– А где была мисс Дарнли?
– Сидела на площадке на вершине скалы. Это место называется Солнечной террасой. Мы видели ее там, я и мистер Редферн, когда плыли вокруг острова.
– Возможно, вы правы, мисс Брюстер, – согласился полковник Уэстон.
– Я убеждена в этом! – решительно заявила Эмили. – Когда на женщине клейма ставить негде, она сама виновна в своей смерти! Вы не согласны со мною, месье Пуаро?
Подняв взгляд, детектив посмотрел в уверенные серые глаза Эмили Брюстер.
– О да, – сказал он, – я согласен с тем, что вы только что сказали. Арлена Маршалл сама является лучшим и единственным объяснением собственной смерти.
– Что ж, о чем еще говорить! – отрезала мисс Брюстер.
Она стояла, расправив плечи, и спокойно, уверенно смотрела на присутствующих.
– Можете быть уверены, мисс Брюстер, – сказал полковник Уэстон, – что ни одна ниточка, ведущая в прошлое миссис Маршалл, не останется без внимания.
Эмили вышла из кабинета.
Инспектор Колгейт придвинулся ближе к столу.
– Очень решительная женщина, ничего не скажешь, – задумчиво произнес он. – И она сейчас выдала убитой дамочке по полной, это точно. – Помолчав, инспектор продолжал, как бы рассуждая вслух сам с собой: – В каком-то смысле жаль, что у нее на все утро железное алиби. Вы не обратили внимания на ее руки, сэр? Большие, мужские. И она женщина крепкая – я бы сказал, посильнее многих мужчин… – Он снова умолк; его взгляд, брошенный на Пуаро, был чуть ли не умоляющим. – И вы говорите, месье Пуаро, сегодня утром она не отлучалась с пляжа?
Детектив медленно покачал головой:
– Дорогой мой инспектор, она спустилась на пляж задолго до того, как миссис Маршалл успела добраться до бухты Эльфов, и оставалась в поле моего зрения до тех пор, пока не отплыла на лодке вместе с мистером Редферном.
– В таком случае она чиста, – угрюмо промолвил инспектор Колгейт.
Похоже, он был этим огорчен.
Как всегда, при виде Розамунд Дарнли Эркюль Пуаро ощутил настоящую радость. Даже в обычное полицейское расследование обстоятельств зловещего убийства ей удалось привнести свое очарование.
Усевшись напротив полковника Уэстона, мисс Дарнли устремила на него серьезный, проницательный взгляд.
– Вам нужны мое имя и адрес? Розамунд Анна Дарнли. Я модельер, работаю под торговой маркой «Роз монд». Адрес: Брук-стрит, шестьсот двадцать два.
– Благодарю вас, мисс Дарнли. Итак, вы можете сообщить нам что-либо существенное?
– Думаю, вряд ли.
– Позвольте узнать, чем занимались вы сами?
– Я позавтракала около половины десятого. Затем поднялась к себе в номер, взяла несколько книг, зонтик и отправилась на Солнечную террасу; наверное, было минут двадцать пять одиннадцатого. В пансионат я вернулась где-то без десяти двенадцать, поднялась к себе, взяла ракетку и пошла на корт, где играла в теннис до обеда.
– На выступе скалы, который называется Солнечной террасой, вы находились где-то с половины одиннадцатого до без десяти двенадцать?
– Да.
– Сегодня утром вы видели миссис Маршалл?
– Нет.
– Вы не видели со скалы, как она плыла на плоту вокруг острова к бухте Эльфов?
– Нет; должно быть, она проплыла еще до того, как я туда пришла.
– Вы даже не заметили мистера Редферна и мисс Брюстер, когда те плыли в лодке?
– Нет, я не думаю. Видите ли, я читала. Конечно, я время от времени отрывала взгляд от своей книги, но так получалось, что море каждый раз было тихим.
– Вы даже не заметили мистера Редферна и мисс Брюстер, когда они ходили рядом?
– Нет.
– Насколько мне известно, вы были знакомы с мистером Маршаллом?
– Капитан Маршалл – мой давнишний друг. Наши семьи жили по соседству. Однако мы с ним уже очень давно не встречались – должно быть, лет двенадцать.
– Ну, а миссис Маршалл?
– До своего приезда сюда я не обменялась с ней и десятком слов.
– Как вы считаете, у капитана Маршалла и его жены были хорошие отношения?
– Я бы сказала, вполне хорошие.
– Капитан Маршалл очень любил свою жену?
– Возможно, – произнесла Розамунд. – На самом деле, тут я ничего не могу вам сказать. Капитан Маршалл – человек старых порядков; он не привык кричать с колокольни во всеуслышание о своих супружеских невзгодах, как это принято сейчас.
– Мисс Дарнли, вам нравилась миссис Маршалл?
– Нет.
Это односложное слово прозвучало спокойно и ровно. Это было просто подтверждение очевидного факта.
– Почему?
На лице Розамунд появилась легкая улыбка.
– Несомненно, вы уже обнаружили, что Арлена Маршалл не пользовалась любовью представительниц своего собственного пола? – спросила она. – В обществе женщин она смертельно скучала и не стеснялась это показывать. Тем не менее мне хотелось бы одевать ее. У нее был настоящий дар наряжаться. Одевалась она всегда безупречно. Я бы с радостью имела ее в числе своих клиентов.
