Я не могу здесь останавливаться на том, каким образом Юм интегрирует эти (и другие) ипостаси в целостность «Я» или самосознания или в «идентичность личности» и удается ли ему это сделать убедительным образом. Сам Юм отлично понимал трудности, с которыми сталкивался в попытках такой интеграции, и выражал неудовлетворенность достигнутыми им результатами. «При более строгом обозрении раздела об идентичности личности, – пишет он в Приложении к «Трактату о человеческой природе», – я нахожу себя втянутым в такой лабиринт, что, должен признаться, не знаю ни то, как исправить мои прежние суждения, ни то, как сделать их более последовательными» (Hume D. A Treatise of Human Nature. Appendix / L.A. Selby-Bigge (ed.). Oxford: Clarendon Press, 1978. P. 633). Обстоятельное и глубокое рассмотрение этой темы см.: Pitson А.Е. Humes Philosophy of the Self. L.; N.Y.: Routledge, 2002. Esp. pt. 1.
231
См.: Юм Д. О самоубийстве. С. 703.
232
В порядке шутки дополнительным аргументом можно считать то, что в этом случае не понадобятся палачи. Юм не мог предвидеть того, что в каких-то ситуациях, подобных той, которая случилась в начале 2016 г. в Зимбабве, где «закончились палачи», это может стать важным фактором увеличения полезности самоубийства преступника с точки зрения общества. См.:
233
См.: Юм Д. О самоубийстве. С. 700, 701.
234
См.: Там же. С. 705.
235
Яркий типический или, скорее, собирательный образ «философа» Просвещения (при всей его идеализации) дает статья «Философ» в знаменитой «Энциклопедии» Дидро и Даламбера. См.: Философ // Философия в «Энциклопедии» Дидро и Даламбера. М.: Наука, 1994. С. 598–602.
236
Я не буду сейчас углубляться в объяснение нюансированного различения между «предрассудком» и «суеверием», которое Юм, вообще-то говоря, делает. Достаточно отметить следующее. «Предрассудки» – это «общие правила», которые мы составляем «необдуманно», т. е. без самостоятельной и критической рефлексии (типа «ирландец не может обладать остроумием, а француз – солидностью»). См.: Юм Д. Трактат о человеческой природе // Юм Д. Сочинения: в 2 т. Т. 1. М.: Мысль, 1996. С. 200 (в русском переводе соответствующего фрагмента используется термин «предубеждение», но в оригинале мы находим именно «prejudice», т. е. «предрассудок»). «Суеверием» же выступает «предрассудок», возникший из страха и проявляющийся в создании воображаемых объектов, наделяемых беспредельной мощью и злобностью. См.: Юм Д. О суеверии и исступлении // Юм Д. Сочинения: в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1996. С. 519. Имея это в виду, безусловный запрет самоубийства (особенно в случае представления его исходящим от Бога) оправдано считать «суеверием» как «предрассудком» этого особого рода.
237
См.: Hume D. Of Moral Prejudices // Hume D. Essays Moral, Political, and Literary / E.F. Miller (ed.). Indianapolis: Liberty Fund, 1987. P. 538–539.
238
Причем задумаемся над этим вопросом, имея в виду ту несомненную истину, открываемую внимательным изучением истории любого государства, что «народ оказывается источником всей власти и законодательства», хотя это не нужно принимать за его осознанное согласие на учреждение власти и трактовать в смысле фикции «общественного договора» (Юм Д. О первоначальном договоре // Юм Д. Сочинения: в 2 т. Т. 2. С. 657).
239
Юм Д. Англия под властью дома Стюартов. Т. 1. СПб.: Алетейя, 2001. С. 450.
Вернуться
240
Там же.
241
Кант учит: «…заповедь повинуйся начальству! также моральна». О своей самой неординарной книге «Религия в пределах только разума» он пишет, что она «должна подавать пример такого повиновения». См.: Кант И. Религия в пределах только разума // Кант И. Трактаты и письма. М.: Наука, 1980. С. 83.
242
На такую утилитаристско-деонтологическую двойственность предписаний морального закона Канта давно обратили внимание исследователи. Некоторые из них полагают (рассматривая те же примеры тестирования максим поступков на универсальность из «Основ метафизики нравственности», к одному из которых обратились и мы), что авторитет кантовского морального закона зиждется исключительно на его (предполагаемой) способности обеспечивать благополучие тех, кто к нему обращается. См.: Henry F.A. The Futility of the Kantian Doctrine of Ethics // International Journal of Ethics. 1899. Vol. 10. No.l. P. 73–89.
Вернуться
243
Подчеркивая полноту такого отрицания наличного бытия, конечно, нужно сделать оговорку в отношении того, что Карл Мангейм называл «обволакивающими» это бытие и «трансцендентирующими» его представлениями, либо вписанными в соответствующую ему «картину мира» («идеология» в понимании Мангейма), либо противоречащими ей («утопия»). Важно то, что такие представления есть «идейное и духовное содержание», в «котором в конденсированном виде заключено все “негативное“, еще не реализованное, все нужды данной стадии и формы бытия. Эти духовные элементы становятся тем взрывчатым материалом, который выбрасывает данное бытие из его границ» (Мангейм К. Идеология и утопия // Мангейм К. Диагноз нашего времени. М.: Юрист, 1994. С. 165, 170). Конечно, само отрицание наличной действительности невозможно без опоры на такие «обволакивающие» ее представления, невозможно иначе как попытка их актуализации, следовательно, оно предстанет как ее самоотрицание. Однако такие представления есть именно отрицательные элементы содержания наличного бытия, и оно как таковое не может само указать на них в качестве позитивного ответа на наши критические вопросы, адресованные ему. Эти отрицательные элементы я должен найти и актуализировать (вначале в сознании, а затем – в действии) сам, и их нахождение и будет означать отрицание наличного бытия как оно существует в своей позитивности.
244
См.: Лейбниц Г.В. Опыты теодицеи о благости Божией, свободе человека и начале зла // Лейбниц Г.В. Сочинения: в 4 т. Т. 4. М.: Мысль, 1989. С. 159.
245
Это рассуждение во многом близко той «лакановской» интерпретации кантовского долга и ответственности «примеряющего» его к себе и своему окружению человека, которую предлагает Славой Жижек, и отчасти опирается на нее. См.: Zizek S. The Plague of Fantasies. L.; N.Y.: Verso, 1997. P. 221–241.
246
См.: Jameson F. The Vanishing Mediator: Narrative Structure in Max Weber // New German Critique. Winter 1973. No. 1. P. 52–89.
247
См.: Arendt Н. Eichmann in Jerusalem. N.Y.: Viking, 1965. P. 135–137.
248
Кант И. Основы метафизики нравственности // Кант И. Сочинения: в 6 т. Т. 4. Ч. 1. М.: Мысль, 1965. С. 262.
249
См.: Там же. С. 270.
250
См.: Arendt Н. Op. cit. Р. 135–136.
251
См.: MacIntyre A. A Short History of Ethics. N.Y.: Macmillan, 1966. P. 198.
252
См.: Wolff R.P. On Violence // Violence and Its Alternatives. An Interdisciplinary Reader / M.B. Steger, N.S. Lind (eds). N.Y.: St. Martins Press, 1999. P. 16. В более общем виде эту кантовскую логику бунта против всего мира наличного бытия можно представить так: осознание противоположности автономии и гетерономии, необходимо порождающее критику последней с точки зрения морали, необходимым образом завершается «категорическим императивом, повелевающим ниспровергнуть все отношения, в которых человек оказывается униженным, порабощенным, беспомощным и презренным существом…»