудняя движения и приглушая ответные возгласы.
– Божественная корона Сань-Эра – подделка. Истинная корона Талиня по-прежнему в приграничных землях, и каждый правитель со времен войны был лжецом. С тех самых пор мы не подвергали испытанию короной ни одного из королей.
Из того, что могла заявить Отта, Калла меньше всего ожидала этого. Проходит минута, полное неверие прокатывается по толпе знати ударной волной.
А потом банкетный зал взрывается ревом голосов.
Глава 13
– Ты знал, что она задумала?
Ее вопрос застает Антона врасплох. Ситуация в целом застает его врасплох, потому что он бросил притворяться вечно невозмутимым Августом. Нынешнее выражение лица принадлежит лишь ему самому, и Калла знает это, потому что может перечислить случаи, когда видела его раньше. В последний раз это случилось на арене, когда с его головы стащили мешок и он обнаружил, что стоит в окружении зрителей, вынужденный ввязаться в финальный поединок.
В дальнем конце банкетного зала Галипэй Вэйсаньна широкими шагами выходит вперед, сдергивает Отту со стула, хватает за руки и решительно направляет ее к выходу.
– Конечно нет! – свистящим шепотом отзывается Антон. – Тогда я первым узнал бы про корону.
Еще десять секунд, и вопросы, сыплющиеся на них со всех сторон, окончательно превратятся в неуправляемую лавину. Калла выхватывает то тут, то там обрывки обращенных к Антону слов стоящей поблизости знати, членов Совета, проталкивающихся поближе, чтобы первыми донести до его сведения их ценные указания в свете последних известий. Даже если все это неправда, даже если Дворец Единства попытается отрицать сказанное и отмахнуться от Отты Авиа, как от помешанной, понадобятся доказательства, чтобы подтвердить обратное. И почему-то Калле кажется, что Отта не лжет.
– Идем со мной, – требует она.
Антон меняется в лице. Резко выйдя из ступора, он придает себе невозмутимый вид и пытается сообразить, как повел бы себя в этом случае Август.
– Мне надо отреагировать на случившееся.
Голоса продолжают настаивать. Волю небес определяет только корона… Таков был замысел с самого начала… Мы знали, что короне полагается отвергать того, в ком нет королевской крови… Если побочные ветви королевского рода стали пригодными для правления, что помешает королевству менять правителей снова и снова…
У Каллы недостает терпения, чтобы ввязываться в спор. Она хватает Антона за локоть и решительно направляет его к выходу. Как ни странно, он не упирается. Все внимание Каллы сосредоточено на непосредственной задаче, она обходит возникающие перед ней препятствия, как сделала бы во время любой стратегически значимой битвы. Они выходят за дверь, минуют стражу. Дальше по коридору, налево, потом направо и в первую гостиную, которая попадается на пути.
Пусто. Вот и хорошо. Калла захлопывает за ними дверь.
– Объяснись. С самого начала.
Антон запускает обе пятерни в волосы. В этой комнате больше нет ни следа Августа, притворство слетело с него сразу же при входе.
– Она говорила, что у нее есть какие-то планы. Но я не думал, что именно такие.
Калла смотрит, как Антон повторяет недавний жест руками. Его черные волосы разделяются на прямой пробор, падают мягкими кудрями. Должно быть, это нервная привычка, но как-то получилось, что она впервые видит его таким. С другой стороны, не так уж давно она его знает. Какой бы ни была любовь между ними, ее срок оказался ограниченным, она быстро скатилась до проклятия.
– Это какая-то уловка ради твоего внимания? – поддразнивает она. – Ты уделял ей недостаточно времени, вот она и решила тебя заставить. Она неизбежно возглавит делегацию, посланную привезти корону, и твое участие в ней будет обязательным.
Антон стреляет в нее недовольным взглядом, но не спорит. Догадка Каллы верна: Отта Авиа уже сообразила, что Антон – это Антон, если не узнала об этом от него самого.
– Объясняться с тобой я не обязан, но я понятия не имел, что Отта располагает такими сведениями. И оказался не готов к тому, что она устроит сцену. Тут уже ничего не поделаешь. Она всегда была такой, нам остается лишь сглаживать последствия, насколько это возможно.
Калла сцепляет руки в прочный замок на груди. В окна задувает холодный ветер – не хватало еще, чтобы она начала дрожать. В попытке отвлечься она принимается грызть ноготь, крепко сжимая зубы.
Антон пытается свести все к упрощенному объяснению, списать выходку Отты на ее личные недостатки, но Калла на это не купится. «Не могу разобраться, кто ты такая, – сказала ей Отта, – но разберусь, дай только срок». Таких слов не услышишь от очередного надменного аристократа, заигравшегося в дворцовые интриги. Это угроза человека, который знает или всю правду, или хотя бы ее крупицу.