– Она много тратила на наряды?
– Должно быть. Но у нее имелись свои деньги, да и капитан Маршалл, разумеется, человек состоятельный.
– Мисс Дарнли, вам никогда не приходила мысль, что миссис Маршалл шантажируют?
На живом лице Розамунд появилось выражение откровенного изумления.
– Шантажируют? Арлену?
– Похоже, это предположение вас удивило.
– Ну да, и немало. Это что-то немыслимое.
– Но все-таки такое возможно?
– На самом деле нет ничего невозможного, ведь так? Жизнь быстро этому учит. Но я в недоумении, чем могли шантажировать Арлену?
– Полагаю, есть определенные вещи, которые миссис Маршалл хотела бы скрыть от своего супруга.
– Ну… да, пожалуй. – Прозвучавшее в ее голосе сомнение она объяснила, добавив с легкой усмешкой: – Наверное, я настроена скептически, но, видите ли, Арлена была печально известна своим поведением. Она никогда даже не пыталась изобразить пристойность.
– Следовательно, вы считаете, что ее муж был в курсе ее… близких отношений с другими мужчинами?
Последовала пауза. Розамунд нахмурилась. Наконец она заговорила, медленно, неохотно:
– Знаете, я даже не представляю себе, что думать. Я всегда считала, что Кеннет Маршалл совершенно искренне принимает свою жену такой, какова она есть. Что он не питает никаких иллюзий на ее счет. Но, возможно, это не так.
– Возможно, он верил ей абсолютно?
– Мужчины такие глупцы! – с некоторым раздражением произнесла Розамунд. – А Кеннет Маршалл при своей внешности человека, умудренного опытом, совершенно не знает жизни. Возможно, он действительно слепо верил своей жене. Возможно, считал, что она лишь… вызывает восхищение.
– И вы не знаете – то есть вы не слышали, чтобы кто-то затаил обиду на миссис Маршалл?
Мисс Дарнли улыбнулась.
– Только недовольные жены, – сказала она. – Но, полагаю, поскольку она была задушена, ее убил мужчина.
– Все указывает на это.
– Нет, мне ничего не приходит в голову, – задумчиво промолвила Розамунд. – Я ничего об этом не знаю. Вам лучше спросить кого-нибудь из тех, кто был близко с ней знаком.
– Благодарю вас, мисс Дарнли.
Розамунд повернулась к маленькому бельгийцу:
– А у месье Пуаро нет никаких вопросов?
На ее лице мелькнула легкая ироничная усмешка. Улыбнувшись, Эркюль Пуаро покачал головой:
– Никаких.
Розамунд Дарнли встала и вышла.
Chapter 8
They were standing in the bedroom that had been Arlena Marshall’s. Two big bay windows gave onto a balcony that overlooked the bathing beach and the sea beyond. Sunshine poured into the room flashing over the bewildering array of bottles and jars on Arlena’s dressing-table. Here there was every kind of cosmetic and unguent known to beauty parlours. Amongst this panoply of women’s affairs three men moved purposefully. Inspector Colgate went about shutting and opening drawers. Presently he gave a grunt. He had come upon a packet of folded letters. He and Weston ran through them together.
Hercule Poirot had moved to the wardrobe. He opened the door of the hanging cupboard and looked at the multiplicity of gowns and sports suits that hung there. He opened the other side. Foamy lingerie lay in piles. On a wide shelf were hats. Two more beach cardboard hats in lacquer red and pale yellow – a big Hawaiian straw hat – another of drooping dark blue linen and three or four little absurdities for which, no doubt, several guineas had been paid apiece – a kind of beret in dark blue – a tuft, no more, of black velvet – a pale grey turban. Hercule Poirot stood scanning them – a faintly indulgent smile came to his lips.
He murmured: “Les femmes!”
Colonel Weston was refolding the letters.
“Three from young Redfern,” he said. “Damned young ass. He’ll learn not to write to women in a few more years. Women always keep letters and then swear they’ve burnt them. There’s one other letter here. Same line of country.”
He held it out and Poirot took it.
“Darling Arlena,
“God, I feel blue. To be going out to China – and perhaps not seeing you again for years and years. I didn’t know any man could go on feeling crazy about a woman like I feel about you. Thanks for the cheque. They won’t prosecute now. It was a near shave, though, and all because I wanted to make big money for you. Can you forgive me? I wanted to set diamonds in your ears – your lovely lovely ears and clasp great milk-white pearls round your throat only they say pearls are no good nowadays. A fabulous emerald, then? Yes, that’s the thing. A great emerald, cool and green and full of hidden fire. Don’t forget me – but you won’t, I know. You’re mine – always.
“Good-bye – goodbye – good-bye.
Inspector Colgate said: “Might be worthwhile to find out if J.N. really did go to China. Otherwise – well, he might be the person we’re looking for. Crazy about the woman, idealizing her, suddenly finding out he’d been played for a sucker. It sounds to me as though this is the boy Miss Brewster mentioned. Yes, I think this might be useful.”