— А теперь нашлись?
— Всех родственников обобрал.
— Это здорово, что вы историк, вещь моя в хорошие, добрые руки попадет. Вам я согласен ее продать. Сегодня у нас среда? Давайте в пятницу в два часа. Я ее из хранилища заберу и буду вас в машине в переулке у дома ждать. Только вы не обессудьте, я двух друзей-художников с собой возьму, сумма-то большая.
— Конечно, дорогой, только и у меня просьба есть: со мной ювелир будет.
— Ювелир? — удивился Голованов.
— Не обижайся, дорогой, не обижайся. Такие деньги отдаю.
— Ну что ж, пусть будет ювелир.
Хозяин любезно проводил гостя к выходу. Вернулся в комнату и крикнул:
— Вылезайте, затворники!
— Ах, дорогие мои подельнички, — сказал расстроенно Зверев, — этот Мансуров, он же Гажиахматов, он же Аранян и еще фамилий шесть, в розыске, а я его из рук выпустил.
— Ничего, Саша, — засмеялся Игорь Дмитриевич, — в пятницу всю их кодлу снимем.
— Теперь совершенно ясно, что намечается сильнейший разгон.
— А до этого сомневался?
— Немного было.
— На то ты и начальник угрозыска, чтобы сомневаться. В нашей работе это необходимо. Давайте, ребята, еще раз план отработаем.
Генерал Болдырев приехал на Советскую площадь, велел шоферу поставить машину у памятника Долгорукому, вошел в дверь, рядом с которой висела солидная вывеска «Городской штаб народных дружин», поднялся на второй этаж в дежурку.
Из-за стола вскочил и вытянулся седой полковник.
— Здравия желаю, товарищ генерал.
— Здорово, где все?
— В комнате для совещаний.
В соседней большой комнате стоял огромный стол. Видимо, за ним и должны были сидеть руководители городских дружин.
— Все собрались? — спросил Болдырев, хотя прекрасно видел, что пришли все. — Карту! — скомандовал он, как полководец перед решающим штурмом.
На столе расстелили подробную карту района Сретенки.
— Вот переулок, — ткнул пальцем в карту генерал, — вот дом шесть. Там будет стоять их «Волга». Ты, Мансуров, со своим ювелиром садитесь на заднее сиденье, дверь машины не захлопывайте, только прикройте. Ювелир рассмотрит эту штуковину и скажет, что положено, потом достанет платок и вытрет лоб. Это сигнал.
Сразу же из-под арки выскочит «жигули»-канарейка, из нее выйдут трое. И вас двоих арестуют, сунут в канарейку и сюда.
Генерал ткнул пальцем в арку.
— В соседнем переулке вас будет ждать «Волга», вы садитесь в нее, а Лыков с Володко в форме сержантов — в канарейку и уходят на Сретенку. Пока эти лохи опомнятся да пока позвонят в милицию, вас там не будет. Понятно?
— Так точно, — гаркнул хвативший с утра лейтенант Володко.
Вот так бывает, когда с самого утра день не складывается. У соседа сверху, тихого интеллигента, что-то случилось с трубой, и вода полилась по стенам анохинской ванной. Только после того как Игорь объяснил технику-смотрителю, что он специальный корреспондент журнала «Человек и закон», началось некое движение сантехников.
Их журнал, к великому счастью сотрудников, постоянно путали с телевизионным аналогом, который вел писатель Анатолий Безуглов. Поэтому приперлись двое поддатых мужиков в спецовках и за десять минут покончили с аварией. Потом пришел смущенный сосед и сказал матери Игоря:
— По всем правилам я обязан сделать вам ремонт, но у меня нет таких денег.
— Полноте, — легкомысленно ответила мама, — мы все сами сделаем. Садитесь пить кофе, я напекла чудные оладьи.
Игорь, попрощавшись с соседом, вышел из дома и увидел, что какая-то сволочь, выезжая из двора, прочертила по боку его «жигулей» приличную вмятину. Но заниматься этим было некогда, его к одиннадцати ждал главный редактор, он и так опаздывал. Последний очерк Игоря со скрипом и потерями шел через визирующие инстанции.
Когда он подъехал к редакции, ему отмахнул жезлом гаишник, неведомо откуда взявшийся у ювелирного магазина.
— Попрошу документы.
Игорь спокойно протянул ему права, в котором лежал спецталон «Без права досмотра».
— Виноват, товарищ Анохин, — лейтенант вернул права, — кто это вас так?
— Утром, во дворе дома, кто-то выезжал слишком лихо.
— Жестянка в копейку влетит, — посочувствовал инспектор.
Игорь въехал во двор редакции, но он был так забит машинами, что ему пришлось оставить свой «жигуль» почти у въезда на Трифоновку. Но самое неприятное заключалось в том, что в дверях редакции он столкнулся с доставшим всех автором, бывшим прокурором.
— Игорь Андреевич, — скрипучим голосом начал тот, — вы прочли мою статью?
— Нет, Сергей Михайлович, — мужественно ответил Игорь.
— Но я же положил ее вам на стол.
— Я обозреватель, — вздохнул Игорь, — и не занимаюсь подготовкой материалов в номер. Это обязанность сотрудников отдела.
— Но я требую, чтобы вы ознакомились с ним.
— Позже, эти дни я очень занят.
— Что значит занят, мне восемьдесят лет, я ветеран прокуратуры!
