— Подходим. Зона высадки по фронту от нас.
— Есть.
— Обработать? — спросил ганнер, целясь из автоматического гранатомета по темному болотистому берегу.
— Не надо. Просто контролируй. Немец, на прием.
— Берег чист, сэр. Ноль-контакт.
— Принял.
Плывущая по воде вперемешку с грязью стальная корова уткнулась во что-то, напоминающее берег — именно напоминающее, потому что земли и воды здесь не было, была жижа, в некоторых местах был ковер из растений, пружинящий под ногами и готовый в любой момент расступиться. Гусеницы проворачивали всю эту мерзкую жижу, искали опору, десантное высадочное средство продвигалось вперед, но выбраться на действительно твердую поверхность никак не удавалось.
Потом они и вовсе встали…
— Пустой номер, сэр, — выругался водитель AAV, — дальше не продвинуться. Нос уткнулся во что-то твердое, но это все. А температура двигателя такова, что на нем уже можно жарить яичницу.
— Высаживаемся через верх, — решил тим-лидер группы, — осторожнее! Контролировать берег! Контролировать берег!
Первым вылез через верхний люк штатный снайпер группы, занял позицию, доложил, что все штатно. Затем двоим удалось пройти вперед и высадиться — земля была склизкая, покрытая какой-то дрянной растительностью, сырая — но, по крайней мере, это была именно земля, а не пружинящий ковер под ногами. Дальше — на этот островок (пока не продвинулись дальше, приходилось считать это именно островком) — высадились и остальные…
— Шустрик. Ищи маяк, — приказал тим-лидер.
Штатный разведчик группы, успевший измазать лицо и руки местной грязью, которая была лучше любого камуфлирующего крема, достал свой приемник GPS размером примерно с полтора i-phone, повел по сторонам, как будто он не получал сигнал со спутника, а напрямую искал его.
— Есть, сэр. Примерно клик строго на север.
Тим-лидер подумал, что новая техника иногда бесит — но иногда ей нет цены. Еще двадцать лет назад в поисках этого самолета пришлось бы или шарахаться по всем болотам, или искать его с вертолета, рискуя получить ракету или очередь из «Зевса», который так и ждет, чтобы распылить твою задницу в другое временное измерение.
— Выдвигаемся, и быстро. Походная колонна с дозорами. Шустрик, давай в авангард, веди нас.
— Попадание! Попадание!
— Черт, мы падаем!
— Третий двигатель нестабилен, четвертый вышел из строя.
— Возгорание! Возгорание!
Командир экипажа, опытный летчик, отлетавший на своем Спуки[50] не одну сотню летных часов над Ираком и Афганистаном, ни разу в своей жизни не был сбит, не терпел аварию, но понял, что оставаться в воздухе с поврежденным самолетом просто рискованно — это могло закончиться еще одной ракетой, которая уж точно их добьет. Самолет поврежден достаточно серьезно, ублюдки из ВВС не позаботились о ракетной установке ПВО — а судя по силе взрыва, едва не оторвавшей крыло, это была не ПЗРК, а именно ракетная установка, — короче говоря, надо садиться. Садиться можно на воду, а можно и на болото. По крайней мере — спасти экипаж, самолет дядя Сэм обеспечит новый. Можно… кажется, к югу есть подходящие площадки на твердой земле, но чтобы дотянуть до них, нужно держаться в воздухе еще несколько минут. За это время их успеют завалить, кроме того, они могут рухнуть прямо на нефтяные терминалы, и тогда погребальный костер у них будет о-го-го…
— Принял решение на экстренную посадку. Приготовиться!
— Сэр, третий двигатель зафлюгирован. Он не выдержал!
— Держаться! Экипажу приготовиться к удару!
Место, где они сели, было не болотом, а так — чем-то средним, им повезло, потому что они успели увести самолет от однозначно гиблых участков, где он затонул бы с экипажем за минуту. Командир самолета не стал даже пытаться выпускать шасси — смысл это делать на такой поверхности? Самолет коснулся поверхности земли с креном, но не таким сильным, чтобы сразу оторвало крыло, самолет начало вертеть, а то и кувыркать. Вместо этого он ударился брюхом, но не подскочил, потому что мягкая болотистая почва самортизировала большую часть энергии соударения. Он пер по земле, как торпедный катер, поднимая усы из грязи и зарываясь в грязь носом. Скорость у самолета была небольшая, пропахав носом несколько десятков ярдов, он, наконец, замер, наполовину закопавшись носом в землю. Что-то протяжно и жалобно заскрипело — будто сам самолет жаловался на жестокую и несправедливую судьбу.
— О черт… — второй пилот провел руками по лицу, приходя в себя — Бад, как ты там…
Командир воздушного судна уже пытался отстегнуть ремни пилотского кресла.
— Мы тонем?
— Нет… Кажется нет…
В кабине пахло горелой изоляцией.
— Отключи питание. Сейчас погребальным костром вспыхнем.
— Есть…
Пока второй пилот занимался питанием, командир сорвал с креплений небольшой огнетушитель, шикнул белым паром вокруг себя. Еще раз…
— Сэр, вы целы? — В кабину сунулся оператор систем связи.
