Венера склоняется над клавиатурой, вводит данные.
– Какой запрос мне сделать?
– Включите прямую трансляцию с камеры в ямыне Западной столицы. Хочу выяснить, что мы можем увидеть.
Венера ориентируется в программах с трудом, ее взгляд мечется по экрану в поисках нужных кнопок. Похоже, она плохо знакома с расположением функций, но знает, как пользоваться компьютером и уже получила доступ к серверу Жиньцуня благодаря своему личному номеру, так что как-нибудь разберется. Чай Каллы давно остыл. Антон стоит к ним спиной, предпочитая смотреть в окно ямыня. Может, там он и найдет решение.
В дверь негромко стучат. Один из сотрудников ямыня принес мэру какие-то бумаги и что-то вполголоса объясняет ему. Слова почти неразличимы, но Калле удается понять, что к их нынешней ситуации это не имеет отношения.
Экран перед Венерой переключается на видеоплеер.
– А вот и он.
Калла заглядывает через плечо члена Совета. В прямоугольном окне – ямынь Западной столицы, две статуи львов по обе стороны от переднего входа. О том, что это прямая трансляция, а не стоп-кадр, свидетельствует только вид немощеной дороги, над которой каждый порыв ветра взметает клубы пыли.
– Вы сказали, что холод подползал. – Калла намеренно повторяет то же слово, которое выбрала Венера. – Что именно вы при этом видели, что происходило с жителями, оставшимися в провинции?
Вдалеке, в самом углу кадра, появляется какое-то еле различимое пятнышко. Как Калла ни поворачивает голову так и этак, разглядеть, что это, ей не удается.
– Они переставали двигаться, – говорит Венера. – Когда холод настигал их, они замерзали.
Калла вспоминает о первом сошествии холода на Жиньцунь. О том, как он нахлынул с небес, как из казарм была вытянута вся энергия ци и холод отступил.
– Однако этот холод – какое-то последствие воздействия на ци. А не мороз как таковой. Это же бессмысленно.
– А я что говорю, – бормочет Антон, не оборачиваясь от окна.
Калла придвигается к экрану. Движущееся вдалеке пятнышко приближается. Она может поклясться, что оно размерами больше четверти пикселя. Пока Венера Хайлижа строит предположения насчет других случаев странных природных явлений в Жиньцуне – «видите ли, я об этом читала, такое происходит чаще, чем может показаться», – Калла перебирает клавиши. Видео перематывается. Оно подтверждает подозрения Каллы, и она закрывает экран.
Жители Жиньцуня не замерзли. Но движутся они очень-очень медленно. Видимо, человек, попавший в кадр, как раз пытался добраться до ямыня как до ближайшего укрытия.
Краем глаза Калла замечает, что Антон оборачивается, подняв бровь. Она достаточно повидала его в бою, чтобы точно распознавать жесты, замечать, как напрягаются его мышцы. Он почуял и теперь оценивает угрозу, но, если не считать Венеру Хайлижа, в комнате находится лишь мэр и парень, с которым тот говорит. Калла не поднимает шум, не спрашивает, что он заметил. Как сделала бы в бою, она действует синхронно с Антоном, переключает внимание с Венеры на занятого разговором мэра.
В первую секунду ей кажется, что у нее снова галлюцинации. С тех пор как она выселилась из тела Галипэя, она не слышала голоса и не ощущала вспышек чужих воспоминаний. То, что происходит сейчас, не имеет никакого отношения к недавним печатям, зато всецело связано с ее первым перескоком. С девчонкой, которой она тогда была.
– …дело богов. Люди из столицы только сделают хуже.
– А может, они найдут цзюньди и все прекратят. Официальным властям я доверяю больше, чем преступным убийцам.
В Акции говорят почти на таком же диалекте, как в Жиньцуне. Калла понимает этих людей.
– И все-таки это их дело. Наших среди них нет. Только вспомнить, как поступил правитель с Эйги.
– Мэр! – зовет Антон. – О чем разговор?
Он их не понимает. Но что-то возбуждает его подозрения. Цзюньди, перекатывает услышанное слово на языке Калла, давит эти два слога о передние зубы. Что оно означает? Никогда прежде она его не слышала. Ее словарный запас слишком ограничен, он перестал пополняться в тот год, когда она покинула Жиньцунь в золоченой карете.
– О низкой урожайности зерновых, господин, – отзывается мэр. По-талиньски он говорит жизнерадостно и услужливо. Не подает и виду, что несколько секунд назад он обвинил столичных жителей в черствости, а Каллу назвал убийцей. – Луцинь, почему бы тебе не пройтись по ямыню и не проверить, все ли в порядке? Сегодня рабочий день начнется рано.
Его подчиненный Луцинь кивает. Он выходит за дверь, Калла отодвигается от компьютера.
– Мне надо в туалет, – говорит она. – Прошу меня простить.
Мэр не придает значения ее уходу. Венера тоже не оборачивается. Встретившись взглядом с Антоном, Калла подает простой знак вверх-вниз пальцем, потом кивает в сторону двери и одними губами выговаривает: «Спасибо!» Неизвестно, понял ли он, что она пыталась сказать, но она уже выходит за порог и с силой проводит ладонью по дверной петле.
