– Перелезем? – с одышкой спросил Локателли.
– Я не смогу, и так еле стою на ногах.
Между порывами ветра послышалось электрическое жужжание. Ворота разблокировались и начали открываться, разгребая скопившуюся грязь; к выходу направились два человека под зонтом. Одним был мужчина лет шестидесяти, другим – Амато.
– Попробуем?
– Тот, что справа, – сослуживец, о котором я говорила, и он вооружен. Будь осторожен.
– Давай, пока еще кто-нибудь не пришел, – отозвался Локателли и спрятал пистолет в рукав штормовки.
Ворота уже открылись наполовину. Итала и Локателли приблизились к ним, опустив голову. Они перехватили Амато и его спутника, когда те находились еще в паре метров от выхода. Итала схватила незнакомца за воротник и потащила к деревьям, тыча ему в лицо пистолетом.
Локателли проделал то же самое с Амато, для начала нанеся ему сокрушительный удар головой.
Они оттащили обоих за кусты боярышника. Незнакомец был вне себя от ужаса.
– Я ни при чем. На помощь! – Его голос скрадывала плотная стена дождя.
Итала пристегнула его наручниками к дереву, а затем повернулась к Амато, которого Локателли удерживал, прижав колено к его спине.
– Итала… какого черта ты творишь?
– Просто объясни мне почему.
– Итала…
– Говори, иначе, клянусь Богом, я выстрелю тебе в рот.
– Потому что ты собиралась все нам испортить! Если бы та девушка дала показания, нам всем пришел бы конец!
Итала хотела спросить, о какой девушке он говорит, но тут вспомнила последнее, что сказал Дзеннаро: Джада звонила кому-то из таксофона возле факультета. Она, Итала, дала ей свой прямой номер, но на месте ее не оказалось. В порыве ярости она схватила Амато за волосы и подняла его лицо:
– Ты ответил на ее звонок! Ты сказал ей, что говоришь от моего имени, и вы встретились, так?
Амато не ответил, и она ткнула его лицом в грязь.
– Вы встретились?!
– Да, черт возьми. Она рассказала мне о Пьеро, сыне Феррари. Что однажды днем она видела, как он разговаривал с Марией, и что она вспомнила, что Мария была в него влюблена… Она не знала, он ли ее убил, но я…
– Ты продал ее. Ты позвонил Феррари.
– Нет, я позвонил комиссару Мацце. Ты рассказывала мне о нем, и я знал, что он даст мне правильный совет.
– И что он тебе сказал?
– Встретиться с девушкой и привезти ее сюда.
Амато, отплевываясь от грязи, объяснил, что никогда не встречался с сыном Феррари и не знает, находится ли он в этой гостинице. Но Феррари попросил связываться с ним через его доверенное лицо, а не по телефону, и Амато приехал рассказать ему, что произошло с Италой. Доверенным лицом оказался человек, которого они схватили вместе с ним. Судя по документам, он был психиатром. Пока Амато говорил, часть шиферной кровли гостиницы оторвалась и, пролетев над верхушками деревьев, рухнула в паре метров от них.
– Пошли отсюда, пока все не рухнуло, – сказал Локателли.
Итала пристегнула Амато наручниками к психиатру, сожалея, что некогда его допросить. Она посмотрела на тонущего в грязи Амато:
– Они хотели меня изнасиловать, и ты бы это допустил.
– Только понарошку… Они не пошли бы до конца.
Итале хотелось сказать ему что-то такое, чтобы выразить свое презрение, но ничего не приходило в голову, и она оставила его под дождем.
Они продолжили путь по дорожке, вьющейся между деревьями, которая уже превратилась в канал со струящейся водой. По ветру летели ветки и мокрый мусор, Италу со спутником едва не задел еще один кусок шифера. За завесой дождя показалась гостиница – большое двухэтажное здание восемнадцатого века, отреставрированное с помощью кирпича и бетона. Двое охранников в форме шарили по сторонам лучами фонариков, разыскивая то ли их, то ли доверенное лицо Феррари.
Прятаться было некуда, и Итала решительно направилась к ним.
– Я из службы гражданской обороны! – крикнула она, приближаясь в сопровождении Локателли.
– Вам сюда нельзя, – сказал один из охранников, направив луч фонаря ей в лицо.
– Я делаю свою работу!
– Синьора, я понимаю, но вы должны покинуть территорию. Прошу вас.
Другой вынул из-за пояса рацию.
– Нашли, они из гражданской обороны, мы провожаем их на выход.
Локателли вырвал у него рацию и швырнул ему в лицо, и в то же время Итала вынула пистолет и наставила его на второго охранника. Тот поднял руки:
– Я просто здесь работаю. Не надо.
Они забрали кольты сорок пятого калибра, которые охранники носили за поясом. Сунув их в карман, Локателли подтолкнул обоих вперед.
– Входим. Без глупостей, если не хотите получить пулю в спину, – велела Итала, думая, что, вероятно, не попала бы в них даже с такого расстояния.
Стойка регистрации в маленьком вестибюле была заставлена мониторами камер. Двое других охранников, находившихся за стойкой, видели, как они вошли вместе с их коллегами. Впервые за несколько часов Итала не чувствовала, как на нее падает дождь, – и это было чудесно, – но не остановилась, чтобы насладиться этим ощущением. Она показала пистолет из-за спины охранника, идущего впереди нее, а второго Локателли схватил за шею.