— Целы, целы. Что там у вас?
— Кажется, Майк руку сломал. А Дейв разбил лицо.
— Черт бы их побрал. Вечно с ними не так…
Командир корабля чувствовал, что кое-что не так и с ним — остро болела грудина, он не помнил, чтобы он ударился при посадке так сильно, чтобы что-то там сломать или повредить. Но она все равно болела…
Надо выбираться. Может, они сейчас начнут тонуть вообще…
— Питание отключено. Я включил средства тушения на всякий случай.
— Вижу. Давай выбираться…
Оказалось, что фюзеляж не был разрушен, хотя и лежал на земле несколько криво, идти было непривычно. Узкие коридоры, обитые специальным, негорючим и мягким, смягчающим удары материалом серого цвета. Кровь на одном из пультов.
— Сэр, давайте помогу.
— Что это за кровь?
— Дэ ударился лицом при посадке.
— Сильно?
— Кажется, нос сломал…
Они пробрались дальше, в отсек, где были сорокамиллиметровое орудие «Бофорс» и стодвадцатимиллиметровое.[51] Привычная теснота, конвейер с минами, обоймы с сорокамиллиметровыми снарядами — «Бофорс» заряжался так же, как и во времена Второй мировой. Не горело никакое освещение, даже аварийное, пробираться к люку приходилось на ощупь, ориентируясь по брошенному около него ХИС.
Выбрались…
Целы были все — учитывая, что произошло, это было настоящим чудом, не только не пострадал серьезно никто из экипажа, но и относительно целой осталась машина. Все-таки «АС-130» — реально крепкий самолет…
Включили фонари, осмотрели крыло — ужаснулись. Ракета едва не вырвала гондолу четвертого двигателя из крыла, само крыло держалось на честном слове. Третий двигатель, видимо, был поврежден осколками. Чудом было и то, что осколки от четвертого двигателя не полетели во все стороны, в том числе и в фюзеляж. Все-таки — раньше технику умели делать.
— Что будем делать, сэр?
— Предложения — спросил капитан.
— Продвигаться к своим.
— А ты знаешь, где они — свои? Маяк включить, ждем спасательную команду.
Болото жило своей жизнью, что-то булькало, где-то вдалеке грохотали разрывы. Пахло нефтью — видимо, про экологию здесь никто не задумывался, просто сливали все ненужное в болото. В сочетании с привычным для болот запахом тухлятины — от аромата выворачивало на месте. Было темно, и только химические источники давали хоть какое-то освещение, цвет зеленое, химическое, нереальное. Было страшно…
— Стоп. Всем стоп…
Морские пехотинцы мгновенно преобразовали походную колонну в оборонительное построение. Залечь… нельзя, тут грязь, сырость, а у них не «АК».
Уорент-офицер Кэмп двинулся вперед, рассчитывая каждый шаг. В головном дозоре было трое, у одного — recon-винтовка с термооптическим прицелом, одним из двух, имевшихся в группе.
Головной дозор залег прямо на тропе… даже не тропе, тут не было троп. В месте, которое не пружинило под ногами.
— Что там?
Назначенный разведчик осматривал окрестности в громоздкий термооптический прицел. Пулеметчик прикрывал его, встав на колено и надев прибор ночного видения — чтобы видеть лазер на своем пулемете.
Командир патруля протянул Кэмпу свой бинокль, молча показал, куда смотреть…
Это был самолет. Тот самый, который они искали. Чуть накренившийся, лежащий на боку, с поврежденным, вспахавшим землю носом, но самолет выглядел на удивление целым — ни разломанного фюзеляжа (хотя виден был только верх), ни следов пожара, крылья тоже были на месте. Хвостовое оперение торчало над мрачным болотным пейзажем, как внушающий опасения плавник касатки — над стылой северной водой.
— Это он…
— Сэр, там нет движения. Мне это не нравится.
В бинокле, работавшем в ночном режиме, что-то пульсировало рядом с самолетом, какая-то подсветка, неяркая, бросающая лишь слабые отсветы на его бока.
— ХИСы?
— Кажется, да, сэр. Движения нет.
— Гарри… Ты ведь Гарри?
Разведчик, осматривающий окрестности через термооптический прицел, установленный на винтовкe «SR-15» с глушителем, на секунду отвлекся от наблюдения.
— Да, сэр. Точно.
— Здесь что-то есть?
— Ничего. Впереди чисто, сэр. Источников тепла нет.
И все-таки что-то здесь не то.
— Может, они ушли от самолета, сэр?
Но куда? И почему не взяли с собой маяк, ведь спасатели будут искать их по маяку, и они не могут этого не знать.
— Укрепиться здесь. Будьте готовы открыть огонь.
— Да, сэр…
Уорент-офицер вернулся к основной ударной группе, ожидавшей на тропе. Уже выставили мины — они делали это всегда, на каждой стоянке, у каждого была как минимум одна мина «Клеймор», ее легко установить и снять, а при нападении — подорвать и вырвать у противника инициативу.
— Рацию… Ястреб, это Альфа-один-зеро. Вышли к Жнецу-три. Контакта нет, повторяю — контакта нет.