– Понятно, – промолвил Весельчак. – Но это был не последний вопрос: остались кое-какие нюансы.
– Говори, – с готовностью согласился его невидимый и неведомый собеседник. – Я с радостью все проясню.
– Что это за место? Как я могу освободить тебя? И откуда мне знать, не попытаешься ли ты меня уничтожить? Ты ведь можешь оказаться кем угодно. Например, огромным демоном с полной полуметровых зубов зловонной пастью.
На этот раз узник каменных застенков был не столь последователен в своих ответах:
– Нет, я вовсе не демон, – сказал он, хрипло рассмеявшись, и прозвучало это именно как смех демона. – Такой же человек, как и ты… Разве что мои познания в магии значительно более обширны. Помочь мне выбраться отсюда очень просто – для этого достаточно вышибить дверь. А место это существует на самом деле. Мы сейчас в Схарне, в одном из отдаленных уголков. Я нахожусь здесь все время, а ты перенесен сюда магическим образом – через твой сон.
– То есть мое тело сейчас находится дома? – уточнил Борланд.
– Да. Для тебя происходящее сейчас является сном, а для меня это – объективная реальность. С телом ничего не случится, будь уверен. Разве только комары покусают чуть сильнее, чем обычно: ты ведь не можешь сейчас их отгонять.
«Хорошо еще, если это будут комары, а не вампиры», – с неудовольствием подумал Борланд.
– Вопросы продолжают возникать, – сказал он, не отрывая пристального взгляда от решетки: – Раз уж ты такой могучий маг – почему ты сам не смог разделаться с какой-то несчастной дверью в течение всех этих веков, что находишься здесь?
– Не все так просто, Борланд, – сказал, тяжело вздохнув, его собеседник. – Видишь ли, та… тот, кто заточил меня здесь, еще сильнее, чем я. В его силах использовать такие заклятия, о которых я не могу и помыслить. Эту несчастную, как ты ее назвал, дверь можно открыть или разрушить только снаружи темницы. Даже если тысяча драконов будет ломиться в нее изнутри, преграда даже не дрогнет. А стены – те и вовсе несокрушимы. Кстати, дверь зачарована еще и таким образом, что находящимся снаружи кажется, что из камеры говорит какой-то монстр.
«Значит, его победила женщина, – подумал Борланд, от внимания которого не ускользнула оговорка плененного мага. – Кто же это такой все-таки?»
– Могу я узнать твое имя? – полюбопытствовал Весельчак.
Последовала пауза.
– Кин, – промолвил узник – не сразу, а через несколько секунд, точно определяясь с ответом. – Можешь звать меня Кин.
Голос его при этом дрогнул. То была явная ложь. Но Борланд не стал придираться. Вряд ли ему что-то сказало бы и настоящее имя этого мага.
– Ну что ж, дружище Кин, – сказал Борланд, – я, пожалуй, помогу тебе. Но у меня есть два условия. Во-первых, скажи мне, как это сделать. А во-вторых – и это, в принципе, главное – пообещай, что после твоего освобождения я останусь цел и невредим.
– Разумеется, – мгновенно отреагировал назвавшийся Кином. – Клянусь тебе собственной жизнью, Борланд, что я не причиню ни малейшего вреда ни твоему телу, ни твоей душе.
– Отлично. Теперь осталось определиться с методом, – промолвил Борланд.
– Я ведь уже сказал – нужно выбить дверь.
– Но как? – с легким раздражением в голосе вопросил Борланд. – Не ногами же! Я мог бы попробовать головой – она у меня достаточно крепкая. Но, боюсь, дверь окажется все же гораздо крепче.
– Сделать это вполне в твоих силах, – уверенно произнес Кин. – Я знал это, потому и призвал именно тебя.
– Неужели никого покруче не нашлось? – удивился Борланд. – Вот архимаг Дорнблатт, например…
– К сожалению, все прочие, кто мог бы мне помочь, давно мертвы, – сказал Кин. – Дорнблатт, говоришь? Я никогда о таком не слышал.
– Давненько ж ты здесь сидишь, – присвистнул Борланд. – Дорнблатт уже больше ста лет возглавляет Академию магии в Эльнадоре.
– Я же говорю – время моего заточения в этом месте исчисляется уже столетиями, – промолвил Кин. – Академия… Вот ее я помню. Бывал там когда-то. Очень давно.
– Так, говоришь, я должен знать способ расколотить эту дверь? – Борланд вернул разговор к основной теме.
– Ты его знаешь.
– Что ж, надо подумать. – Весельчак принялся копаться в памяти, перебирая все известные ему заклинания. Вряд ли здесь могли пригодиться «летающее лезвие» или «кислотная стрела». Может быть, «заморозка»? Ну да, обратить камень двери в лед, а потом разбить или растопить огнем. Нет. Слишком уж она толстая.
«А ведь, пожалуй, я действительно знаю нужные слова», – подумал Борланд, вспомнив о том, как они с Заффой и Ревенкрофтом проникли в склеп Архун-Коллака. Тогда, на Кладбище криков, Заффа применил какое-то мощное заклинание, разнесшее на куски преграждавшую вход древнюю каменную плиту. Настолько мощное, что лавочник сам после этого был превращен в камень все тем же мессиром Дорнблаттом. Осталось только вспомнить, как оно звучало. Да. Есть.