И рассекает руку о металл. Неровный порез пробуждается к жизни, поврежденная кожа пульсирует, на ней проступают бисерные капли крови. Калла с силой сжимает себе ладонь и спешит вслед за ушедшим парнем.
Она совершает перескок легко и быстро: ногу, чтобы сделать шаг, поднимает еще Луцинь, но ставит эту же ногу на пол уже она. Позади слышится глухой стук, но она не поворачивает головы, желает воспользоваться презумпцией невиновности на случай, если кто-нибудь спросит, почему принцесса Калла Толэйми вдруг потеряла сознание. Она заглядывает в помещения ямыня. Болтовня в них при виде нее не прекращается. Как ни в чем не бывало она подходит к незанятому письменному столу – несомненно, рабочему месту Луциня – и осматривает его, ищет причины, почему он нашептывал мэру Поликола, что люди из столицы сделают только хуже.
– Эй, – говорит Калла вслух, обращаясь ко всем, кто находится поблизости, – ни у кого нет новых идей насчет цзюньди?
– Опять ты за свое? – отзывается кто-то из угла. Любопытный тон. – Лучше держи рот на замке. Подумают, что мы знаем больше, чем на самом деле.
Что это вообще значит, лихорадочно соображает Калла. И начинает рыться в бумагах на столе. Ей надо вернуться в ближайшие несколько минут, иначе мэр удивится, куда она запропастилась, и вдобавок ей не хочется оставлять члену Совета Хайлижа право принимать решения…
Она берет один лист.
«ЗАДЕРЖИТЕ ИХ ТАМ».
Антон покидает комнату вскоре после Каллы под предлогом поисков воды и застывает как вкопанный, увидев за дверью ее неподвижное тело. А-а. Так вот что означали ее знаки.
– Ну и ну… – бормочет он под нос, быстрым движением подхватывает ее и перебрасывает через плечо. Пожалуй, он сначала разыщет кухню, а потом спрячет Каллу где-нибудь, пока она не вернется. Если кто-то и способен учуять, куда он направился, так только Калла Толэйми.
Держась в тени, Антон проворно обследует ямынь. Мог бы и не прятаться, все равно вокруг никого нет. Пробравшись в кухню, он закрывает за собой раздвижные двери. Тело Каллы кажется в его руках зловеще неподвижным, и, хотя он понимает, что она как-то хитроумно манипулирует собственной ци, ему все равно становится не по себе при виде ее слегка приоткрывшихся глаз и совершенно живых желтых радужек под веками.
– Побудьте здесь, принцесса, – шепчет он, открывает большой шкаф и кладет ее внутрь. Ее тело податливо складывается, отзываясь на его попытки устроить поудобнее ее голову. Подумать только, он ведь действительно испугался, увидев ее бесчувственную на руках у Галипэя, который принес ее в лагерь из города в Ланькиле. Это был последний раз, когда он имел глупость считать, будто Калла сдалась так легко.
Антон наливает себе стакан воды, потом возвращается в главный кабинет ямыня. В дверях он сталкивается с куда-то спешащим, озабоченным мэром. За ним следует Венера Хайлижа, обеспокоенно восклицая:
– Нам нужны ваши номера. Хотя члена Совета от Акции нет на месте, я могу с ним связаться. Это для вашего же блага…
– Член Совета, прошу вас, мне надо распорядиться об экстренном оповещении на границах…
– Мэр…
Их голоса затихают вдалеке. Антон отпивает глоток воды. Возвращается на свое прежнее место у окна, устремляет в него взгляд.
Через несколько секунд дверь снова открывается. Калла вернулась в свое тело.
– Нам надо уходить, – говорит она. – Сейчас же, Антон.
Глава 32
В далеке перед делегацией появляется ямынь провинции Акция. Несмотря на полуденное солнце, от холода строение и стены вокруг него окружены дымкой, видны словно сквозь белую пелену. Галипэй подает делегации знак остановиться, Август бросает поводья одному из стражников. Он уже узнал одну из лошадей, привязанных возле ямыня. Это лошадь из дворца. Та самая, на которой Калла бежала из Ланькила.
Они наверняка здесь.
Из ямыня выбегает мэр Поликола. За ним по пятам следует женщина – член Совета Венера Хайлижа, хотя Августу требуется некоторое время, чтобы припомнить, как ее зовут. Титул она унаследовала от своего отца. Август ни за что бы не подумал, что она продержится на посту так долго.
– Где Калла? – выпаливает Август, которому не до церемоний и вежливости.
Мэр Поликола морщится. Тем временем Хайлижа вскидывает на него взгляд, словно удивляясь вопросу.
– Я велел задержать ее до моего приезда, так что лучше не говорите, что ее здесь нет, – продолжает Август резким тоном.
– Ваше величество, к тому времени, как мы получили ваш приказ, она уже уехала. Мы не сообразили, что ее сопровождал Антон Макуса. Думали, просто случайный спутник.
Хм-м. Прекрасно. Если они покинули ямынь недавно, значит, далеко уехать не могли. В любом случае скоро они попадутся Августу – ведь речь об Антоне Макуса, а ему нужна корона. Так что можно с уверенностью утверждать, куда направляются Антон и Калла.
– Отлично, – говорит Август. Мэр заметно успокаивается. А он уже приготовился к наказанию. – Вызовите своих генералов. Мы продолжаем путь вперед.