– Джек Потрошитель записки в полицию отправлял, – припомнил я.
– Есть версия, что своими письмами он играл с полицией в игру «поймаешь – не поймаешь», но это только версия, ничем не обоснованное предположение. Маньяк, который хочет, чтобы его поймали, будет оставлять за собой более конкретные следы, чем послания с расплывчатым содержанием. У некоторых серийных преступников просматривается комплекс Герострата: совершить громкое преступление, чтобы прославиться на века. Изнасилованиями и убийствами женщин в современную историю не войдешь. Это место давно и прочно занято Джеком Потрошителем.
– Как вы думаете, после вчерашнего убийства в какую сторону качнется вектор насилия?
– Вспомни начало нашего разговора. Маньяки бывают или душителями, или потрошителями. Душитель не выносит вида крови, а потрошитель, наоборот, наслаждается, терзая тело жертвы. Ваш маньяк не убийца. Он – «ловец страха», и труп ему ни к чему. Мертвое тело эмоций не имеет. «Ловец страха» пойдет на убийство только в самом крайнем случае или в состоянии аффекта.
– Я думал об аффекте и пришел к выводу, что во время последнего нападения произошло некое событие, после которого имитатор впал в безумие… Юрий Владимирович, у нас есть предположение, что с места преступления ему помогла скрыться неизвестная женщина. У маньяка может быть друг или сообщник?
Краем глаза я заметил, как после слова «сообщник» Кононенко вздрогнул, но тут же взял себя в руки и продолжил рассматривать детскую площадку под окном.
– У любого человека должен быть друг, – убежденно сказал Перфилов. – Маньяки не исключение. Друг может не знать о кровавых похождениях маньяка, но в трудную минуту придет ему на помощь. С сообщницей сложнее.
– Не удаляйтесь в непролазные дебри, – подал голос Кононенко. – Сообщницей может быть мать, сестра, любовница – да кто угодно!
– Любовница вряд ли бы одобрила изнасилования женщин, – возразил я.
– Макар прав! – поддержал товарища Перфилов. – Не стоит строить предположений, не имея исходной базы.
– У нашего имитатора может быть семья? – спросил я.
– Семья – это жена и дети? – уточнил Юрий Владимирович. – Отчего бы нет? Нападения для имитатора – это хобби, а в быту он может быть добропорядочным семьянином и заботливым отцом.
– Каждое хобби имеет свою цель, – сказал я.
– Самоутверждение, – не дослушав меня, ответил Перфилов. – «Ловец страха» в детстве был забитым, унижаемым мальчиком, возможно, сам подвергался сексуальному насилию. Сейчас он хочет перешагнуть через детские комплексы и сам себе доказать, что он стал… Макар, как ты думаешь, он «перешагнул порог»?
– За год-два до первого нападения.
– О чем вы толкуете? – стараясь скрыть недовольство, спросил я.
– Классика. Пробуждение заложенной в детстве агрессии, – охотно разъяснил Перфилов. – Кто-то из членов семьи унижал имитатора и подвергал его сексуальному насилию. Он вырос и для самоутверждения убил этого человека, но внутренняя агрессия осталась, и она требует выхода.
– Юра, не противоречь сам себе, – излишне резко для дружеской беседы возразил Кононенко. – Имитатор – не убийца. Он не «перешагивал порог» путем кровопролития. Его «злой демон» исчез сам по себе, скорее всего, просто умер, пока имитатор был в армии или отбывал срок за незначительное преступление… Мужики, вам не надоел этот разговор? Пошли к столу, а то водка стынет.
– Последний вопрос, – попросил я. – Имитатора можно как-нибудь выманить, спровоцировать его на совершение преступления в определенном месте?
– Нет! – одновременно ответили Кононенко и Перфилов.
– Он играет по своим правилам, – продолжил общую мысль Перфилов. – Когда и где он совершит нападение, тебе не предскажет никто. Не забывай: маньяк – это психически больной человек. Вход в его внутренний мир закрыт для всех.
Из гостей мы с Лизой ушли первыми. На улице супруга остановила меня.
– Андрей, если ты еще раз надумаешь проводить совещание у дяди Макара, то я с тобой не пойду. Я три часа просидела с теткой и уже не знала, о чем нам говорить.
– Извини, любимая. Больше не повторится…
– Ты что-то недоговариваешь, – догадалась Лиза. – Андрей, вы не поссорились там, в кабинете?
– О нет, что ты! Все было тихо, мирно, но в какой-то момент твой дядя ушел в себя, и я понял, что он догадался, какая дорожка ведет к маньяку… Лиза, больше я к Макару Петровичу за советом не пойду. Не хочу портить отношения.
– Какое отношение дядя Макар может иметь к серийному преступнику?
– Макар Петрович – никакого, а вот кто-то из его знакомых по уши завязан в этом деле. Понять бы – кто? Пока у меня один кандидат – это Софья Перфилова. Если она каким-то образом поддерживает связь с Астарой, то путь к маньяку лежит через нее.
– Андрей, это ужасно! У тебя, кроме маньяка, есть другие темы для разговора? Если еще раз вспомнишь про него, я на тебя обижусь.
Резким движением я поймал пролетавший мимо кленовый лист.
– Лиза, прими его в знак примирения!
– Да мы и не ссорились, – миролюбиво ответила жена.
