ю мероприятия ворота были широко открыты. Итала вошла, и никто ее ни о чем не спросил.
«Тоти», выстроенный вокруг здания, похожего на гигантский корабль моряка Попая, оказался намного больше, чем выглядел снаружи. Кругом – теннисные корты, подсвеченные бассейны, ангары для лодок и детские площадки, в центре – около пятидесяти круглых столиков, обслуживаемых официантами. Итала попросила у одного из них выпить, и тот направил ее в бар на верхнем этаже «корабля» – бетонный цилиндр, изображающий дымовую трубу.
Поднявшись по наружной металлической лестнице, она оказалась в большом зале в стиле английского клуба, увешанном фотографиями и наградами. Его члены, расположившись на диванах, наблюдали за шоу через стеклянную стену с видом на пристань. Пол дрожал от музыки, доносившейся с баржи.
Еще не определившись, что она здесь делает, Итала села за совершенно пустую стойку.
– Что мне для вас приготовить, прекрасная дама? – спросил бармен.
– Крысиный яд.
– Этого я не умею, но могу смешать коктейль «Голубой ангел», который вознесет вас прямо в рай.
– Тогда дайте большой, спасибо.
Бармен отошел за бутылками, и Итала оказалась перед одной из многочисленных фотографий гребцов. На стенах сменяли друг друга поколения спортсменов, от черно-белых до цветных, от тщедушных мальчиков до накачанных. Девочки, тоже разделенные в хронологическом порядке, занимали другую стену. Итала встала, чтобы поискать Женевьеву, и нашла ее на том же снимке, который она вырезала из газеты. Мария на фотографиях, само собой, отсутствовала. Как и Джада, она побывала здесь всего однажды.
Прибыл стакан со сверкающе-синим напитком, сладким и очень крепким.
– Нравится? – спросил бармен.
– Очень вкусно. – Итала указала на стены. – А где снимки за этот год?
– Их нет. – Лицо бармена приняло до смешного горестное выражение. – Я вынужден с прискорбием сообщить вам, что с прошлого года команды больше не существует. Теперь наши чемпионы гребут под другими цветами.
– Как же так?
– Решение членов клуба, – ответил бармен, заговорщицки понизив голос. – Думаю, дело в деньгах. – Он для наглядности потер большим и указательным пальцем друг о друга.
– Какая жалость… Когда это было решено?
– Три года назад.
Италу пробрала дрожь, и дятел мучил ее до самого дома. В конце концов она решила позвонить Отто в пиццерию, где он по вечерам помогал жене.
– Куда ты запропастилась? Заблудилась, что ли? – спросил Отто с хмельным хохотком.
На заднем фоне слышался мужской смех, и некоторые голоса показались ей знакомыми.
– А где я должна быть? Вот черт… Сегодня же день сходки!
– Да, нам тебя не хватает, Королева. Я много о чем должен тебе рассказать.
– Скоро поговорим, но в ближайшие несколько дней на меня не рассчитывайте. Мне нужно уладить кое-какие проблемы. Ты ведь у нас разбираешься во всех видах спорта, верно?
– Более-менее.
– Как насчет юниорской гребли?
– Не ожидай от меня слишком многого. Погоди, спрошу у парней.
Итала услышала, как он отложил трубку, и до нее донеслись искаженные отзвуки голосов.
– Тот новенький, агент Бруни, – сказал Отто через минуту.
– Вы пригласили его?
– Он взялся за ум.
Итала не верила, что это возможно за такое короткое время, но не стала спорить.
– Дай мне его.
В трубке зашуршало.
– Добрый вечер, госпожа инспектор. Чем могу помочь?
– Что ты знаешь о соревнованиях по гребле среди юниоров до девятнадцати лет?
– Италия очень сильна в этом спорте, особенно Ломбардия.
– А Кремона?
– Кремона – колыбель чемпионов.
Бруни объяснил, что ведущие клубы, расположенные в окрестностях Понте-ди-Ферро, завоевывали медали еще с шестидесятых годов: «Балдезио», «Флора», «Биссолати», «Тоти»…
– Хотя Энрико Тоти и распустил команду. Главный спонсор ушел, когда его сын покинул команду юниоров.
– Кто он?
Бруни ответил.
Добыча. Наши дни
Вместе с бутылкой бароло[49] появилось непомерное количество еды, которая нашлась у Ренато в холодильнике, – в основном колбасы и сыры, которые он поставил на стол на террасе под большим зонтом: стояла жара, не очень характерная для конца сентября.
Франческа наконец поняла, кем является хозяин дома, потому что на стенах висели таблички со всевозможными литературными премиями и журналистскими наградами. Откупоривая вино, Ренато заметил ее взгляд. Он все еще был в майке и трусах и, похоже, не собирался переодеваться.
– Если хотите, подарю вам одну. Из них получаются отличные подставки для стаканов.
– Я читала несколько ваших романов, – ошеломленно сказала Франческа. – Вот уж не подумала бы, что Джерри знаком со знаменитым писателем.
– Романы – это долгосрочные проекты, а ни тем ни другим я больше не занимаюсь, – ответил Ренато. – Я всего лишь журналист, хотя и не заглядывал в редакцию уже лет десять.