– Давайте, покажите, есть ли у вас яйца! Я прикончу вас как собак! – крикнула она.
Охранники подняли руки.
– Здесь нечего воровать, – сказал один из них.
– По-твоему, я похож на грабителя? – заорал Локателли, шагнув к нему вплотную. Часть его лица, не скрытая капюшоном, побагровела от ярости и возбуждения.
Троих охранников они заперли в подсобке за стойкой, а четвертого, получившего рацией по лицу, оставили сидеть на полу в вестибюле.
– Сколько вас еще? – спросила его Итала. – Если соврешь, я вернусь сюда и прострелю тебе колено.
– Этажом ниже дежурит один коллега.
– Что находится этажом ниже?
– Постоялец. Не знаю, кто он, я новенький.
– Когда у вас пересменка?
– В шесть утра.
Было два часа ночи, времени хватало на все, хотя ветер только что повалил дерево на улице; сработала сигнализация фургона. За грохотом последовала серия ударов потише, раздавшаяся позади Италы. Локателли оторвал от стены деревянную панель и, будто кувалдой, крушил ею электронное оборудование, разбивая экраны и разрывая кабели распределительного щита.
На шум прибежала женщина в белом халате, примерно ровесница Италы, но шире в талии. При виде них она бросилась прочь. Итала попыталась прыгнуть на нее, упала, но сумела схватить ее за щиколотку, после чего уселась на нее сверху.
– Пусти! Пусти! – завопила женщина.
– Тихо. Кто ты такая?
– Я здесь работаю. На помощь!
Итала дала ей пощечину:
– Хватит! Кем ты работаешь?
– Я санитарка.
– Почему на тебе белый халат?
– Так распорядился врач.
– Отведи нас к парню внизу.
– Что вы хотите с ним сделать?
– Тебя это не касается.
Итала рывком подняла ее на ноги. В этот момент свет в вестибюле погас, сменившись тусклыми желтыми аварийными лампами.
– Твоих рук дело? – спросила она у Локателли.
– Нет, но получилось даже удачно.
Ветка разбила окно на верху лестницы, ведущей на второй этаж, и по ступеням побежала вода.
Итала подтолкнула санитарку в спину:
– Пошевеливайся! Веди нас.
– Я хочу уйти. Здесь все обрушится!
– Уйдешь, когда уйдем мы. Вперед. Не испытывай мое терпение.
Женщина провела их через огромную кухню и столовую, продуваемую ветром из разбитого окна. Тарелки и стаканы, расставленные к завтраку, смело со столов, а перегородочные двери в стиле салуна яростно хлопали о стены.
Поэтому они и не услышали приближения последнего охранника.
Охранники связывались между собой по рации, и затянувшаяся тишина насторожила последнего из них, дежурившего на нижнем этаже. Выглянув из коридора, ведущего в номера, он увидел странную процессию во главе с санитаркой, которую держала под прицелом парочка в штормовках. Агентство щедро платило охраннику за работу в этой призрачной гостинице, где проживал только один постоялец. Помимо этого, ему приплачивали за молчание о том, кем является этот единственный постоялец и насколько он не в своем уме. Это не означало, что он готов был умереть за свою работу; в обычных обстоятельствах, столкнувшись с вооруженными людьми, он вызвал бы подмогу, а сам спрятался бы в своем углу. Но при таком наводнении полиция не приехала бы, и он не знал, как отреагируют злоумышленники, если его обнаружат. Поэтому охранник вытащил табельное оружие и прицелился в того, что покрупнее, в надежде, что надетый на нем бронежилет защитит его от ответных пуль.
Он выстрелил, и шум почти полностью заглушили гром и ветер. Мужчина в дождевике сложился пополам и упал на пол, а тот, что поменьше, пригнувшись, бросился к стрелявшему. Охранник выпустил весь магазин в его сторону и, когда тот был уже в двух метрах, начал отчаянно искать в подсумке запасные патроны. «Барабанные пистолеты никогда не заклинивает, – сказал он себе. – Если шести выстрелов недостаточно, бесполезно иметь вдвое больше». Но в данный момент хватило бы и одного, ведь перезаряжать барабанный пистолет довольно сложно. Охранник откинул барабан и выбросил еще горячие гильзы, но, прежде чем он успел вставить новые патроны, злоумышленник пониже прыгнул на него. Только когда дуло пистолета вдавилось в его бедро, он понял, что это женщина.
Итала выстрелила, и пуля насквозь прошила ногу охранника, обжигая его горящим порохом. Тот с воплем упал на пол, зажимая рану. Когда Итала отступила назад, чтобы выбросить гильзу, затвор укусил ее между большим и указательным пальцем, причинив адскую боль. Она перехватила пистолет другой рукой и вернулась к Локателли. Голова трещала.
– Как ты? Дай посмотреть.
– Хренов шериф… – отозвался он.
Итала распахнула его дождевик и задрала фуфайку. Пуля прошла навылет в области почки, и Санте истекал кровью спереди и сзади. Итала подбежала к скатерти, валяющейся на полу, и, подхватив ее, перевязала, словно широким бинтом, пулевые отверстия.