Борланд вложил меч в ножны и несколько раз беззвучно произнес слова заклинания. Он очень надеялся, что на этот раз удастся все сделать правильно и вместо желаемого результата в коридорчике не возникнут какие-нибудь серебряные гномы или, тем паче, золотые демоны…
Весельчак отошел от двери шагов на десять и, выбросив руки вперед, начал читать заклинание:
– Барко…
В этот момент его левое запястье обхватили чьи-то холодные пальцы. Борланд, вздрогнув от неожиданности, оборвал заклятие на полуслове и ошарашенно уставился на того, кто помешал ему договорить.
– Ты? – изумленно выдохнул Весельчак. – Но как…
– Потом расскажу, – отмахнулся вновь прибывший. – Идем отсюда.
И устремился ввысь, увлекая за собой Борланда.
– Нет! – закричал из узилища Кин. – Нет, вернись!
Но Борланд уже не слышал его. Он просыпался.
– Неужели нет в Арлании такого уголка, где нельзя было бы наткнуться на тебя? – недовольно пробормотал Борланд, выбрался из-под одеяла, уселся на край кровати и зажег свечу.
– Где-то я это уже слышал, причем совсем недавно, – усмехнулся его ночной гость и сел напротив – на табурет. – Да, точно, Заффа при встрече сказал мне то же самое.
– Заффа? Когда ты его видел?
– Я, можно сказать, только что от него. И знаешь, нашему толстячку тоже не терпится увидеться с тобой.
– Чего же он хочет? – Борланд удивленно вскинул брови, хотя удивляться следовало другому – присутствию Ревенкрофта в его комнате и, уж конечно, в только что оборвавшемся сне. – Неужели недоволен размером своей доли? Но я ведь поделил награду поровну.
– Об этом я ничего не знаю, – пожал плечами вампир. – В любом случае дело не в деньгах. Дело в тебе.
– Ума не приложу, что во мне может быть такого особенного, из-за чего меня почти никогда не оставляют в покое, – улыбнулся Борланд.
Он уже знал, что этот вампир – «свой», и не опасался внезапного нападения.
– А вот есть. Это, в принципе, стало сюрпризом не для тебя одного. Но, думаю, Заффа сможет лучше все объяснить.
– Так он что – сейчас где-то поблизости?
– Нет. Заффа в Эльнадоре. В Академии. Возобновил свое обучение.
– О, так, значит, я был прав тогда, в Билане! – обрадовался Весельчак. – Дорнблатт разрешил-таки ему вернуться. Что ж, я рад. Но только… что могло произойти, если мое присутствие вдруг понадобилось в столице? Меня хотят представить архимагу?
– Наверное, без аудиенции у Дорнблатта не обойдется, – кивнул Ревенкрофт. – Но это не главное.
– Так в чем же дело?
– Вкратце сложившуюся ситуацию можно описать одним словом. И это слово – «дзерг».
Борланд страдальчески закатил глаза.
– Только вновь не это, – простонал он и с надеждой посмотрел на упыря: – Что, без меня никак?
– Так вот он каков, прославленный герой Схарны: ленив и труслив, – съязвил вампир. – Не обижайся. Я понимаю, работенка не из приятных, но дело, похоже, обстоит так, что тебе придется в нем поучаствовать, хочешь ты того или нет.
– С чего бы это? – нахмурился Борланд.
– Существует древнее пророчество… – Ревенкрофт заговорил нудным голосом школьного учителя: – В котором сказано, что когда на земле Схарны вновь появятся дзерги, помешать им вернуть былое могущество сможет только один человек, которому суждено будет стать спасителем мира. В пророчестве он назван Освободителем.
– Ну, а я-то здесь при чем?
– Это предсказание выгодно отличается от многих других, – уточнил вампир. – В нем гораздо больше конкретики. Несколько очень явных признаков указывают на то, что будущий Освободитель нашего мира сидит сейчас передо мной. Это ты, Борланд.
– Тебе известно мое настоящее имя? Значит, Заффа все тебе рассказал?
Ревенкрофт молча кивнул.
– Что?! – словно опомнившись, воскликнул тут Весельчак. – Я – Освободитель Схарны? Слушай, ну, это же просто смешно. Я, конечно, умелый воин, тут уж скромничать нечего. Но разве этого достаточно, чтобы биться с ордами живых мертвецов, черных колдунов и этих мерзких дзергов, орком будь они проклепаны? Не верится, – сам ответил он на свой вопрос.
– Ты ведь уже победил однажды дзерга, – возразил Ревенкрофт. – И пока что ты – уникальная в своем роде личность.
– Да, но там… – начал было Борланд и тут же осекся.
Он хотел рассказать вампиру о том, что Архун-Коллака на самом деле убил не он, а вызванный магами из Дома хранителей крылатый великан – кельдер. О том, что он, Борланд, не имел и не желает иметь никакого отношения к древним тайнам, пророчествам и проклятием. И о том, наконец, что до конца жизни растить свиней, картофель и виноград ему хотелось бы гораздо больше, чем размахивать мечом и бормотать заклинания. Так, по крайней мере, подсказывал здравый смысл.
Однако помимо оного смысла в характере Борланда присутствовали и другие черты. Именно благодаря им Весельчак раз за разом оказывался втянут в авантюры, в которые вовсе не желал ввязываться…
«Освободитель Схарны… Тролль побери, а вдруг это правда? И даже если неправда, почему бы и не попробовать? До сих пор ведь получалось водить окружающих за нос… На этот раз и уровень ответственности, конечно, выше, но… в случае провала можно будет переложить ее на тех, кто неверно истолковал