– Если ты такой правильный, – задыхаясь, отвечает она, – тогда почему же ты ничего не предпринимаешь? Выведи королевских солдат из всех провинций. Перестань отнимать у них урожай и собирать налоги. Пусть Сань-Эр производит все это собственной кровью.
Говорить об этом рискованно. Человек такого склада, как Антон, может так и поступить, только чтобы доказать свою правоту. Он оставит след везде, где пройдет, а разбираться с последствиями придется тем, кто явится ему на смену.
– Не хочу, – с легкостью отказывается он. – В отличие от кое-кого… – от Августа, он говорит об Августе, но понимает, что его слышит и Сэйци, – я способен признать: да, я предпочитаю, чтобы все подчинялись мне. В моем распоряжении для этого есть все.
Калла разжимает пальцы, отпуская гобелен и выпрямляясь с убежденным видом. Нитки оставили линии у нее на пальцах, нарисовали карту скорби. Тихо, так тихо, что себя слышит лишь она сама, произносит:
– А меня у тебя нет, да?
Может, когда-то это имело значение. Антон замирает – он явно услышал, что она сказала. Должен был услышать, что она все еще готова сбежать вместе с ним, если он хочет, должен понять, что ее гнев существует лишь на том пространстве, на которое они отдалились друг от друга.
– Я должен приговорить тебя к казни. – Он отворачивается. – Но, по-моему, лучше будет, если ты пострадаешь от последствий собственных поступков. Разуй глаза, Калла.
Он рывком распахивает дверь. Сэйци Вэйсаньна поспешно отскакивает, делая вид, будто и не пыталась подслушать, что происходит в комнате.
– Ваше величество, – приветствует она и смотрит через плечо Антона. – Принцесса Калла, вы тоже с нами?
– Идите без меня, – отвечает Калла.
Сэйци не теряет времени. Она уводит Антона, и Калла остается одна в гостиной, слушая, как рокот бурной деятельности прокатывается по дворцу и доносится до нее сквозь стены, пол и потолок.
Она снова смотрит на свое запястье. Пятнышко крови Отты засохло, размером оно чуть больше ногтя на большом пальце.
Перед глазами возникает увиденное в Пещерном Храме. Тела, которые «полумесяцы» украли, сложили в кучу и принесли в жертву.
«Я хочу ее сердце, – звучит у нее в голове эхо слов Помпи Магн. – Оно совершенно особенное».
Затем в памяти ярко вспыхивает арена. Тело, которое носил Антон, истекающее кровью от удара ее ножа. Во всепоглощающем горе Калла едва сознавала, что произошло. Ей не следовало так поступать. Если бы они сбежали до того, как попали на арену, сейчас им не пришлось бы спорить.
Калла отскребает пятнышко крови. Оно легко счищается, осыпаясь чешуйками на ковер.
«Несправедливо, – хочется закричать ей. – Почему? Почему она?»
Как странно, если их тела действительно всегда обладали способностью использовать ци именно так. Как странно, что простые цивилы не наткнулись на эту способность случайно. Вместо них ее обнаружила долбаная Отта Авиа, умеющая замораживать ножи на лету.
Негодование и обида густым сиропом стекают вниз по горлу Каллы. Как только Совет обсудит весь риск наличия фальшивой короны, почти наверняка начнутся поиски настоящей. Калле нужно вернуть себе меч. Ей необходимы ответы.
Приняв решение, она застегивает доверху молнию на куртке, вылетает в коридор и несется в сторону своих комнат.
Глава 14
Несмотря на все старания удержать истерию в рамках, новости разносятся мгновенно.
Лишь небесам известно, как именно, ведь дворец по-прежнему на самоизоляции. Но шепотки просачиваются за дверь и успевают достичь улиц еще до того, как бьет следующий час. Сань-Эр строился с расчетом отнюдь не на хаос грандиозных масштабов. Самое больше, что способны выдержать города, – королевские игры: горстка участников на миллионы зрителей, полное пренебрежение порядком и управлением, потому что к концу месяца из игроков все равно уцелеет только один. Здесь привыкли считать, что всякого, кто внесет разлад в жизнь городов-близнецов, быстро постигнет суровая участь. Дворцовая стража всегда с легкостью подавляла мелкие вспышки волнений благодаря численному перевесу. Она и теперь пресечет беспорядки, и Сань-Эр вздохнет с облегчением оттого, что помеха, закупорившая его артерии, устранена.
– Движение по главной магистрали полностью парализовано, – докладывает Галипэй по рации. – Никогда не видел ничего подобного.
На этот раз вспышка происходит спонтанно. Горожане один за другим покидают свои дома, демонстрируя недовольство единственным доступным им способом. Сань-Эр требует ответов. Городам-близнецам нужен король, избранный небесами. Такой, чтобы небеса подтвердили его право на престол. Без позволения короны у них не было настоящего королевства со времен войны с Сыца, и эта мысль вселяет ужас – как будто рухнуло небо и земля проваливается под ногами. Возможно, без позволения короны они целые столетия, со времен первого массового переселения Талиня в города-близнецы, терпели жесткую монархию только из-за чьих-то коварных уловок.
