Если бы Антон Макуса не повел себя как мерзавец.
Август подавляет эту вспышку ярости, едва она успевает вспыхнуть. Для нее еще найдется время потом.
– Ты прекрасно справился, – говорит он. – Совет этого не переживет.
Песчаные дюны Акции свирепо раздувает ветер. Колкий песок летит Августу в глаза, но он решительно отказывается отворачиваться, защищая лицо.
– Август.
Когда Август снова оборачивается, брови Галипэя нахмурены. Что бы он ни собирался сказать, он колеблется, и Август, выждав несколько секунд, подбадривает:
– Продолжай.
Его разрешение действует мгновенно. Больше Галипэй не сомневается.
– Поначалу все это казалось бессмыслицей, но теперь я понимаю. Ты хотел, чтобы Отта очнулась. И знал, что киноварь подействует.
Это как раз тот случай, когда Август надеялся, что Галипэй ни о чем не догадается. Остальное он расскажет, когда придет время. Для остального у него есть причины и бесконечные оправдания, кому бы ни понадобилось умереть. Однако спасение сводной сестры особенно тревожит его, потому что в богов он не верит, однако не чем иным, кроме как их провидением, невозможно объяснить, почему он счел, что у этой рискованной затеи есть шанс сработать.
– Это было предположение, – ровным тоном отвечает Август. – Ведь она уже почти умерла. Так что средство либо убило бы ее, либо воскресило бы.
Чем ближе они подбирались к казни Каса, тем сильнее тяготило Августа сознание, что потом наибольшую угрозу для него будет представлять Совет. Он не имеет законного права претендовать на титул наследника королевского рода и престол, как особенно любили повторять сплетники-аристократы. Достаточно найтись одному вероломному члену Совета, чтобы корона была возложена на чью-то другую голову и во всеуслышание объявлено, что этого тоже пожелали небеса, а потом вспыхнули бы бурные споры, кто в большей мере достоин быть правителем. Август уже знал, что корона ненастоящая. И не мог рисковать, понимая, что кто-нибудь тоже способен воспользоваться этой лазейкой, чтобы получить согласие небес, вместе с тем у него самого нет иного способа выделиться, кроме как с помощью воли короны. Королевской крови нет в его жилах. Лишь усыновление королем Каса давало ему право на трон, а после смерти Каса что помешает Совету сослаться на это маленькое обстоятельство в первый же момент недовольства им?
– Август, – говорит Галипэй, и голос его кажется невнятным и далеким, – почему способ подействовал? Что тебе известно?
Много лет назад Август и Лэйда Милю задумали сбежать из Сань-Эра и разыскать настоящую божественную корону в забытом дворце глубоко на территории приграничья. Ходили слухи, будто корона обладает властью стирать с лица земли целые города и менять морские приливы, читать мысли и повелевать армиями. С короной они смогли бы свергнуть короля Каса силой. Пойти войной на Талинь с севера, завоевать его весь до самого юга и освободить столицу.
На беду, им понадобилось, чтобы Антон Макуса присоединился к ним, потому что путешествовать по провинциям было трудно, а ориентироваться в приграничье – еще труднее. Если они хотели выжить, передвигаться предстояло перескоками. Без навыков Антона их план так и остался бы неубедительной детской затеей. Потом о плане узнала Отта и не захотела отпускать Антона. В сущности, Лэйда и узнала про корону от Отты, постоянно шпионя за ней, потому что была убеждена: с этой девчонкой что-то не так. Сводная сестра Августа всегда была немного странной. Август советовал Лэйде не обращать на нее внимания, но Лэйда упрямо сохраняла записи с камер, расставленных, чтобы приглядывать за Оттой, пока однажды та не заметила слежку и не прокралась в спальню Лэйды, чтобы отплатить ей той же монетой.
«А я скажу! Все расскажу! Клянусь, я так и сделаю!» – поспешила Отта объявить Августу, явившись к нему в покои. И как он ни пытался утихомирить ее, она продолжала возмущаться находкой – еще не законченным, но адресованным Антону предложением. Лэйда решила написать ему из соображений безопасности, чтобы никто случайно не подслушал предательский разговор, но не менее предательское письмо все равно было найдено.
– Чего ты хочешь, Отта? – не выдержал Август в тот раз. – Чтобы пригласили и тебя? Это гораздо важнее твоего дурацкого романа…
– Ты его не получишь, – отрезала Отта. – И вот это тоже. – Она помахала перед ним обрывком бумаги. – Если бы Лэйда внимательно прочла ту книгу, вы поняли бы, что корона проклята. Думаешь, забрать ее – это так просто? Понадобится принести жертву. Огромную жертву…
– Я готов, – перебил Август. – Я знаю, к чему стремлюсь. Все это ради блага королевства.
Отта отдернула штору. Солнечный свет, хлынувший в окно, был таким ярким, что резал глаза, – редкость для Сань-Эра.
– Только посмотри на себя! Притворяешься хорошим, а на самом деле для Саня ты – зло куда страшнее Каса. Ты же всех нас бросишь в клетку и назовешь своими верноподданными!