Дома, улучив момент, я повалил жену на диван и страстно зашептал ей на ушко:
– Лиза, Перфилов по секрету назвал мне тридцать точек, которые надо поцеловать, чтобы женщина про себя подумала: «Этот день прожит не зря». Лиза, Перфилов – экстрасенс, он в этом деле знает толк. Он с космическим разумом на короткой ноге.
– Ты все точки запомнил? – расслабленно спросила супруга. – Все? Тогда пробуй…
18
В понедельник, по пути на работу, я заглянул в два киоска «Союзпечати». Сигарет в продаже не было. На мои расспросы киоскерши разводили руками: «Не знаем, когда завезут!»
«Не дай бог, на смену водочному кризису придет табачный, – подумал я. – Без сигарет совсем тоскливо будет. Насколько у меня хватит запасов, дня на два-три, а потом?»
У моих родителей был мичуринский участок, который после бразильского сериала «Рабыня Изаура» стали называть «фазендой». «Мичуринский участок» выговаривать долго и как-то казенно, а «фазенда» – емко и понятно.
«На фазенде есть мешочек рассыпного табака, – припомнил я, – родители им тлю на огороде травят. Пока брат не расчухал, надо к ним наведаться и табак изъять. Грянет кризис, буду самокрутки крутить».
К десяти утра из морга вернулся Айдар. Он привез заключение о вскрытии трупа Дуньки-кладовщицы.
– Я поговорил с экспертами, – сказал Далайханов. – В животе у потерпевшей была самая настоящая помойка. Питалась она нерегулярно и чем попало, зато плодово-ягодной бормотухой упивалась каждый день. Бичевка, чего с нее взять! Стакан приняла – жизнь наладилась.
– Ближе к теме, Склифосовский! – потребовал я.
– В день смерти у Дуньки-кладовщицы в животе все бурлило и клокотало.
– Врач так и сказал: «Бурлило и клокотало»? Что-то не очень похоже на медицинский язык.
– Врач, естественно, сказал по-другому, но я, щадя твою ранимую психику, решил грубые врачебные метафоры заменить безобидными словечками… Ты меня внимательно слушаешь? Разгадка тайны близка!
– Хочешь, я по-товарищески поставлю тебе лишнее дежурство в этом месяце? Что за театральные паузы? Иди в цирк работать, если кривляться нравится.
– Андрей, наши эксперты считают, что когда имитатор лег на женщину, она непроизвольно выпустила газы. Представил, как все было? Похабщина в чистом виде.
– Не то слово! – поддержал я. – Теперь понятно, почему он взбесился. Наш «красавчик» – брезгливый малый, а тут такое западло! Не изнасилование, а пародия на половое преступление…
Закончить мысль я не успел, зазвонил телефон. В понедельник утром телефонный звонок ничего хорошего не предвещал.
– Кажется, началось, – недовольно буркнул я и поднял трубку.
Звонил начальник областного уголовного розыска Шмыголь.
– Скажи мне, Андрей Николаевич, ты убийство женщины думаешь раскрывать? – раздраженно спросил он. – Ты чем сейчас занимаешься? Бумажки на столе перекладываешь, время до обеда подсчитываешь? Ты мне эту бюрократию брось! Немедленно собирайся и дуй к колдунам, устанавливай с ними взаимодействие.
– Иван Иванович, вы это серьезно? – опешил я.
– К вечеру представишь подробную справку о проделанной работе. Сколько у тебя в городе известных экстрасенсов, трое? Всех отработай: Астару, «Космогонию» и этого, как там его?
– Старца Исидора, – подсказал я. – Иван Иванович, я с руководством «Космогонии» уже встречался. Мне еще раз к ним заехать?
– Когда это ты успел в «Космогонии» побывать? – после недолгой задержки спросил Шмыголь.
– Вчера. Сижу дома, а душа-то неспокойна. Дай, думаю, заеду в «Космогонию», поговорю с Юрием Перфиловым о космическом разуме, о влиянии вселенских процессов на раскрываемость преступлений в нашем городе.
– Старца оставь на завтра, – передумал Шмыголь. – Сегодня Астарой займись.
Я вернул телефонную трубку на место, посмотрел в окно. На дереве, напротив моего кабинета, мелкая птаха азартно клевала ветку, на которой сидела.
«Какой смысл долбить дерево, если все насекомые уже успели на зиму спрятаться? – подумал я. – Птичка голодная, надо покормить ее».
– Айдар, у нас хлеба нет?
– Закусывать будем? – пошутил приятель.
– Птичку покормим, – серьезно ответил я.
Далайханов открыл пустой холодильник, вытащил из него скомканную промасленную бумагу, убедился, что внутри ее ничего нет, и выбросил обертку в урну.
– Игра в юннатов отменяется, – сказал он. – Взрослые дядьки продукты сами съели.
– Извини, птичка! – сказал я гостье за окном. – Завтра прилетай. У меня день рождения будет. Если не забуду, накрошу тебе хлеба на подоконник…
– Круто на тебя разговор со Шмыголем повлиял! – подколол Айдар. – После птички пойдем бездомных кошек подкармливать?
– Кошек будем кормить, если мне генерал Удальцов позвонит, а пока бери Симонова, получайте в дежурке оружие и выходите во двор. Поедем к Астаре.
Жрица древнеассирийских богов принимала посетителей в большом частном доме в Машиностроительном районе. Я велел водителю припарковаться прямо напротив входа в ее усадьбу.