он такого со мной не сделал.
– Почему он вас именно в этот склад завел? – спросил я.
– Сырье – оно же мягкое, – пояснила потерпевшая. – У нас на этом складе всегда парочки уединяются. Даже так бывает…
Женщина запнулась на полуслове, потом махнула рукой и продолжила:
– В ночную смену иногда заходишь на склад, а там, на мешках, ноги торчат. Молодежь ждать не любит. Одна парочка зайдет, за ней другая следом. Одни в один угол, другие в другой. Я однажды шесть пар ног насчитала. Пришлось ни с чем возвращаться – места свободного не было.
– Откуда у вас сигареты? – показал я на «Космос».
– Мужик этот говорит: «Я тебе в карман гостинец положил, отдашь его ментам. Если забудешь, найду тебя и прикончу!»
– Внешность его вы не запомнили?
– Я его даже со спины не видела! Голос у него обычный, не старый.
– От него мятой пахло?
– Жвачкой какой-то пахло, а какой, я не поняла. Честное слово, если бы не эти пустые сигаретки, я бы в милицию не обращалась. Поверьте, мне не стыдно было, не противно, мне было смешно. Чего ножом стращать, когда можно по-хорошему договориться? А как мужчина он – так себе, скорострел. Раз-раз – и убежал.
– Голос его не показался вам знакомым?
– У нас на заводе работают три тысячи женщин и человек пятьсот мужчин. Разве всех запомнишь?
– Как вы считаете, этот мужчина ваш, с «Химволокна»?
– Вы это о пропускном режиме? – догадалась потерпевшая. – Да у нас на заводе самый настоящий проходной двор! Три цеха в аренду кооператорам сдали, а они кому хотят, тому пропуска и выписывают. И потом, сегодня же сигареты бесплатно раздавали, так что на проходной никого не было – все на площадь выбежали. Охранники они или не охранники – за пачку «Астры» любой мужик с поста сбежит.
Уходя, неунывающая потерпевшая поинтересовалась:
– Я вам лишнего не наболтала? Если по ночам склад закрывать будут, меня вся заводская молодежь проклянет.
– Нет, нет, что вы! Про шалости на складе все останется между нами, – успокоил Малышев.
– Николай Алексеевич, – сказал я, убедившись, что потерпевшая вышла из приемной, – этот молодчик решил поиграть с нами в «кошки-мышки». Я знаю, как выйти на него, но для этого мне необходимо установить наружное наблюдение за одним человеком.
– Если надо, то устанавливай, – недовольным тоном ответил начальник. – С каких это пор ты решил на проведение обычных оперативных мероприятий разрешение спрашивать?
– В том-то и суть, что я хочу установить слежку за не совсем обычным объектом. Меня интересует круг знакомых Софьи Перфиловой.
– Это кто такая? Из «Космогонии»? Ты представляешь, что будет, если эта история выплывет на свет божий? Нынче никому доверять нельзя, даже службе наружного наблюдения.
– Что же тогда делать? В КГБ за помощью обращаться? – с ехидцей спросил я.
– В ЦРУ обратись, они помогут, – очень серьезным тоном, не предвещавшим ничего хорошего, ответил начальник уголовного розыска. – Ты за политической обстановкой в городе следишь? В ноябре месяце намечено открытое заседание областного совета народных депутатов. На него с отчетом о состоянии борьбы с преступностью вызваны начальник областного УВД и прокурор области. Генерала Удальцова депутаты намерены сожрать и посадить в его кресло удобного им человека. Прокурор выкрутится, у него в Москве сильные связи, его депутатам не столкнуть. А тут ты!
Малышев развел руками, изображая сценку: «Здрась-сь-те, барин, вы откуда?»
– О маньяке даже не заикайся. Если депутаты услышат о нем, то на дыбы встанут: подумать только, в городе действует серийный насильник, а милиция его поймать не может! Про «Космогонию» забудь! Если какой-нибудь писака заметку тиснет… Представь заголовок в газете: «Милиция копает яму под руководство «Космогонии». На что расходуются народные средства?» Нынче каждый депутат за народной копейкой бдит.
– Разве нас не МВД содержит?
– Электроэнергия, водоснабжение и вывоз мусора оплачиваются из областного бюджета. Смету на расходы утверждает облсовет. Еще вопросы есть?
– Как мне ловить маньяка?
– Как хочешь, но в высокие сферы не лезь! Пока сессия облсовета не пройдет, пока депутаты не успокоятся… Вот жизнь пошла! Жалкая кучка горлопанов может решить судьбу генерала милиции.
– Как они его выгонят? Генерал же Москве подчиняется.
– Напишут в МВД гневное письмо: «Снимайте Удальцова, или наш народ его сам прогонит». Для депутатов начальник областного УВД – удобная мишень: скинут его, покажут свою силу и власть. Расправа над Удальцовым – это проба пера. Получится зубы показать, они за остальных примутся. Пока в области не будет единого хозяина, ни один начальник не будет спать спокойно. От имени народа можно любого от должности отстранить.
Малышев ткнул рукой на стену за спиной:
– Ничего не заметил?
– О, а куда портрет Дзержинского делся? Одно темное пятно на известке осталось.
