По сути дела, присутствие членов Совета подразумевало, что солдаты могут и не подчиниться приказам короля. Согласно порядку субординации, приказы должны исходить от правителя и передаваться от него Совету, генералам и, наконец, солдатам. Однако Талинь составляют смертные, а смертные чаще преданы тем, кого можно увидеть, пусть даже изредка. Наверное, в провинциях короля воспринимают как нечто столь же неосязаемое, как стародавних богов, и такое же далекое.
Талинь разделен на множество провинций не без причины. Благодаря этому ни один член Совета не в состоянии сосредоточить в своих руках слишком большую власть. Меньше шансов возглавить успешное восстание против монарха.
– Останавливаемся на ночлег? – спрашивает Антон.
Калла кивает по другую сторону стекла.
– Впереди сильные разливы, – коротко сообщает она и пускает коня вперед быстрой рысью, вскинув голову.
– Она всегда такая?
От прозвучавшего рядом голоса Отты он вздрагивает. Напротив них в карете сидят двое Вэйсаньна. Элита дворцовой стражи хоть и выглядит так, будто дремлет, пока есть возможность, они натренированы ловить каждое слово. Для необдуманных разговоров здесь не место.
– Не очень понимаю, о чем ты.
– Да я ничего такого и не имела в виду. – Отта со вздохом откидывается на спинку сиденья и поворачивает голову, глядя на шторку с противоположной стороны. – Просто надоело смотреть, как ты сбиваешься с ног, следя за своим главным советником – усерднее, чем вышеупомянутый выполняет свою работу советника. Если бы я не потребовала ее присутствия, она не стала бы сопровождать делегацию. Только представь!
Антон стреляет взглядом в Вэйсаньна и прикусывает язык. Наедине с Оттой он не оставался с тех пор, как на банкете она сделала свой ход. У него не было ни единого шанса спросить напрямую, чего она добивается, почему настояла на обязательном присутствии Каллы Толэйми во время миссии возвращения короны. Казалось бы, именно Отта должна была предпочесть, чтобы Калла в делегацию не вошла. Особенно если принять во внимание ехидные шпильки, которые Отта подпускает при каждом удобном случае.
Но если бы от Антона понадобились догадки, он сказал бы вот что: Отта ничего не делает наполовину. Очнувшись, она обнаружила на троне его. Она не станет ждать естественного развития событий, при котором Антон либо решит остаться в нынешней роли, либо перескочит обратно в родное тело только для того, чтобы отдубасить очнувшегося Августа. Антон будет терпеть и собираться с силами, дожидаясь, когда прояснятся его обстоятельства, и лишь потом сделает ход, Отта же, окажись власть в пределах ее досягаемости, моментально продемонстрирует железную хватку.
«Помни, я делаю это ради тебя».
«Зачем? – думает Антон, уставившись на Отту. Она отвечает ему взглядом, возможно, сумев прочитать в его глазах вопрос: – Что дальше, после того, как найдем корону?»
Карета перекатывается через гряду крупных камней. Из-под днища слышится протяжный скрип. По стенкам кареты пробегает дрожь.
– Признаться, – говорит Антон вслух, – было бы неплохо, если бы ты заранее предупредила меня в личной беседе.
Заводить такой разговор при Вэйсаньна рискованно, но сейчас, разоблачив его во время поездки делегации, Отта потеряет больше, чем если будет ему подыгрывать.
– Это еще почему? – легким тоном отзывается Отта. – Я же тебя знаю. Ты предпочел бы действовать наиболее безопасным образом. Отправил бы в приграничные земли небольшой отряд, чтобы привезти ее, и потратил бы все силы, чтобы никто об этом никогда не узнал.
– И что в этом плохого?
– Право же, Август, лучше бы твоим советником стать мне. – Движение кареты начинает замедляться. Поерзав на сиденье, Отта закидывает ногу на ногу так, что вспархивают ее зеленые шелковые юбки. – Это же божественная корона. Мы обязаны привезти ее лично. Разве есть во дворце хоть кто-нибудь, кому ты настолько доверяешь, чтобы поручить столь важную задачу?
Антон хмыкает. Указывает на двух Вэйсаньна, сидящих напротив.
– Моя стража полностью достойна доверия.
– Лэйда Милю оказалась предательницей.
Вэйсаньна невольно хмурятся. Прозвучавший намек их оскорбил, однако они не в том положении, чтобы высказываться. Отта мило улыбается им.
– Рано или поздно, – продолжает она, – все тайное становится явным. Ты предпочел бы рискнуть, даже зная, что корона может пропасть по дороге, лишь бы королевство ничего не узнало. Так не годится. Выгода от этой короны слишком велика. Вот и действуй соответственно.
Карета останавливается. Снаружи один из стражников спешивается, мокрая трава громко хлюпает под его ботинками. Стражники проверят периметр, объявят, что опасности нет, и тогда знать сможет выйти из карет.
– А тебя не беспокоило, что Совет мог ополчиться против меня? – Антон намеренно смягчает выражения, помня про слушающих стражников: Отта наверняка заметит их и его предостерегающий тон. – Не так уж трудно вообразить, что они могли проявить меньше великодушия и проголосовать за мое свержение до тех пор, пока не будет привезена корона.