– Есть лед? – спросил Джерри.
– Для бароло? Такие, как ты, должны иметь утонченный вкус и питаться человечиной, а не вести себя как дикари.
Франческе становилось все больше не по себе при виде этого спектакля.
– Прежде чем говорить о Джерри, я бы хотела, чтобы вы взглянули на один файл.
– Зачем?
– Возможно, одно из имен покажется вам знакомым. По словам Джерри, тридцать лет назад вы занимались Речным монстром.
– Занимался, но определенно меньше, чем он.
– Пойду распечатаю. – Джерри забрал флешку и исчез в квартире.
– Раз уж мы с вами наедине, позвольте дать вам совет, – сказал Ренато. – Уходите отсюда, садитесь на первый же самолет и забудьте о существовании Джерри.
– Почему?
– Потому что вы рискуете своей репутацией и жизнью.
– На кону жизнь моей племянницы.
Джерри вернулся, и Франческа замерла.
– Мне нужна миска, чтобы напоить собак.
– Поищи под мойкой, – ответил Ренато.
Джерри вышел.
– Как его зовут на самом деле? – спросила Франческа. – Кто он такой? Почему его интересует Окунь?
– Не знаю. Мы впервые встречаемся лично. – Ренато вставил сигарету в мундштук и закурил. – Два года назад моему агенту позвонили из Израиля. Некий юрист искал меня от имени своего клиента, который хотел побеседовать со мной по видеосвязи. Из соображений безопасности я должен был скачать программу, разработанную армией. Когда я ответил, что без помощника не сумею даже включить компьютер, мне на помощь прислали какого-то типа из консульства, который ни слова не говорил по-итальянски.
– Вам объяснили, о чем пойдет речь?
– Куда там! Я просто предположил, что этот клиент – большая шишка. Но когда я впервые увидел его по видеосвязи, это был… ну… он.
– И кем он представился?
– Попросил называть его Джерри. Он никогда не называл своего полного имени, а когда я спрашивал, где он находится, отвечал, что это военная тайна.
– Почему вы вообще его выслушали?
– Из любопытства. Израильтянин, который в совершенстве владеет итальянским и хочет узнать о серии преступлений тридцатилетней давности. Вдобавок он был любезен, увлекался нуаром и фотографами тридцатых годов и к тому же прекрасно играл в шахматы. Большинство из тех, с кем мне нравилось проводить время, умерли либо впали в маразм, и, признаюсь, меня привлекла прелесть новизны. У нас вошло в привычку созваниваться раз в неделю. Мы говорили не только об Окуне, но и на самые разные темы. Он большой знаток научной литературы, эксперт по ближневосточной политике. Я привязался к нему и его обществу.
– Однако…
– Примерно через полгода Джерри сообщил мне, что все, что я знаю об Окуне, – чушь собачья, и рассказал альтернативную версию событий. Он сказал, что Контини подставили и что Окунь – другой человек, которого покрывают в верхах. А еще что Речной монстр до сих пор жив и продолжает убивать, хотя и перестал сбрасывать трупы в реки.
– И вы ему поверили?
– Не сразу. Это звучало как одна из фантастических теорий «Кьюанона»[50] о власть имущих и рептилоидах. Вдобавок дело касалось моей старой подруги. – Ренато покачал головой. – Тогда Джерри предложил мне побиться об заклад. Если за год ничего не произойдет, Джерри назовет мне свое настоящее имя и расскажет о своем прошлом. Как вы понимаете, именно это и заинтриговало меня больше всего. Если же прав окажется он, то я помогу ему найти Окуня.
– А он объяснил, почему им интересуется?
– По этому поводу Джерри так и не сказал ничего убедительного. Казалось, он считал это само собой разумеющимся. Я должен был собирать имена пропавших девушек и передавать ему, чтобы он нашел нужную. Мой помощник посылал их адвокату Джерри обычной почтой. Но в случае крайней необходимости мне нужно было позвонить по номеру в Тель-Авиве.
– С автоответчиком.
– Именно. Не знаю, как он ухитрялся его прослушивать в тюрьме. Он дал мне номер украдкой, с помощью шахматных ходов. Тут-то я и понял, что он не охраняемая важная шишка, а заключенный.
– Прямо Джеймс Бонд, – поморщилась Франческа. – И когда похитили Амалу, вы позвонили ему.
– Через считаные часы Джерри прислал мне сообщение из самолета, вылетающего в Италию. – Ренато поднялся, чтобы достать из шкафа бутылку бренди. – И тут до меня дошло, что, по сути, я ничего о нем не знаю. Если он сидел в тюрьме или психушке, то каким образом ему удалось так быстро добраться сюда? И откуда у него информация об Итале?
– Итале?
Ренато кивнул:
– Подруга, о которой я говорил. Итала Карузо. Она служила в полиции.
– Как она связана с Окунем?
– Это она упрятала его за решетку.
Франческа постаралась запомнить имя.
– Почему я ни разу не видела ее в файлах? Она работала в отделе убийств?
– Она была сотрудницей административной полиции и по большей части перебирала бумажки. По крайней мере, днем. Но не все, что она делала, было законным. Она помогла подвести Контини под суд – сфабриковала улики, которые послужили доказательством его виновности.