– Большая часть стражи все еще ждет у колизея. Может быть, перебросить несколько отрядов? – отвечает по рации один из кузенов Галипэя.
– Оставайтесь на месте, – велит Галипэй. – Пусть события развиваются своим чередом. Охранять дворец сейчас важнее всего.
Сверху толпы похожи на темное море голов. В последний раз на улицах было так же многолюдно, когда на весь Сань-Эр взвыла сирена, поднимая ложную тревогу и предупреждая о наводнении, которое так и не началось. В том случае устранить затруднение было легко. Так же легко, как отправить людей обратно по домам. Галипэю случалось выступать в первых рядах подразделений, брошенных на усмирение мятежей, традиционно вспыхивающих перед королевскими играми: возмущенные горожане требовали, чтобы призовые деньги поровну разделили между всеми нуждающимися и вдобавок решили проблему мест в вечно переполненных больницах, а все, что требовалось от дворцовой стражи, – загнать их в угол и убрать с улиц.
Галипэй напрягается, чтобы расслышать ответ по рации. Сегодня они не смогут бросить в тюремные камеры всех бунтовщиков, как распорядился бы король Каса. На них просто не хватит камер.
– …слышишь? Что они… кричат…
Галипэй складывает антенну, отдергивает потрескивающую рацию от уха. Даже если протесты горожан и вспыхивают по их собственной воле, в городах-близнецах есть лишь одна группа, организационных возможностей которой хватит, чтобы перехватить инициативу и воспользоваться обстоятельствами. Сообщества Полумесяца уже распространяют вести о своих следующих целях: собираться у дворца, продолжать протесты, пока не падет престол. Их боевой клич эхом прокатывается по магистрали, одна волна сменяет другую.
– Нет незаконному правителю! Нет трона без доказательства!
Это не значит, что все живущие в городах-близнецах вдруг приобщились к идеям анархистов из Сообществ Полумесяца. Но если дать массам четкую причину выразить возмущение, они ее примут. А если дать возможность Сообществам Полумесяца воспользоваться этими массами ради создания хаоса, они забросают ими дворец, как взрывчаткой, чтобы прорваться внутрь.
Протестующих надо разогнать прежде, чем «полумесяцы» возьмут их в оборот железной хваткой.
– «Полумесяцы» начинают совершать перескоки. Подозревается вселение в нескольких стражников. С ситуацией надо справиться сейчас же.
Галипэй подносит рацию ко рту:
– Казните всех вселенцев из числа «полумесяцев» на месте. Без разговоров. В тюрьме нет места.
Слова согласия и возражения сливаются воедино. Сколько отрядов, столько и мнений. В такие моменты он почти жалеет, что рядом нет Лэйды. Тогда у них был бы хоть один человек, способный принимать решения.
– Некоторые все еще пользуются способами, которым научились у Лэйды…
– Мы не знаем, способны ли они перескакивать без вспышки…
– А разве мы не обязаны согласовывать казни с Советом?..
Без настоящей короны беспорядки с легкостью достигнут точки кипения. Горожане перешептываются о предыдущем жестоком короле и о том, как могли небеса позволить ему править. Вот если бы он носил настоящую корону, говорят они, то за всю свою жестокость лишился бы этого права, дарованного небесами. Август – наследник династии, которую следует свергнуть. Августу надо было отказать в коронации.
Если Сообщества Полумесяца что-то и знают, то в первую очередь – как пользоваться случаем и заполнять вакуум власти.
– Так приказал Август, – рявкает Галипэй, принимая решение за него. К худу или к добру, но Августа он знает. – Действуйте в темпе, приготовьтесь к проведению дворцом поисков настоящей короны. Не хватало еще, чтобы какой-нибудь гребаный крестьянин из Жиньцуня надел ее и начал претендовать на трон.
Шум за стенами дворца хорошо слышен в коридорах.
Калла медлит у окна, вглядывается в ночь, чтобы хоть мельком увидеть толпы. Отсюда, из этой части южного крыла, мало что видно, но она легко может представить себе, как выглядят сейчас улицы. Нетерпение давит ей на ладони, обостряет желание ощутить в них рукоять меча. Она толкает оконную створку, проверяя, не потому ли шум слышится так отчетливо, что окно не закрыли как следует, но створка не поддается.
– Ваше высочество.
Голос со стороны дальней лестницы звучит удивленно: Каллу не ожидали застать здесь, пробующей на прочность выбранное наугад окно в южном крыле.
– Уверена, все упорно называют меня «высочеством» лишь для того, чтобы напомнить Совету: от меня надо избавиться, пока я не устроила переворот, чтобы захватить трон.
Калла толкает самый угол оконной створки. А-а, она намертво вделана в раму.
– Хм-м… Что ж. – Венера Хайлижа подходит, так придирчиво выбирая место для каждого шага, словно для нее невыносима сама мысль о соприкосновении ног с полом. К тому времени, как она останавливается рядом с Каллой, ясно, что она слегка запыхалась. Наверняка бежала куда-то, пока не заметила Каллу и не отвлеклась. – Я пообещала бы, что не допущу ничего подобного, но нам обеим известно, что власти у меня немного.