– Ваше величество, – фыркнув, возражает Отта, – право на трон все равно принадлежит вам – согласно порядку престолонаследования. Совет просто не может взять и постановить, что вы больше не король.
– Да, зато может решить дождаться настоящей коронации. И относиться ко мне, как к несовершеннолетнему наследнику престола – назначить регента из числа членов Совета, пока корона не подтвердит мое божественное право короля.
Отта закатывает глаза. Судя по тому, как насторожились оба стражника – плечо чуть заметно выдвинуто вперед, колени слегка подрагивают, – они согласно закивали бы, будь это уместно.
– Короче говоря, – заключает Антон, – на этот раз нам повезло. Я отношусь к тебе со всем уважением, Отта. Но если ты и впредь будешь пытаться решать, как лучше, мне придется тебя осадить. Ты всего лишь моя сестра, а не советник.
«Семь лет прошло, – читается между строк безмолвное предостережение, повторяясь раз за разом. – Ты должна понимать, что мы уже не те, какими были прежде».
– Твоя…
Дверца кареты открывается.
– Все спокойно. Извольте выйти, ваше величество.
Отта закрывает рот. И вылетает из кареты первой, не скрывая раздражения. Следуя за ней и высунув голову в дверь, Антон сразу замечает слева небольшое скопление строений средней высоты. И мгновенно понимает, где они находятся. Они едва миновали середину территории Эйги. Когда-то здесь находилась столица этой провинции, прежде чем король Каса сжег ее дотла и построил на ее месте сторожевую базу. С тех пор ямынь перенесли дальше на север, местных жителей переселили. Когда в новостях показывали видео, посвященные этим событиям, с панорамой почерневших строений, ведущие потратили на пояснения всего несколько минут, а потом переключились на общие потери среди участников игр в тот день.
Антон медленно сходит на траву. Его туфли увязают в грязи. Его увлекают вперед, вслед за Оттой; стража направляет делегацию к большому серому зданию, и Антону едва удается сохранить невозмутимое выражение лица.
Он так долго не бывал в провинциях. На самом деле он уже почти не помнит, каков мир за пределами городских стен. Воспоминания существуют у него в голове в виде смутных образов, точно так же, как о дворце тех времен, когда родители были еще рядом, он сохранил лишь отдельные вспышки в памяти. О Кэлиту ему напоминает томление в груди, когда он вдыхает свежий воздух. Он помнит Кэлиту по отголоскам эха на бесконечных милях его заболоченных равнин, раскинувшихся во все стороны. Как выглядел их загородный дом, он уже не может вообразить, но еще слышит ликующие вопли Буиры, бегающей в высоких папоротниках, разросшихся по периметру их усадьбы. Кэлиту – приморская провинция. С запахом соли, криками птиц, которые селятся высоко на утесах. Между ними и голубями Сань-Эра, к которым он привык, нет ни малейшего сходства, и когда с неба раздаются голоса птиц Эйги и Антон вскидывает голову, туманные образы стремительно возвращаются, накладываясь на настоящее, как отснятая кинопленка.
– Кузен.
Его тянут за локоть, затем возникает скользящее прикосновение холодной ткани – Калла берет его под руку. Идущая слева Отта видит это и хмурится, Галипэй держится на расстоянии справа, мелькая на периферии поля зрения Антона.
– Что такое, Калла?
Она отвечает не сразу. Дождавшись, когда он посмотрит на нее, она многозначительно устремляет взгляд на Отту, и недовольство в ее глазах светится так же ярко, как горящий факел. Не исключено, что с нее станется устроить скандал при первой же возможности. Калла взяла с собой всего одну сопровождающую. И появилась у стены с твердым намерением прихватить и своего кота, но один из Вэйсаньна уперся и заявил, что это угроза безопасности, на что Калла лишь закатила глаза и подчеркнуто распорядилась, чтобы другая сопровождающая из дворца «забрала Мао-Мао обратно и накормила его стейком, чтобы смягчить вызванный у него стресс».
– То наводнение, – наконец говорит Калла. Резко и отрывисто. – При естественном подъеме вода не просто затопила бы часть Аппиевых дорог посреди Эйги. Направляясь в провинцию, мы движемся под уклон. Север ниже, чем юг.
Антон хмурит брови. О небеса. Когда это Калла Толэйми успела так досконально изучить провинции, если только и делала, что готовилась к убийству короля? Сам он уделял учебе не столько внимания, чтобы располагать такими знаниями об Эйги.
– Наводнения не всегда вызваны естественным понижениям рельефа, – говорит он. – Может, крестьяне намудрили с отводными каналами. Или вдоль обочин скопилось слишком много грязи. Некоторые деревенские хоронят своих мертвецов возле Аппиевых дорог, думая, что так они будут ближе к богам.
– Само собой. – Калла оглядывается через плечо. Прищурив глаза, смотрит на члена Совета Муго, который идет неподалеку, прижав к уху сотовый телефон. Созванивается со своими военачальниками, собирает солдат, размещенных в провинции. Эйги – его территория, вот он и поднимает шум, чтобы обеспечить делегации безопасность на время поездки. – Или же кто-то пытается заставить нас свернуть с дороги с того самого момента, как мы отдалились от городов.