– Комиссия Верховного Совета по историческому наследию решила, что Железный Феликс был одним из основателей ГУЛАГа и место ему у позорного столба, а не в начальственных кабинетах. Вот так-то! А ты решил «Космогонию» на чистую воду вывести. Какое задание ты дашь по Софье Перфиловой? Она не распространяет наркотики, не ворует, не угоняет автотранспорт. Какая у нее будет окраска?[8] На чем служба наружного наблюдения должна сосредоточить свое внимание?
– Еще не решил. У меня пока даже дела оперативного на нее нет.
– Нет, и не надо! Маньяк от нас никуда не денется. Если он решил бравировать своей неуловимостью, значит, скоро попадется.
Я не стал переубеждать начальника и поехал домой. Лиза дожидалась меня одна.
– Неприятности? – спросила супруга.
– Закат советской милиции. Если и дальше так дело пойдет, то надо искать другую работу.
– Никуда ты не уйдешь! – убежденно сказала жена. – Выпей, успокойся и расскажи, что у тебя стряслось.
Я достал бутылку. После моего ухода водки в ней не убавилось.
– Вы с Герой не выпили ни рюмки?
– Он ушел минут через десять после тебя.
– Лиза, ты в «Изумрудном лесу» к спиртному не притронулась, сегодня за стол не села… Нас скоро будет трое?
– Не хотела раньше времени тебе говорить, но, по всем признакам, я беременна. Схожу в женскую консультацию, и тогда все будет понятно.
Я отставил бутылку в сторону, подхватил жену на руки и унес на диван.
Маньяк, Малышев, «Космогония», работа и веселая потерпевшая испарились, и на всем свете остались только я и Лиза. Я и она, а все остальное – подождет.
25
Во вторник утром Большаков собрал руководство УВД на экстренное совещание.
– Коллеги, – нервно начал он, – за последнюю неделю оперативная обстановка в городе резко обострилась: появились антиправительственные надписи на общественных зданиях, все крупные заводы готовы встать в предупредительной забастовке. Вчера ночью в Машиностроительном райкоме КПСС выбили стекла на первом этаже, а стены Кировского райкома изрисовали похабными картинками. Для стабилизации обстановки в городе и области на внеплановом заседании областного совета народных депутатов принято решение об отмене свободной продажи табачных изделий и введении талонов на сигареты и папиросы с первого ноября этого года. Завоз сигарет начинается завтра утром. Нам поставлена задача: взять под охрану все магазины и базы, куда будут завозиться сигареты.
Взяв секундную паузу, Большаков раскрыл ежедневник, сделал вид, что сверяется с записями в нем.
– Военное положение в городе не вводят? – серьезно спросил начальник следствия.
Большаков стянул очки на кончик носа, пристально посмотрел на подчиненного, но ничего не сказал. Начальнику следствия до пенсии оставалось два месяца. Воспитывать его было уже поздно.
– Думаешь, нам солдат на подмогу кинут? – с издевкой спросил Селезнев.
– Коллеги! – Большаков решил на корню пресечь опасный разговор. – Солдаты – это не ваше дело. Если у кого-то возникло желание заняться политиканством, то идите на гражданку и там разглагольствуйте. Я любому из вас рапорт на увольнение хоть сейчас подпишу. Желающие покинуть наши ряды есть?
Желающих преждевременно расстаться с погонами не было.
– Отлично! – продолжил Большаков. – Перейдем к делу. У нас нет столько личного состава в патрульно-постовой службе, чтобы взять все объекты под охрану. Я принял решение – вывести на улицу всех сотрудников милиции. Всех до единого: штабистов, тыловиков, оперативников.
– А кто преступления раскрывать будет? – дернулся Малышев.
– Дежурные группы. Если мы оставим нераскрытыми кражи и грабежи, то это будет плохо, а если допустим в городе мятеж – это будет катастрофа. За нераскрытые преступления нас накажут выговорами, а за массовые беспорядки – всех уволят, невзирая на заслуги. К обеду составьте график выхода личного состава на круглосуточную охрану баз и магазинов.
Мне после выступления Большакова захотелось встать и спросить: «А как же маньяк? Мне его как ловить? В свободное от работы и дежурств время?»
– Все свободны! – закончил совещание начальник УВД.
О маньяке-имитаторе я спрашивать не стал. Кому он нужен, когда в городе предреволюционная ситуация? Интересно, как царская полиция в 1917 году работала? Нигде об этом не прочитаешь.
Клементьева на совещание Малышев не пустил: Геннадий Александрович пришел на работу в полупьяном состоянии. До нашего возвращения он отсиживался в кабинете начальника уголовного розыска и от нечего делать отвечал на звонки.
– Воловский звонил, – сообщил он нам.
– Ты ему ничего не наговорил? – встревожился Малышев.
– Да нет, все нормально было! – с добродушной улыбкой нетрезвого человека ответил Клементьев. – Он Лаптева к Астаре посылает. Она со следователем прокуратуры разговаривать отказалась.
– Пускай сам едет! – отрезал я. – Мне график охраны магазинов составлять надо.
– Андрей Николаевич! – От нахлынувшего гнева Малышев едва не перешел на крик. – Ты что, значимость свою показать решил? Все летит к чертовой матери, а ты в позу встал? Без тебя графики составим. Держи фронт на линии экстрасенсов. Если нам преступников ловить не дают, то хоть здесь работу не завалим.