Спорить с Оттой было бессмысленно. Август понимал, какой ультиматум она ему поставила: если у нее заберут Антона, она донесет на всех. А когда он в следующий раз прокрался в ее комнаты, надеясь стащить книгу, которую читала Лэйда, то нашел ту самую книгу в камине – вернее, ее обугленные остатки.
– Меня всегда удивляло, как могла моя сообразительная сестра поддаться нелепому убеждению, будто бы неоднократные перескоки в Вэйсаньна – удачная затея, – говорит Август, вспомнив прошлое. – В тот день она пыталась не сбежать, а совершить некий обряд, и потерпела фиаско. Ее ци попала в ловушку, застряла в ней, и это вызвало болезнь яису. А киноварь – элемент, очищающий ци.
Галипэй наверняка понимает, что в этом объяснении нет никакого смысла. Он не сводит глаз с тропы, бегущей впереди, до побелевших суставов сжав поводья. Галипэй Вэйсаньна точно знает, что у Августа имелись и другие причины, но больше ни о чем не спрашивает.
– И вот теперь она очнулась, – бормочет он, – и охотится за твоей короной.
– Именно поэтому мы и разбудили ее. – Пустыня вокруг становится ровной. Они уже далеко на территории Акции, и должны поторопиться. – Отта приведет нас к ней.
Глава 30
Когда после двух дней непрерывной скачки они прибывают в столицу провинции Акция, Антон близок к обмороку. В этом он ни за что бы не признался, отвечая во время поездки на вопросы Каллы, но это очевидно и без слов. Спешившись, он на некоторое время замирает и пытается собраться с силами.
Калла подозрительно поглядывает на него. Кажется, будто она всецело поглощена своим занятием, привязывая коня у местной конюшни; бледность ее лица объясняется не только светом луны, медленно всплывающей из-за горизонта. Им нужна вода. Еда. Продолжать путь, не сделав передышки, неблагоразумно.
Песок осыпается под их ногами. Южный ветер приносит слабый запах пепла, и Антона передергивает одновременно с Каллой. Оба понимают: каждая минута, проведенная ими в бездействии, – время, подаренное Августу, чтобы догнать их.
– Если кто-нибудь спросит, – предупреждает Калла, – мы – путники, направляющиеся в приграничье и привлеченные слухами о божественной короне. Вряд ли сегодня мы единственные решили остановиться на ночь в Акции.
Антон разминает шею, потом руки, разводя их в стороны. Мышцы слева на спине напряжены, а он не может расслабить их, как ни машет руками.
– Громкое заявление Отта сделала неделю назад. Большинство путников, прибывающих в Акцию с юга, уже давно миновали ее.
– А мы особо медлительные путники, и вдобавок увлекательная поездка нам важнее приобретения сокровища для черного рынка. И вообще, никто не станет настолько придирчиво допрашивать нас.
Решает она, значит, так тому и быть. Все равно у Антона нет сил на споры. По воле случая они опять стали союзниками и вместе с тем будто вернулись обратно в дни, предшествующие Цзюэдоу. Антон в бегах, чтобы выжить, но при этом ищет способ разделаться с Августом; Калла явно озабочена тем, как остановить Отту. Доискиваться причин, по которым они решили объединиться и действовать дальше сообща, им нельзя, чтобы случайно не всплыло то, что таится под этим прикрытием.
Калла кивает в сторону ямыня, затем жестами показывает, чтобы Антон опустил голову, когда они будут проходить мимо. Уже поздно, вряд ли там еще кто-то работает, но ямынь неизменно выполняет роль городских ворот, у входа стоят на страже два дворцовых солдата. Они пропускают беглецов беспрепятственно, не удосуживаясь поздороваться. Возможно, их еще не предупредили; возможно, Август еще не распорядился распространить весть о том, что принцессу Каллу Толэйми и Антона Макуса разыскивают, – медлит просто потому, что не желает вызвать волнения в провинциях.
Осыпающийся песок под их ногами вскоре сменяется травой на территории ямыня. Как ни пытается Антон смотреть только вперед, его блуждающий взгляд машинально замечет засовы на дверях слева, ведущих в глубину строения. Чей-то силуэт движется за оклеенными бумагой перегородками. Должно быть, у мэра Акции с недавних пор множество дел. Видимо, готовится к скорому проезду делегации, если, конечно, ее не перебили полностью в Лахо.
Почему-то Антон сомневается, что Августа легко убить, а тем более своре приверженцев культа, даже если им известны фокусы с ци.
– Ого!
Негромкий возглас Калла издает в тот же момент, как они выходят из ямыня в деревню. Ее панорама расстилается перед ними, фонари у лавок озаряют ее мягким оранжевым сиянием, а там, куда не достигает их свет, лежат бархатистые тени. Лотки выстроились по обе стороны улицы, толпы местных жителей бродят вокруг них. Если только у Акции нет тайной «финансовой воронки», о которой Талинь не знает, это, наверное, какой-то особенный праздник, ради которого торговцы разложили еду, заводные игрушки, благовония. Над одним лотком летает на привязи воздушный змей в виде толстого коротышки, колышется на ветру.
Почему-то его не было видно снаружи, из-за ямыня.
– Наверное, изображение какого-то бога, – замечает Антон, указывая на змея.