— Со всем моим уважением к вашим заслугам я этого сделать в ближайшее время не смогу, прошу простить, но меня ждет главный.
Игорь попробовал пройти, но натолкнулся на литое плечо бывшего «важняка». Старик был в отличной форме, словно дискобол перед соревнованием.
— Извините, — повторил Анохин, — но через три минуты меня ждет главный.
— Вот и хорошо, пойдем к нему вместе.
— Как хотите, — обрадовался Анохин.
Главный был немало удивлен, когда в его кабинет вместе с обозревателем вломился надоевший всей редакции бывший прокурор.
— Извините, у нас очень серьезный разговор с Игорем Андреевичем, — сказал он, поднимаясь навстречу вошедшим и улыбаясь.
Улыбка была словно приклеена к доброму полному лицу шефа и предназначалась не Анохину, а славному ветерану прокуратуры.
— Мою статью никто не хочет читать, — сказал гость, удобно и, видимо, надолго устраиваясь в кресле.
— Вы не правы, вашу статью прочитали в отделе и доложили мне, что она требует серьезной доработки.
— А я, позвольте заметить, уверен, что статью зажимают специально, потому что я в ней отмечаю более высокую эффективность следственных действий в пятидесятых по сравнению с нынешним временем.
— Но эти действия были осуждены на ХХ съезде партии.
— Хрущев оказался некомпетентным, поэтому его и сняли.
— Давайте так сделаем, — сказал главный, — отправим вашу статью на отзыв в Институт государства и права.
— Нет, — возмутился бывший «важняк», — там одни евреи. Отправьте ее в НИИ прокуратуры.
— Замечательно, — облегченно вздохнул шеф, — так и сделаем. А сейчас у нас с Игорем Андреевичем конфиденциальный разговор.
Прокурор вылез из кресла и, что-то недовольно бурча, вышел за дверь.
— Игорь, — сказал главный, — с твоей статьей происходят таинственные превращения. Пресс-бюро КГБ дало в общем-то положительный отзыв, но прокуратура написала телегу страниц на пятнадцать. Есть один выход. Поезжай и завизируй ее у генерала Карпеца, после его подписи эмвэдэшники наверняка визу дадут.
— Шеф, — Игорь достал сигареты, — вы знаете, что я все понимаю. Ленинский штаб большевиков не желает выносить из избы ни крошки мусора, но за эту статью я борюсь, потому что от ее публикации зависит судьба честного опера, которого вполне могут определить на нары.
— Я понимаю и делаю все возможное, — сказал редактор, — я с замгенерального переговорил, он принимает нашу позицию.
— Спасибо, я сейчас же позвоню Карпецу.
Игорь вышел от главного и услышал, как в его каморке, которую завхоз редакции именовал кабинетом, надрывается телефон.
Он открыл дверь, схватил трубку.
— Игорек, — услышал он голос Женьки, — ну где ты ходишь?
— Я же на работе, малыш.
— Это все сейчас несущественно. Поезжай к своему Мишке и возьми у него хороших харчей, мясо для шашлыка я уже купила.
— А что празднуем, надвигающийся пленум ЦК?
— Танька Ильина с Гошкой из Сирии приехали на десять дней, его первым советником посольства назначают, по сему поводу гуляем у меня на даче.
— Женечка, не ко времени этот праздник жизни, у меня дела.
— Праздник всегда ко времени, а работа твоя — не Алитет, в горы не уйдет.
— Ничего не могу противопоставить твоей железной логике.
— Высвисти Юрку, а с Натальей я уже договорилась.
— Народу много будет?
— Только свои.
— Ладно, королева, повинуюсь.
— То-то, — важно ответила Женька, — ты у меня единственная радость.
День явно не задался. На вечер Игорь планировал весьма нужную встречу, но Женька есть Женька. Она врывалась в его жизнь, как тайфун на Курилах, разрушая планы и сметая все на своем пути.
Он позвонил бывшему начальнику ГУУР генералу Карпецу, и тут ему повезло.
— Игорь Андреевич, — сказал безукоризненно вежливый начальник ВНИИ МВД, — у меня сегодня день очень непростой, оставьте вашу статью на вахте, а я прочту и послезавтра с вами свяжусь.
— Спасибо, Игорь Иванович, — обрадовался Анохин.
Магазин друга Мишки находился по дороге на улицу Воровского на Суворовском бульваре.
Игорь разыскал Мишку в подсобке, где тот давал указания по формированию пятничных заказов для руководства райисполкома.
— Пошли ко мне, — устало сказал Миша, — обрыдли мне эти начальники. В райком дай заказы, в исполком тоже, да еще список для разных приживал присылают. Менты опять же. Санинспекция. И вам дай икру, рыбу хорошую, сервелат, ветчину консервированную. Ты тоже за харчами?
— Ты уж извини, Мишка, закуска нужна.
— Да не извиняйся, вам с Женькой я с радостью всего накручу, люди-то вы мне не чужие.
Мишка ушел куда-то и приволок ящик, доверху набитый дефицитом.
Игорь расплатился, обнял Мишку и отволок харчи в машину. Потом он завез статью, оставил ее на вахте и попросил сделать один звонок по телефону. Старшина выдержал подобающую человеку, охраняющему режимный объект, паузу и милостиво позволил позвонить. На этот раз Анохину повезло, Юрка оказался в своей тренерской комнате.